Запутанные связи - Гибсон Рэйчел - Страница 6

Мик в основном не думал о прошлом, которое в детстве было центром всеобщего внимания. В Трули больше не обсуждали скандал, и это было чертовски забавно, потому что теперь его абсолютно не волновало, что люди говорят или думают о нем. Мик вошел в спальню, расположенную в дальнем конце коридора; лунный свет лился сквозь открытые планки деревянных жалюзи. Полосы приглушенного света и теней коснулись лица и груди мужчины, Мик засунул руку в задний карман, чтобы выложить бумажник на комод, затем обеими руками стянул футболку через голову. То, что ему было наплевать на прошлое, не значило, что Мег думала также. В ее жизни случались как хорошие, так и плохие дни. А после смерти их бабушки, плохих дней становилось все больше, и Трэвису приходилось несладко.

Лунный свет и тени разливались по зеленому пледу и дубовым прикроватным столбикам. Мик бросил футболку к ногам и прошел через комнату. Иногда ему казалось, что возращение в Трули было ошибкой. Создавалось впечатление, будто он стоял на одном месте, не в состоянии двигаться дальше. И Мик не знал, откуда берется это чувство. Он купил новый бар и подумывал заняться вертолетными перевозками вместе со своим другом Стивом. У него были деньги и успех, и он жил в Трули со своей семьей. С единственной семьей, которая у него была, и которая, вероятно, так и останется единственной, но временами… Временами Мик не мог избавиться от чувства, что он ждет чего-то.

Матрац прогнулся, когда мужчина опустился на край и снял ботинки, а затем и носки. Мег думала, что брату необходимо лишь встретить милую женщину, которая станет ему хорошей женой. Но Мик просто не мог представить себя женатым человеком. Не сейчас. По жизни у него было несколько хороших романов. Хороших до определенного момента. Ни один не длился дольше года или двух. Отчасти потому, что он сам часто бывал в разъездах. Но в большей степени потому, что Мик не желал покупать кольцо и идти к алтарю.

Мужчина встал и разделся. Мег думала, что он боится женитьбы из-за неудавшегося брака их родителей, но это была неправда. В действительности он не особо хорошо помнил родителей. У него осталось всего лишь несколько смутных воспоминаний о том, как они нежно обнимались на диване и о семейных пикниках на озере. А еще о плачущей за кухонным столом матери и о том, как старый тяжелый телефон летит в экран телевизора.

Нет, проблема была не в воспоминаниях об испорченных отношениях между родителями. Он просто никогда не любил ни одну женщину достаточно сильно, чтобы провести с ней остаток своей жизни. И Мик совсем не считал это проблемой.

Он снял плед и лег на холодную простыню. Второй раз за ночь Мик подумал о Мэдди Дюпре и рассмеялся в темноту. Она была самоуверенной, но Мик никогда не считал, что эта черта портит женщин. На самом деле ему даже нравились девушки, которые могли противостоять мужчинам. Которые готовы были не только брать, но и отдавать, и не нуждались в мужской заботе. Ему не нравились бедные, сентиментальные или чертовски сумасшедшие. Мику были симпатичны женщины, чье настроение не качалось из стороны в сторону, как маятник.

Мужчина повернулся набок и взглянул на часы, стоящие на тумбочке. Он поставил будильник на десять утра и приготовился к непрерывному семичасовому сну. К сожалению, желанию Мика не суждено было сбыться.

На следующее утро телефонный звонок вырвал его из глубокого сна. Мик открыл глаза и прищурился от утреннего солнца, падающего на кровать. Он посмотрел на номер звонящего, и поднял трубку.

— Тебе лучше истекать кровью, — проговорил Мик и оттолкнул покрывало со своей обнаженной груди. — Я просил тебя не звонить мне до десяти, если только не случится что-либо чрезвычайное.

— Мама на работе, а мне нужно несколько фейерверков, — проинформировал Мика племянник.

— В восемь тридцать утра? — Мик сел и провел пальцами по волосам. — А няня с тобой?

— Да. Завтра День Независимости, а у меня нет петард.

— Ты только сейчас понял это? — Трэвис явно что-то не договаривал. Но с ним всегда было так. — Почему мама не купила тебе их? — Наступила долгая пауза, после чего Мик добавил: — Ты вполне можешь сказать мне правду, потому что я все равно собираюсь спросить у Мег.

— Она назвала меня матершинником.

Мик встал, и его ноги погрузились в густую бежевую шерсть ковра, когда он прошел через комнату к комоду. Ему было почти страшно спрашивать:

— Почему?

— Ну…она снова приготовила мясной рулет. Она ведь знает, что я его ненавижу.

И за это Мик не винил ребенка. Женщины семьи Хеннесси были известны своими дерьмовыми мясными рулетами. Он открыл второй ящик и торопливо проговорил:

— И?

— Я сказал ей, что у рулета вкус дерьма, и что ты тоже так думаешь.

Мик перестал вытаскивать белую футболку и посмотрел на свое отражение над комодом.

— Ты действительно употребил это слово?

— Ага, и она сказала, что я могу забыть про фейерверки, но ты ведь произносишь это слово постоянно.

И это было правдой. Мик повесил футболку на одно плечо и наклонился вперед, чтобы посмотреть в свои налитые кровью глаза.

— Мы уже говорили с тобой о том, что могу произносить я, а что ты.

— Знаю, но оно просто вырвалось.

— Тебе необходимо следить за тем, что у тебя вырывается.

Трэвис вздохнул.

— Знаю. Я сказал, что мне жаль, хотя это и не так. Ведь ты учил меня извиняться перед девочками. Даже перед глупым. Даже тогда, когда я прав, а они ошибаются.

Это было не совсем то, что имел в виду его дядя.

— Ты ведь не говорил Мег, что это мои слова? — Мик вытащил джинсы «левайс» из комода и добавил: — Верно?

— Верно.

Мик не мог отменить наказание сестры, но в тоже время мальчик не должен быть наказан за правду.

— Если твоя мама сказала «нет», я не стану покупать тебе петарды, но посмотрим, что можно сделать.

Часом позже Мик забросил сумку с фейерверками на заднее сидение своего грузовика. Он купил маленький набор, а, кроме того, несколько бенгальских огней и змей в палатке «Безопасность и Разумность» на парковке магазина «Инструменты на любой вкус». Он сделал это не для Трэвиса, а для того, чтобы взять с собой на барбекю Луи Аллегрецца, который тот устраивал в честь Дня Независимости. Именно такой была легенда на случай, если кто-то спросит, но Мик сомневался, что кто-нибудь поверит ему. Как и любой житель города, помешанного на пиротехнике, у Мика была большая коробка с незаконными изделиями, которые только и ждали, когда их запустят над озером. Взрослые люди не покупали продукцию этой палатки, если только у них не было детей. Разрешенные петарды — это как маленькие колеса на велосипеде.

Сын Луи, Пит Аллегрецца, и Трэвис дружили, и несколько дней назад Мег согласилась отпустить сына на барбекю вместе с Миком, если мальчик будет держаться подальше от неприятностей. Вечеринка должна состояться завтра, и Мик считал, что Трэвису следует вести себя хорошо, хотя бы еще один день. Мужчина захлопнул дверь грузовика, и вместе с мальчиком направился через парковку к магазину хозтоваров.

— Если ты будешь хорошо себя вести, возможно, сможешь подержать бенгальский огонь.

— Чувак, — пожаловался Трэвис. — Бенгальские огни для детей.

— Учитывая твои достижения, тебе повезет, если не окажешься в постели до темноты. — Солнечные лучи падали на короткие черные волосы и плечи мальчика, обтянутые футболкой с изображением Человека-Паука. — В последнее время у тебя серьезные проблемы с поведением. — Мик открыл дверь и помахал владельцу магазина, стоящему за прилавком. — Мег все еще злится на нас обоих, но у меня есть план.

Уже несколько месяцев его сестра жаловалась на протекающую трубу под раковиной на кухне. Если они с Трэвисом починят сифон, и Мег не придется больше опустошать кастрюльки с водой, возможно, она будет более снисходительна. Но, зная Мег, ни в чем нельзя быть уверенным. Она не всегда была легко прощающим человеком.

Подошвы Трэвиса шаркали рядом с ботинками Мика, когда они оба шли в отдел сантехнических товаров. За исключением пары, выбирающей садовый шланг, и миссис Вон, его первой учительницы, копающейся в ящике с различными ручками для мебели, магазин был пуст. Мик всегда поражался, когда встречал все еще живую и бродящую вокруг Лаверн Вон. Она, должно быть, была древнее древнего.