Юдоль - Малицкий Сергей Вацлавович - Страница 14

– Вот. – Кай открыл одну из сумок, висевших на боку лошади, вытащил несколько свертков. – Здесь пара белья, порты, рубаха, платок. Куртки пока нет, придется довольствоваться одеялом, но до осени мы уж точно будем в Кете. Зато есть пара сандалий, их можно зашнуровать под размер. Все будет тебе велико, но уж придумай что-нибудь. Есть хорошая бечева, распусти на нитки, иголку я дам.

– Что ты будешь делать со мной в Кете? – Она судорожно натягивала на ноги большое, не по размеру, белье.

– Ничего. – Он пожал плечами. – Ты же не вещь. Да и забота у тебя какая-то была в Кете. Так ведь? Дам тебе пару монет да отпущу. Хочешь, пристрою в какую-нибудь мастерскую.

– Продашь все-таки? – Она стиснула губы.

– Дура, – заметил Кай и сунул ей в кулак ярлык. – Можешь подтереться им.

– И часто ты разбрасываешься деньгами? – Она снова покрылась румянцем.

– Вот так – впервые, – признался Кай. – И уже чувствую себя дураком. Ты будешь есть или нет? Правда, на кашу с сонной травой не рассчитывай. Я ем простую пищу.

– Куда уж проще. – Путаясь в штанах, она села рядом с ним, оторвала от пласта копченой форели полоску, отломила кусок лепешки, сунула все это в рот, взяла мех с вином, глотнула и чуть не подавилась, закашлялась с выпученными глазами.

– Пей вот из этого, – подвинул ей другой мех Кай. – То слишком крепкое. Я взял его, чтобы промывать раны.

– Разве кто-то ранен? – Она наконец смогла отдышаться. – Прости, забыла про кровь на твоей ноге.

– Нога заживает, бок утихает, – отмахнулся Кай. – Не затем запас запасают, чтобы запасом хвалиться, а чтобы не разориться. Вот тряпица, промой как следует ожоги на груди. Они воспалены, а мне хотелось бы залатать твое тельце побыстрей.

– Зачем? – Она с подозрением сдвинула брови.

– Чтобы ты наконец перестала вызывать жалость, – отрезал Кай. – Ешь быстрее. Скоро трогаемся. До Кеты еще пять или шесть дней пути, но надо покинуть этот лес побыстрее. Как поешь, нарви вон тех оранжевых цветов.

– Зачем тебе цветы? – удивилась Каттими.

– Эти цветы тебе, – поднялся на ноги Кай.

– Мне? – Она вновь разрумянилась. – У нас в деревне парни девушкам дарили бусы. Цветы дарят только перед свадьбой. И потом, парень должен собрать их сам. Собрать и сплести венок…

– Забудь о свадьбе, – оборвал ее Кай. – Это огнецвет. Собери не менее десятка бутонов, затем тщательно их пережуй.

– Зачем? – Она вновь удивленно подняла брови.

– Во-первых, получившаяся кашица хорошо заживляет раны, поможет избежать уродливых шрамов, – объяснил Кай. – А во-вторых, до завтрашнего дня я буду избавлен от твоей болтовни.

Глава 3

Тати и нелюди

Вторую половину дня Каттими бежала, держась за стремя. Сначала она пыталась возмутиться, но рот ее был связан огнецветом, язык не слушался, да и Кай тронул коня с места, сзади загремели повозки Такшана, и она побежала. Держалась она неплохо, сразу же успокоила дыхание, правильно ставила ноги, вот только сил у нее все-таки было немного. Уже к пятой лиге дыхание стало прерывистым, на лбу выступила болезненная испарина, в груди начал раздаваться хрип. Кай спрыгнул с лошади, подхватил неожиданно легкое тело Каттими и посадил ее в седло.

– Держи. – Он протянул ей фляжку с водой. – И готовься. Завтра тебе тоже придется поработать ногами. А пока я займусь своей ногой, а то так и буду на каждый прыжок кровоточить.

Она пробежалась еще раз и в первый день. Ее опять хватило ровно на пять лиг, но вместо хрипа из груди раздавалось пусть и тяжелое, но все-таки дыхание. Вечером, когда Кай остановил коня в ельнике, она упала на подушку из хвои почти без сил, но, поев, не только не улеглась спать, но взяла у Кая иголку и принялась распускать на нитки кусок веревки.

– Ты не боишься спать? – с трудом ворочая языком, спросила она охотника, когда тот расстелил под низкими ветвями одеяло.

– Не боюсь, – зевнул Кай. – Вот не проснуться – боюсь, но на этот случай у меня есть мой конь. Он лучший сторож на стоянке, зато горазд подремать на ходу. Пару раз, когда и я о чем-то задумывался, забегал в полудреме в колючий кустарник. Очень потом на меня обижался. Будешь ложиться спать, прижимайся спиной к моей спине. Так теплее, да и со спины я менее опасен.

– Ножниц у тебя, конечно, нет? – спросила девчонка.

– А также корыта для омовений и ткацкого станка, – кивнул Кай. – Вот тебе нож. Если будешь подрезать ткань, делай это прямо на ножнах, они прочные. Если будешь шить, в подсумке есть свеча и огниво.

– И ты не боишься давать мне нож? – подняла она брови.

– Нет. – Он закрыл глаза. – Пока мы не дошли до края леса, я не боюсь даже выродков Туззи. Они полезут ко мне только тогда, когда опасность вовсе развеется.

Утром у Каттими были красные глаза, зато одежда сидела на ней так, словно была сшита по мерке. Оценив аккуратные двойные швы, Кай удивленно хмыкнул. Но, осмотрев ноги девчонки, выругался. Ноги были сбиты.

– Ничего. – Она улыбнулась. – Такая ерунда после всего. Заживет.

– Не сомневаюсь, – кивнул Кай и вытащил жестянку с мазью. – И побежишь уже сегодня, но только после полудня. И вот еще. – Он выудил из мешка широкий ремень с поясной сумкой. – Приспособь это дело. Хоть ярлык будет куда убрать. Да, и здесь еще пара носков из тонкой шерсти имеется. Пока ноги не привыкнут к ходьбе, лучше тренировать их в носках.

– Они стоят немало, – восхищенно выдохнула Каттими.

– Ты стоишь дороже, – отрезал Кай.

Она смогла бежать уже дольше – до полудня. Только тонкие носки так и не надела. Обошлась тем, что, как оказалось, выкроила из излишков ткани. Единственное, что огорчило Кая, так это испорченное, на его взгляд, одеяло. В нем появилось обметанное по краю отверстие. Еще с утра Каттими сунула в отверстие голову и сказала, что в таких одеяниях ходят лапани из Холодных песков.

– Ты бывала в Холодных песках? – удивился Кай.

– Нет. – Она пожала плечами. – Что там делать? Лапани иногда приходили на ярмарку на перевале возле Гимы. Там даже появлялись кусатара, лами, малла. У Гимы были запрещены войны. Раньше были запрещены. Теперь-то уж…

– Кем запрещены? – нахмурился Кай.

– Старцами. – Она посмотрела на него так, словно он не знал обычных вещей. – В Гиме живут старцы. Если их сильно разозлить, они могут наказать любого.

– Колдовством? – прищурился Кай.

– А чем же еще? – Каттими не переставала удивляться. – Они же старцы!

Она бежала и после полудня. Кай посматривал на ее прикушенную губу и понимал, что хочет он того или не хочет, но вспоминает ту хрупкую девчонку, рядом с которой прошло его детство и которую он однажды не смог уберечь. Хотел ли он испытать что-то подобное тому, что почти уже стерлось из памяти за три года? Вряд ли. Скорее, расчет Такшана был точен. Несколько разговоров с несчастным существом сделали Каттими уже и не вполне чужим человеком для Кая, а с учетом того, что оставшиеся в живых его близкие были укрыты им на самом краю Текана, так и единственным относительно близким человеком. Вот только зачем Такшан замыслил это, Кай пока понять не мог. В первый же вечер он довольно легко открыл мудреный замок бронзового браслета, но тайны его не разгадал. Письмена были непонятными, возможного колдовства браслет не проявлял. Конечно, если не считать желания отбросить его куда подальше. Кай даже рискнул капнуть на чудное изделие кровью, но так ничего и не добился. Каттими только сказала, что от такой железки на руке ее слегка подташнивает и что если надпись на браслете какое-то заклинание, то последним словом должно быть имя заклинателя. К сожалению, Кай не только не знал этой письменности, но даже не понимал, с какой стороны ее следует начинать разбирать. И все-таки, какая-то тайна у него имелась, поэтому Кай оставил его на руке Каттими. А вечером две повозки Такшана отстали от обоза.

– Колесо заклинило, – объяснил нагнавший охотника Шарни. – Сказал, что исправит поломку и нагонит. Да что нам осталось, пара лиг и привал?