Последняя загадка - Иванов Андрей Спартакович - Страница 17

– А скажи мне, дочь моя, давно ли ты была на исповеди? – Священник посмотрел в глаза девушке.

Продавщица потупила взгляд:

– Честно сказать, никогда не была.

Лицо человека в рясе стало строгим.

– Нехорошо, дочь моя.

– Простите, отец Викентий.

– Это ведь не мне, это тебе нужно, дитя мое.

– Понимаю.

Отец Викентий укоризненно покачал головой. Затем служитель культа окинул взглядом помещение салона. Кроме него, в зале присутствовали еще двое покупателей. Возле дальнего прилавка стоял охранник в камуфляже.

– Прости меня, дочь моя, – сказал священник. – У меня есть дело к вашему охраннику.

– Конечно, отец Викентий, вон он стоит.

– Вижу, дитя мое.

Положив на прилавок золотой крест, священник направился к человеку в камуфляже. Проходя по залу, отец Викентий достал из портфеля пистолет и направил его на охранника. Прежде чем тот успел опомниться, раздался выстрел…

Когда шавермы, принесенные Дукалисом, были съедены, оперативники закурили.

– Хорошо, но мало, – вздохнул Ларин.

– Да, я бы добавил, – согласился Дукалис.

– До закрытия осталось сорок минут, – сказал Соловец. – Потерпите.

Ларин выпустил изо рта несколько колец дыма й в этот момент заметил двух девушек, проходивших мимо машины. Девушки не спеша шли по Невскому, разглядывая витрины. Одна из них была высокой и стройной, вторая ниже и плотнее спутницы.

– Смотри, Толян, – обратился Ларин к товарищу, – девушки специально для нас.

– Не отвлекай его, – сказал Соловец.

Пройдя мимо автомобиля оперативников, девушки свернули за угол. Ларин посмотрел на часы. Девятнадцать двадцать пять. Вечер казался безвозвратно потерянным.

Неожиданно поступил сигнал на рацию, находившуюся в машине.

– Слушаю, – сказал Соловец.

– Ограблен ювелирный магазин на углу Невекого и Суворовского, – раздалось по рации.

– Едем! – крикнул майор.

Ларин, сидевший за рулем, нажал на газ, и автомобиль рванулся с места в сторону Суворовского.

– Откуда там ювелирный, его же нет в справочнике! – воскликнул Дукалис.

– Спроси у того, кто этот справочник составлял, – ответил Соловец.

Не реагируя на запрещающие сигналы светофора, «Жигули» понеслись по Невскому и остановились возле магазина, расположенного на углу.

– Здесь! – крикнул Соловец.

Оперативники выскочили из машины. Несколько мгновений спустя они уже находились в зале ювелирного салона. В углу, раскинув руки, лежал окровавленный охранник. За прилавком стояла белая как полотно продавщица. Милиционеры подошли к ней.

– Майор Соловец, Уголовный розыск, – представился оперативник.

– Козлова Екатерина.

– Это вы позвонили в милицию?

– Да, в милицию и в «скорую». Вы приехали первыми.

Оперативники осмотрели зал магазина, имевший сводчатые потолки.

– Ты не помнишь, как там в открытке у Максимова? – спросил Соловец у Ларина.

Ларин наморщил лоб, вспоминая стихи.

– «В алмазах небо я увижу, когда на невском берегу под эту сводчатую крышу в вечерних сумерках войду», – процитировал преступника капитан.

Соловец кивнул на сводчатый потолок:

– Вот что он имел в виду.

Ларин посмотрел на продавщицу:

– Скажите, Екатерина, в каком году открылся ваш салон?

– Мы начали работать полгода назад.

Оперативники переглянулись.

– Толян, какого года у нас справочник? – спросил Соловец.

Дукалис пожал плечами:

– Не помню, кажется, прошлого.

– Вот именно что прошлого.

– Надо бы купить свежий, – произнес Ларин.

15

Час спустя Волков все еще сидел в машине на набережной Обводного канала, возле сорок четвертого дома. По радио негромко звучала музыка ретроканала: оперативник любил песни прошлых лет. Старший лейтенант барабанил пальцами по торпеде в такт музыке.

Во внутреннем кармане Волкова лежала фотография Веры Куликовой, которую оперативник извлек из дела Максимова. На снимке женщина стояла в обнимку с преступником на дачном участке. За их спинами пышно цвели яблони.

Два часа назад Куликова прошла мимо автомобиля старшего лейтенанта и вошла в подъезд четырехэтажного жилого дома с темно-коричневыми облупившимися от времени стенами. Волков сразу узнал ее. Женщина лет сорока двух, Куликова почти не изменилась. Стройная фигура, вьющиеся каштановые волосы, красивое лицо и уверенная походка.

Итак, Куликова была дома, оставалось ждать возможного прихода к ней Максимова. Морозный вечер окутал сумеречный город. Канал покрывала бледная ледяная скорлупа. Редкие прохожие быстрыми тенями скользили по набережной. Одна из теней приблизилась к автомобилю Волкова. Раздался стук. Волков опустил стекло.

Возле автомобиля стояла пожилая дама вызывающего вида. Ее старое темно-зеленое пальто было в заплатах и жирных пятнах. Пышные рыжие волосы заплетены в косу, на лицо нанесен толстый слой косметики.

Голову женщины украшала старомодная каракулевая шапочка, на ногах были потрескавшиеся сапоги, а шею окутывал бежевый пуховый платок. На правой руке висела старинная сумочка. Дама смотрела на милиционера сквозь очки с толстыми линзами.

«Должно быть, бывшая актриса», – решил Волков.

– У вас не найдется огня? – сказала прохожая, поднося сигарету ко рту.

Вынув из кармана зажигалку, Волков дал даме прикурить.

– Спасибо, – затянувшись, произнесла женщина.

– Не за что.

– Вы меня очень выручили, так хотелось курить, и ни у кого вокруг не было спичек.

Волков молча закрыл окно машины, курящая женщина не спеша направилась к подъезду дома. Оперативник тоже вынул из пачки сигарету, однако, покрутив ее в руках, вложил обратно в пачку. Курить не хотелось.

«Сейчас бы стаканчик пива», – подумал Волков.

Оперативник окинул взглядом промерзшую пустынную набережную. Рядом не было ни одного продовольственного магазина. Вздохнув, старший лейтенант посмотрел на часы.

– Эх… – Время, казалось, остановилось навсегда.

Между тем рыжая женщина в зеленом пальто поднялась на третий этаж темно-коричневого здания и остановила взгляд на тридцать девятой квартире. У двери, обитой черным дерматином, имелся крючок для сумок на уровне пояса. Медная ручка потемнела от времени. Железная табличка с номером квартиры была покрыта ржавчиной. Несколько минут простояв молча возле двери, рыжая женщина позвонила.

Минуты полторы спустя дверь отворилась. На пороге стояла Куликова. Хозяйка квартиры была одета в длинный серый халат и мягкие красные тапочки. Она взглянула на женщину в зеленом пальто.

– Я никогда не подаю, – произнесла Куликова, собираясь закрыть дверь.

– Я ничего не прошу.

– Покупать я тоже ничего не буду.

– Разве я вам что-то предлагаю?

Куликова хотела закрыть дверь, но рыжая женщина жестом остановила ее.

– Я сама хочу вам кое-что подарить.

– Я не нуждаюсь в ваших подарках.

– Думаю, о моем подарке вы часто мечтаете.

– Объясните, чего вы хотите, или уходите.

– А если не уйду?

– Собираетесь остаться на площадке?

– Нет, у вас.

С этими словами женщина, ловким движением сняв парик и очки, посмотрела в глаза Куликовой. У хозяйки квартиры перехватило дыхание. Перед ней стоял мужчина. Последний раз Куликова видела его семь лет назад.

– Петя… – произнесла женщина.

– Теперь узнала?

– Я так и не смогла привыкнуть к твоим переодеваниям.

– К ним никто не может привыкнуть.

– Ты всегда любил удивлять…

– Можно мне войти?

Куликова задумалась.

– Ты считаешь, после стольких лет можешь прийти ко мне без предупреждения, без звонка, свалиться как снег на голову…

– Даже если бы я хотел тебя предупредить, все равно не смог бы этого сделать.

– Почему?

Максимов махнул рукой:

– Долго объяснять. Впрочем, я могу уйти.

– Ладно, заходи. Только ненадолго.