Танцующая в ночи (СИ) - Звездная Елена - Страница 20

– Только ветер сделай опять холодным, мне так лучше.

Высший мгновенно повиновался, но едва ветер снова стал прохладным, на плечи Данирен легла теплая шаль из белоснежного пуха и абсолютно без запаха – ночная нимфа плохо переносила беременность.

– Тебе уже лучше? – он не садится рядом с ней, она все еще его боится, а Ранагнар умел быть терпеливым.

– Да, спасибо. – Данирен снова повернулась к ручью. Она любила это место, любила смотреть, как вода уходит в бесконечность и не любила, когда высший подходил к ней близко.

Ран Сидион Агнар заставил свой клан с почтением относиться к жене и высшие выполнили волю повелителя земель, но Данирен, стоило ей обернуться, ловила их полные презрения взгляды. В Андарионе ей было проще, а здесь она была всего лишь игрушкой повелителя, которой повезло завоевать его сердце. Данирен возненавидела обитателей Лунного Дворца за эти два месяца, единственным кто хорошо к ней относился и искренне любил, был Ранагнар, но она ненавидела того, кто считал себя ее мужем.

– У Бесконечного Ручья очень красивая легенда, – вдруг заговорил Ран. В последнее время ей начинал нравиться его голос, он успокаивал и ее и растущего в ней малыша.

– Расскажи ее, – Данирен посмотрел на своего мучителя, как изменился высший, теперь в его взгляде больше нет желания сломать, только внимание, только любовь, но разве можно воскресить цветок, что был втоптан в дорожную пыль?

Ранагнар сотворил для себя покрывало, сел на изумрудную траву:

– Шел дождь, тревожный, быстрый, холодный. Он принес холод в селения, он принес холод в сердца. Он говорил о том, что жизнь имеет конец… Все народы верили его шепоту, не верила лишь девушка из высших, в чьем сердце жила любовь. Она была из рода властителей земель, но ее сила еще не проснулась, а любовь уже вошла в сердце царственной поступью. Ты спросишь, кем был тот, кто подарил ей радость любви? Но никто не знает ответ… не отвечу и я. Она любила, надеялась и ждала, а дождь шептал, что нет любви, нет счастья и нет радости. В те годы, далекие годы, тогда еще не были поделены земли по граням креста, и повелители земель сражались за право владеть. Это были страшные войны, Данирен, войны которые уносили жизни высших, темных, сияющих, лунных и людей…

– Войны Двух Крестов?

– Да, любимая. Тогда погибли многие из нас, а клан сияющих был полностью истреблен лунными, и… и она перестала верить в любовь. Никто не знает как, но она пустила дождь в свое сердце и подарила ему свои глаза. Ее нашли у черного дерева, она лежала на земле, и глаз у нее не было, а под деревом возник ручей. Откуда он течет и куда впадает, не знает никто. Это Бесконечный Ручей, который бесконечно долго шепчет о потерянной любви, о жестокости, о боли тех, кто больше не любит.

Данирен потрясенно молчала, удивленно глядя на извилистую змейку голубой воды. Невольно нимфа протянула руку и, коснувшись пальчиком воды, поднесла к губам, попробовала. Вода в ручье была чуть солоновата, словно слеза, но у этой воды был привкус горечи.

– Эта легенда… это ведь правда?

– Да, Данирен.

– Значит, он оплакивает всех, кто потерял любимых….

– Это Бесконечный ручей, а бесконечно оплакивать нельзя, любую боль можно забыть…нужно лишь время.

Данирен вскочила, бросила на него гневный взгляд:

– Ты зачем мне рассказал об этом, высший?

– Ты попросила, разве нет? – с ним невозможно было спорить, Данирен вновь села, он заботливо укрыл ее плечи шалью.

Она больше не вздрагивала, когда он прикасался, высший улыбнулся, но подавил в себе желание поцеловать ее.

– Бесконечный ручей оплакивает не тех, кто потерял любимых… – Данирен вновь прикоснулась к воде, – он оплакивает тех, кто был потерян, тех, кого нельзя вернуть…

Ранагнар усмехнулся – она поняла, наконец, поняла. Высший легко взмахнул рукой по берегам Бесконечного Ручья моментально выросли и расцвели цветы. Еще одно легкое движение и через Бесконечный Ручей перекинулся хрустальный мост, по нему начали бегать шустрые пушистые зверьки с пышными хвостиками. Данирен невольно улыбнулась, следя взглядом за пушистиками и Ран позволил одному из них подойти к ней, нимфа протянула руку, зверек без страха запрыгнул на ладонь.

– Какие они милые, – Данирен погладила пушистика и тот довольно заурчал, – как они называются?

– Эгдоки, только они не совсем милые, – высший поднял одного из них в воздух, слевитировал с дерева аварха крошечный плод и передал пушистику.

Зверек ухватил плод, откусил от него и через несколько секунд начала трещать шкурка, появилась жесткая колючая шерсть, когти, клыки увеличились. Данирен вскрикнула и отпустила животное которое до этого гладила:

– Что с ними? – удивленно спросила девушка.

– Просто это их вторая ипостась, – высший лениво поставил монстрика на землю, сотворил вокруг него клетку, меланхолично смотрел, как животное рычит и пытается вырваться. – Не бойся, пройдет несколько минут и он вернется в прежнее состояние.

Нимфа вновь опустилась на траву, ее рука прикоснулась к солоноватой воде Бесконечного ручья… К мертвой воде из слез и стало немного легче.

Высший с грустной улыбкой следил за каждым ее движением, и с трудом сдерживал желание подойти, обнять, вдохнуть запах ее волос… И ветер сорвался с его пальцев покрывая рябью мертвые воды Бесконечного ручья, закружил вокруг танцующей в ночи, расплетая пряди, овевая влажные ладони, и боясь, что она остановит, запретит, отмахнется… Но Данирен, закрыв глаза, наслаждалась ветром и той обманчивой свободой, которую он дарил. Ранагнар принял ее согласие и стал ветром… Он кружил вокруг ночной нимфы, даря ей то порыв морского бриза, то ветерок, напоенный ароматами леса, то жаркий зной пустынных земель, а Данирен, растворялась в обманчивой свободе, едва сдерживая желание танцевать…

– Данирен,– шептал ветер,– я подарю тебе весь мир…

– Это лишь потому, что мир принадлежит тебе,– грустно улыбнувшись, ответила девушка и поднялась, обрывая волшебный миг, обрывая его попытку стать ближе. – Оставь меня, высший.

Ветер отступил, и высший вновь стал собой. С болью смотрел на ту единственную, что не желала его любви.

А Данирен, сбросив шаль, поднималась по мерцающим ступеням Лунного Дворца, любуясь его удивительной красотой. И как бы не хотелось сбежать вниз, и танцевать на прохладной голубой траве… Данирен поднималась вверх, туда, где не было полных ненависти и злобы взглядов высших, туда, куда мог войти лишь тот, что был ее личным проклятием…

Ранагнар смотрел ей вслед, не смея остановить, не смея прикоснуться, не смея просить… Когда-то такими полными боли взглядами, его отец провожал гордую Нимерину…

– Мы повторяем ошибки наших родителей,– едва слышно произнес Ранагнар, но ветер подхватил его слова и она услышала.

Остановилась, обернулась, с грустью посмотрела на того, кого не могла простить:

– Высший…– и все же слова ранили,– высший, уже ничего не изменить…

– Ты не желаешь даже попытаться…

– Я не вижу в этом смысла,– ответила нимфа.

– Разве младенец, что живет под твоим сердцем, не достоит расти в семье, где царит любовь? – Ранагнар с трудом сдерживал рвущийся на волю ветер.

Данирен повернулась, спустившись со сверкающих ступеней, ступила на голубую траву, медленно подошла к тому, что стал ее болью, и прошептала:

– Разве о любви думал ты, о высший, когда зачал его, используя силу и дурман? Разве любовь руководила твоими поступками, когда ты убивал? Разве любовь вела тебя тропою гибели темных? Не говори мне о том, что неведомо жестокому сердцу, высший!

И высший молчал, не в силах сломить свою гордость и просить. Он не мог молить о прощении униженно, как слабый, не мог и не желал – слишком яркими были воспоминания из детства, когда его гордый отец, стоял на коленях перед женой, что так и не приняла его любви. Но и молчать он не мог больше:

– Данирен, самая жуткая пытка в подлунном мире, это пытка безразличием. Твое безразличие убивает меня.