Море сумерек - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 16

Первой странностью были трубы. Длинные, тонкие, ветвящиеся и зачарованные на негниение. Просто, примитивно и безыскусно, но с чудовищной силой. Вероятно, теперь их можно было бы без особой опаски опустить на столетие-другое на дно океана. Воину-магу случалось видеть защитные артефакты, уступающие простым бамбуковым стеблям, над которыми некто могучий, наверняка Михаэль, хорошо постарался. Трубы выходили из гигантской каменной пирамиды, служившей жилищем верхушки сумеречных эльфов, и паутиной оплетали окрестные земли. И там, где они стелились по песку и из специально проделанных в них отверстий животворными каплями сочилась вода, зеленели растения. В основном все тот же бамбук, превращающий открытую взгляду пустыню в настоящий лабиринт. Но Каэля заботили не столько растения, сколько те, кто беспрестанно сновал вдоль них взад-вперед. Духи. Обитатели иных планов, видно спутавшие свой дом и привычную смертным реальность, шелестели листьями посадок, подставляя их солнцу, ускоряли ток воды в бамбуковых стеблях, чинили временами все же случавшиеся поломки и даже выполняли работу самых обычных крестьян, таская по проложенным маршрутам навоз из находившейся ближе, чем хотелось бы тонкому эльфийскому обонянию, грандиозной кучи. Именно она заставила бывшего жителя Древнего леса в первый раз спросить прохожих, видят ли они то же самое. И если да, то почему эта отбивающая своим видом аппетит на год вперед гора еще не провалилась к на редкость невезучим демонам. Ответы окончательно убедили молодого чародея в том, что кто-то здесь сошел с ума. До того дня Каэль, разумеется, предполагал, что высший маг обложил окрестные земли данью, но чтобы треть ее составляли нечистоты…

Еще Михаэлю от окружающих город племен кочевников требовались продукты и малолетние дети. Последних по городу сновали целые стаи, обязательно в сопровождении эльфов, которые их обучали. Правилам поведения в обществе, которое сумеречные сочли бы цивилизованным, а остальные народы — ненормальным. Однажды Каэль увидел, что занятие ведет лично Ликаэль, жена шамана и, значит, королева всей страны. Он не поленился подойти поближе и послушать. Обсуждалась тема рабства, которое венценосная особа считала пережитком прошлого, требующим скорейшего искоренения. И, чувствовалось, свою точку зрения она обязательно вдолбит в юные головы. Если бы жрецы с таким же жаром призывали паству молиться, боги периодически спускались бы на землю и просили смертных сбавить тон, потому как у небожителей распространились поголовные мигрени. Еще молодежь регулярно загружали работой, причем нередко достаточно грязной, выполнять которую даже не каждому слуге пристало, также ее учили чтению, письму и началам магии. Причем последнее тоже преподавалось абсолютно всем, невзирая на наличие или отсутствие у учеников малейших зачатков дара. На вопрос зачем, заданный сменившей Ликаэль целительнице Насте, рассказывающей о строении человеческого тела, последовал ответ: «Для общего развития». Переспрашивать бывший житель Древнего леса не решился, поскольку увидел Михаэля. Тот явно шел к ожидающим начала следующего урока ученикам с каким-то свитком под мышкой. Высшего мага и правителя страны в роли наставника детей чужой расы, фактически заложников, выданных собственными родителями как гарант своей верности, психика Каэля могла и не выдержать.

«Ясно, что ему это зачем-то надо, — подумал чародей, спешно повернув в противоположную сторону. — Но понять смысл идей, заставляющих давать кратко-живущим, обязанным подчиняться эльфам, образование качественнее, чем получает большинство аристократов в своих исконных землях, лучше и не пытаться. Воистину странное место и странные жители».

Назвать Сумеречный лес обычным язык не повернулся бы ни у кого, кто видел небо над жилищем пришедших из иных миров перворожденных. Невысокие тучи, казалось цепляющие брюхом верхушку видимой издалека пирамиды, защищали горожан от палящего пустынного солнца. Правда, в них было множество просветов. В точности повторяющих план города. Вернее, не так. Прямые лучи падали лишь туда, где зеленели живые стены или небольшие поля, засаженные злаками и овощами, остальное пространство находилось в благословенной тени. Климат в окрестностях Сумеречного леса был рукотворным, и любой волшебник мог в этом убедиться, задрав голову вверх. В небе духов, играющих с ветрами, имелось куда больше, чем птиц. Однако подобная благословенная картина простиралась не слишком далеко. Тот, кто не поленился бы проделать две-три тысячи шагов от крайних насаждений, оказался бы посреди самой обычной пустыни.

Другие странности выглядели менее шокирующе. Например, тут не было деления на привычные для межрасовых городов кварталы народностей, а вместо обычных домов имелись постройки, напоминающие одновременно дворцы и бастионы. Шестиэтажные, в сотню шагов в длину, с одним входом, с проведенной до самого верхнего этажа водой и канализацией, которая сразу из подвала ныряла глубоко под землю. Насчитывалось их, правда, пока совсем немного, с десяток, но еще четыре уже возводилось, причем за те дни, которые Каэль провел в пустыне, высота построек заметно увеличилась. В ином месте — несомненная достопримечательность. В Сумеречном лесу — не заслуживающая внимания мелочь. Более интересных зрелищ хватало. К примеру, небольшое озеро, в котором всегда можно было поплавать или порыбачить, правда, исключительно удочкой, но никак не магией и сетью. Духи, выталкивающие из воды тех, кто начинал тонуть, особого удивления не вызвали, а вот наряды перворожденных купальщиц, вернее, полное их отсутствие… Каэлю один гном, видимо, как и он сам, недавно оказавшийся здесь, предложил пари. Если подгорному жителю удастся полностью спрятать наряд одной из девиц в кулаке, он поит эльфа вином до состояния, в котором без всякой магии можно увидеть демонят. Если нет, эльф угощает бородатого пивом до такой же кондиции. Бывший житель Древнего леса заведомо проигрышных условий не принял. И не потому, что у него не было денег, просто рука гнома сильно напоминала лопату.

Еще было любопытно взглянуть на громадную нору, служившую обиталищем для песчаных скорпионов. Жуткие монстры, каждый размером с лошадь, жили стаей в несколько сот особей, хотя вообще-то были животными одиночными и вроде бы даже выводили потомство. Во всяком случае, Каэлю как-то раз удалось увидеть невысокое, всего-то по колено, белое насекомое с наверняка еще мягким после линьки панцирем, жмущееся к ногам более крупного существа, оседланного одной из воительниц. В принципе чародей мог и в логово их зайти, размеры последнего, естественно, позволили бы эльфу даже не пригибаться, а вреда разумным существам и их домашней живности твари не причиняли никогда, но больно уж оттуда несло гнилым мясом.

«И на что я надеялся, отправляясь сюда без вычищенной магом-менталистом памяти, — подумал тогда Каэль, глядя на жилище прирученных чудовищ. — Не знаю, кто именно из сумеречных столь искусен в обращении разума, шаман или нет, но ему для опознания шпиона вроде меня хватило бы небрежного взгляда». В ту часть города, что была обнесена не символическим заборчиком из редкого бамбука, а настоящей живой стеной и в которой обитали в качестве стражей все те же духи, воина-мага пока не пускали. А ведь именно там было сосредоточено все самое интересное: гильдия магов, мастерские по изготовлению артефактного оружия и площадки, где то ли сами росли, то ли изготавливались ходячие деревья. А еще там, судя по слухам, было разбито бесплатное кладбище, куда предполагалось свозить останки бедняков, не сумевших оплатить свои могилы в специально отведенных для этого местах. Пока таковых в городе сумеречных эльфов то ли не было вовсе, то ли было, но в мизерном количестве. Судьба покойников, когда таковые все же появятся, ни у кого не вызывала сомнений. Их останки отправятся прямиком в руки некромантов. Данный факт вызывал глухое недовольство среди жителей, большинство которых было уверено в том, что уж они-то в число немертвых никогда не попадут. Каэль не пытался подсмотреть, что происходит в огороженном районе, хотя попробовать мог. К примеру, поднявшись на крышу дворца, в котором жили простые рабочие. Вот только подозрения у него были сильные, что спуститься он не успеет. В высших магов, плохо защищающих свои секреты, он верил слабее, чем в персонажей детских сказок.