Открытие - Савельева Ирина В. - Страница 2

Мысли Гриссома все еще были заняты переменами, произошедшими после находки марсианского бункера инопланетян… Это и не удивительно, учитывая тревожное послание с Шаньси.

Тот факт, что человечество не одиноко во Вселенной, затронул не только религии землян, он оказал куда более весомое влияние на политическую жизнь планеты. Но если религиозные общины погрязли в хаосе ереси и раскола, в политическом отношении открытие сплотило людей. Это событие помогло жителям Земли неожиданно быстро осознать свое единство и образовать всепланетное сообщество, медленно, но неуклонно развивавшееся на протяжении последнего столетия.

В течение года восемнадцатью основными государствами Земли была написана и ратифицирована хартия Альянса — первой коалиции, охватывающей население всей планеты. Впервые за всю свою историю жители Земли ощутили свою общность и сплотились в единую группу: люди против чужаков.

Вскоре после этого была образована Военная система Альянса — орган, предназначенный для защиты Земли и ее обитателей от внеземной угрозы и вобравший в себя ресурсы, солдат и офицеров почти всех военных организаций планеты.

Нашлись и такие, кто считал, что внезапное объединение различных правительств Земли в одну политическую силу прошло слишком быстро и гладко. Информационные сети пестрели заявлениями о том, что марсианский бункер был найден намного раньше, чем произошло публичное обнародование факта, а рапорт команды шахтеров стал своевременной легендой-прикрытием. Эти люди утверждали, что образование Альянса стало заключительной ступенью долгих и напряженных секретных переговоров между государствами и следствием тайных сделок, заключаемых в течение многих лет, а то и десятилетий.

Общественное мнение в основном относилось к подобным заявлениям как к параноидальному увлечению сверхсекретностью. Большинство землян были настроены идеалистически и предпочитали верить, что открытие лишь послужило катализатором объединения правительств и граждан всего мира и подтолкнуло их отважно шагнуть в новую эпоху сотрудничества и взаимоуважения.

Гриссом слишком много повидал, чтобы поверить подобной выдумке. В душе он не мог не подозревать, что политикам было известно намного больше, чем сообщалось широким массам населения. Даже в данном случае он сомневался, что сигналы бедствия, доставленные радиоуправляемыми аппаратами с Шаньси, застали правительство врасплох. Неужели политики подозревали нечто подобное еще до образования Альянса?

По мере приближения к капитанскому мостику Гриссом постарался выбросить из головы все мысли об инопланетной исследовательской станции и все свои тайные сомнения. Он был человеком дела. Детали открытия марсианского бункера и образования Альянса не должны его волновать. Альянс обязался защищать людей, где бы они ни находились; и все, включая самого Гриссома, должны исполнить свой долг.

Капитан Эйзенхорн, командующий кораблем «Нью-Дели», не отрывал взгляда от большого обзорного иллюминатора, встроенного в стенку передней палубы.

Открывающийся из него вид вызывал благоговейный трепет.

«Нью-Дели» медленно продвигался вперед, и массивная космическая станция за окном постепенно увеличивалась. Флотилия Альянса — почти две сотни кораблей от истребителей с командой в двадцать человек до дредноутов, вмещавших несколько сотен людей, — со всех сторон окружала станцию океаном сверкающей стали. Оранжевое сияние отдаленного красного гиганта класса К, солнца данной системы, по имени которого была названа станция, заливало всю сцену неяркими лучами. Свет отражался от поверхности кораблей, и казалось, что они пылают пламенем истины и триумфа.

Эйзенхорн десятки раз наблюдал этот грандиозный спектакль, но до сих пор величественная картина не переставала его удивлять и напоминать, как далеко шагнуло человечество за столь короткое время. Сделанное на Марсе открытие встряхнуло обитателей Земли, побудило лучших ученых во всех отраслях науки объединиться в стремлении к общей грандиозной цели — раскрыть тайны, сохраненные в марсианском бункере.

В первые же дни исследований стало очевидно, что протеане — так назвали расу таинственных инопланетян — далеко опередили людей в области технологий… И исчезли давным-давно. По всем подсчетам выходило, что находке не менее пятидесяти тысяч лет и она создана еще до начала эволюции современного человека. Однако протеане построили хранилище из неизвестных на Земле материалов, и прошедшие пятьдесят тысячелетий не причинили найденным сокровищам почти никакого вреда.

Самым замечательным открытием оказались оставленные протеанами информационные файлы — миллионы терабайт бесценных данных, замечательно сохранившихся, хотя и записанных на незнакомом языке.

Расшифровка содержимого этих файлов стала для всех ученых Земли чем-то вроде поисков чаши святого Грааля. Несколько месяцев прошло в неустанных трудах, но в конце концов ключ к разгадке был найден, и фрагменты мозаики стали собираться в одно целое.

Знаменательное открытие лишь подлило масла в огонь сторонников теории сверхсекретности. Они заявляли, что для получения полезных сведений из бункера требуется не менее нескольких лет, а то и десятилетий. Но их сомнения на фоне громких научных открытий большинством населения остались неуслышанными или незамеченными.

Расшифровка инопланетного наречия словно прорвала невидимую дамбу, и разум человечества захлестнул поток новых знаний и открытий. Научные работы, ранее требовавшие многолетних исследований, теперь выполнялись за несколько месяцев. Люди овладели технологией протеан и научились создавать поля масс-эффекта, что позволило передвигаться со сверхсветовой скоростью; космические корабли вырвались из оков пространственно-временных ограничений. Подобные гигантские шаги были сделаны и в других отраслях: в овладении новыми эффективными источниками энергии, в экологических вопросах и формировании ландшафта.

В течение всего лишь одного года обитатели Земли освоили пределы Солнечной системы. Готовые к использованию ресурсы других планет, их спутников и астероидов позволили быстро создать орбитальные космические станции. Грандиозные работы, проведенные на собственном спутнике Земли, дали возможность превратить каменные пустыни в обитаемые пространства. И Эйзенхорн, как и большинство остальных людей, не был склонен прислушиваться к тем, кто твердил, что новый золотой век был тщательно спланированной мистификацией, подготовленной десятилетия тому назад.

— Офицер на капитанском мостике! — выкрикнул один из членов экипажа.

Капитан Эйзенхорн услышал, как все присутствующие на мостике дружно встают, чтобы приветствовать пришедшего, и, даже не оборачиваясь, понял, кто посетил рубку. Такой человек, как адмирал Джон Гриссом, заслуживал всеобщего уважения. Серьезный и суровый офицер притягивал к себе внимание всех окружающих, его присутствие нигде не могло оставаться незамеченным.

— Твой приход меня удивил, — негромко произнес Эйзенхорн, бросив последний взгляд на разворачивающуюся за окном сцену, пока Гриссом пересекал капитанскую рубку.

Они были знакомы уже два десятка лет, а впервые встретились, будучи еще молодыми рекрутами, на тренировочной базе десантников США, еще до образования Альянса.

— Разве не ты все время твердишь, что обзорные окна представляют собой слабые места на кораблях Альянса? — добавил Эйзенхорн.

— Должен же я внести свой вклад в поддержание морального духа экипажа, — прошептал в ответ Гриссом. — Я решил, что смогу укрепить славу Альянса, если выйду и начну с тоской смотреть в окно затуманенным взором, как ты.

— Такт — это искусство высказывать суть, не наживая при этом врагов, — напомнил ему Эйзенхорн. — Так говорил сэр Исаак Ньютон.

— У меня не может быть никаких врагов, — пробормотал Гриссом. — Не забывай, я же прославленный герой.

Эйзенхорн считал Гриссома своим другом, но это не исключало того факта, что общаться с адмиралом было нелегко. В профессиональном отношении Гриссом воплощал собой идеальный образ офицера Альянса: энергичный, волевой и требовательный. При исполнении долга он всецело подчинялся поставленной цели, держался с абсолютной уверенностью и не допускал колебаний, чем заслужил уважение и преклонение подчиненных. Однако при личном общении становилось заметно, что он подвержен резким переменам настроения и часто замыкается в себе. С тех пор как он попал в фокус всеобщего внимания и превратился в символ всего Альянса, его характер еще больше испортился. Годы славы постепенно превратили его жесткий прагматизм в циничный пессимизм.