Открытие - Савельева Ирина В. - Страница 17

— Я найду ее, — с непререкаемой уверенностью заявил кроган. — Я это сделаю.

Джон Гриссом проснулся среди ночи оттого, что кто-то колотил в его дверь. Недовольно ворча, он сполз с кровати, накинул поношенный домашний халат, но не потрудился его запахнуть. Если посетитель настолько бесцеремонен, чтобы поднимать его в такой час, ему придется смириться с тем, что хозяин встречает гостя в трусах.

По правде говоря, он ожидал чего-то подобного с тех самых пор, как услышал о нападении на научную базу Сидона. Возможно, прилетел кто-нибудь из представителей Альянса, чтобы попытаться убедить его сделать какое-то публичное заявление, или некий репортер надеется запечатлеть реакцию одного из самых узнаваемых символов человечества. Кто бы это ни был, им явно не повезло. Он давно удалился от дел. Хватит с него героизма; ему надоело быть символом для всего человечества. Теперь он стал раздражительным стариком, живущим на офицерскую пенсию.

Гриссом включил лампу в холле, поморщился от яркого света и попытался стряхнуть остатки похмельного сна. Неторопливо передвигая ноги, он побрел из спальни, спрятанной в самой удаленной части его небольшого одноэтажного домика, к передней двери. Стук в дверь не прекращался — напротив, он становился все громче и настойчивее.

— Проклятие, иду я, иду! — крикнул Гриссом, даже не пытаясь ускорить шаг.

В конце концов этот шум не разбудит соседей — их просто нет. По крайней мере поблизости. По мнению Гриссома, в этом состояла самая привлекательная особенность его жилища.

Элизиум показался ему наиболее подходящим местом, чтобы удалиться на покой. Колония располагалась достаточно далеко от Земли и других главных поселений, что должно было удержать людей от визитов к нему без особой на то причины. А при численности населения в несколько миллионов здесь было нетрудно затеряться. Мало того, Элизиум был стабильным, спокойным и относительно безопасным миром. Можно, конечно, было подобрать еще более глухое местечко, но там в случае каких-нибудь осложнений существовал риск стать кем-то вроде избавителя или общественного лидера.

Хотя и это место нельзя назвать идеальным. Пять лет назад, когда он только здесь поселился, ему часто досаждали здешние политики; каждому хотелось заполучить его поддержку для своей партии или публичное одобрение собственной кандидатуры. Гриссом предпочел остаться беспристрастным и справедливым: всех до единого претендентов он посылал к черту.

Спустя год люди перестали его беспокоить. Но и сейчас каждые шесть месяцев он получал короткие видеопослания от командования Альянса, призывавшего его вернуться и спасти человечество от очередной угрозы. Ему лишь недавно перевалило за пятьдесят, и они считали, что Гриссом слишком молод, чтобы сидеть дома и ничего не делать. Он даже не отвечал на их призывы. Гриссом полагал, что достаточно потрудился на благо человечества. Военная карьера всегда была для него на первом месте; она стоила ему семьи. Но это было только начало. После первого путешествия на Харон через ретранслятор массы последовал пятилетний круг почета — тысячи и тысячи встреч и интервью.

Положение только ухудшилось после участия в войне Первого Контакта — еще больше интервью, публичные выступления, пресс-конференции с адмиралами, генералами и политиками, официальные дипломатические церемонии встреч с представителями каждой захудалой расы, открытой Альянсом. Теперь он покончил со всем этим. Пусть кто-нибудь другой подхватит знамя и бежит вперед. Гриссом хотел, чтобы его оставили в покое.

А теперь вот еще какие-то болваны напали на исследовательскую базу Альянса, расположенную, по галактическим меркам, у самого порога Элизиума. Конечно, кто-то счел происшествие достаточным предлогом, чтобы опять его побеспокоить. Но неужели они не могли хотя бы подождать до утра?

Гриссом уже добрался до двери, а стук все еще не прекратился. Более того, стал громче и нетерпеливее. Отпирая дверь, Гриссом решил про себя, что просто выгонит назойливого посетителя, если им окажется представитель Альянса. А если это репортер, то он — или она — получит по физиономии.

В холодной темноте за дверью стояла дрожащая и испуганная молодая женщина. Она была так перепачкана кровью, что Гриссом не сразу узнал гостью.

— Кали?

— Я попала в беду, — дрожащим голосом сказала она. — Мне нужна твоя помощь, папа.

ГЛАВА 6

— Контрольно-пропускная служба Цитадели разрешила посадку, — раздался из корабельного интеркома голос рулевого. — Расчетное время прибытия — через семнадцать минут.

В главный иллюминатор «Гастингса» Андерсон мог издалека наблюдать за Цитаделью — величественной космической станцией, которая служила культурным, экономическим и политическим центром Галактики. С расстояния в пять тысяч километров сооружение напоминало пятиконечную звезду — пять широких и длинных лучей простирались в разные стороны от пустого центрального кольца.

Он не в первый раз любовался станцией, но каждый раз не переставал восхищаться ее размерами. Центральное кольцо имело в поперечнике десять километров; каждый луч тянулся на двадцать пять километров, а в ширину составлял пять километров. За две с лишним тысячи лет после того, как на Цитадели обосновался Совет, вдоль каждого отростка выросли многонациональные поселения, называемые здесь районами, и образовали на многоступенчатых уровнях станции целые города. Цитадель стала домом для сорока миллионов представителей самых различных рас, собравшихся со всех известных миру уголков Вселенной.

Ни одна другая станция не могла сравниться с Цитаделью, в ее тени потерялся бы даже Арктур. Но удивление вызывали не только колоссальные размеры станции: как и ретрансляторы массы, Цитадель в своей основе была построена протеанами. Ее корпус состоял из того же поистине не поддающегося разрушению материала, что и ретрансляторы, — технологическое достижение, неизвестное ни одной расе после таинственного исчезновения протеан, произошедшего около пятидесяти тысяч лет назад. Даже самым новейшим орудиям, чтобы причинить хоть какой-то ущерб корпусу станции, потребовалось бы несколько дней непрестанного прицельного обстрела.

Впрочем, о нападении на Цитадель и речи не шло. Станцию со всех сторон окружали ретрансляторы массы, и располагалась она в самой глубине плотной туманности. Положение в пространстве давало некоторые природные преимущества: туманность осложняла проход космическим кораблям, им приходилось замедлять ход, и вражеские флотилии не могли организовать эффективную атаку. А при наличии неподалеку от станции нескольких десятков ретрансляторов подкрепление прибыло бы из любого уголка Галактики за считаные минуты.

Преодолей даже враг внешний рубеж обороны, длинные ответвления могли повернуться вокруг центрального кольца, и тогда Цитадель из звезды трансформировалась в длинный цилиндр. Сомкнутые лучи превращали станцию в неприступную крепость.

Последним средством защиты служил флот Совета, объединивший в себе турианские, саларианские и асарийские корабли, всегда патрулировавшие близлежащее пространство. Андерсону хватило нескольких секунд, чтобы отыскать флагманский корабль этой флотилии — «Могущество судьбы». Построенный асари дредноут представлял собой символ величия и мощи Совета. При размерах, вчетверо превосходящих любое судно землян, и команде, насчитывающей пять тысяч членов, «Могущество судьбы» являлся самым грозным из всех когда-либо построенных военных кораблей. Как и самой Цитадели, ему не было равных.

Однако в пространстве вокруг Цитадели находились не только корабли Совета. Туманность Змея была крупнейшим центром галактической сети ретрансляторов массы — все пути так или иначе вели к Цитадели. Движение здесь отличалось огромной плотностью и интенсивностью, это было одно из немногих мест во Вселенной, где существовала реальная угроза столкновения космических кораблей.

Особенно много судов собиралось поблизости парящих в пространстве станций разрядки. Генерирование полей масс-эффекта, необходимых для достижения сверхсветовой скорости, требовало достижения в корабельных двигателях огромного напряжения. Оставленный без присмотра генератор грозил перенасыщением сетей, что могло привести к колоссальному выбросу энергии через корпус. В результате такой аварии незащищенный экипаж мог сгореть заживо, все электронные системы выходили из строя, а иногда даже плавились судовые переборки.