Триумф Сета - Мессадье Жеральд - Страница 23

Уже не пытаясь взобраться на лошадь, Хоремхеб преследовал человека с кнутом. Вдруг тот повернулся, и в тот момент, когда нападавший уже наседал на него, он нанес ему удар хлыстом, который заставил военного завыть от боли. В этот раз Хоремхеб чуть было не лишился сабли.

— Огонь! — закричал он в ярости. — Поджигайте!

Но ни у кого из его людей с собой не было ничего, чтобы можно было развести огонь. Кто-то из конников попытался взять головешку в очаге одного из домов. Хозяйка дома убила его ударом дубины.

У конников было неудобное оружие — копья были слишком длинными для улочек поселения. Единственная надежда была на поддержку пехотинцев. Вместе они сумели бы буквально раздавить всех ивритов. Между тем пехотинцы не могли приблизиться к месту схватки, а несколько ивритов, взобравшись на крыши своих домов, осыпали нападавших градом камней. Три конника уже лежали на земле — то ли мертвые, то ли раненые, никто не знал. Всадники повернули обратно и спешились.

Хоремхеб заметил старика с пикой в руках, которого он видел вначале. Он бросился на него и проткнул его саблей. Старик рухнул, хрипя. Тогда тот, что был с кнутом, подскочил к Хоремхебу и хлестнул его по лицу. Почти ослепленный, так как кровь стекала со лба, командующий был обязан своим спасением двум конникам, которые образовали вокруг него щит своими телами.

— Пехотинцы! — кричал Хоремхеб.

— Они пытаются пробиться, командир.

Они действительно пытались. Но в этот момент поднялся какой-то шум. Откуда он шел, Хоремхеб не мог понять. Он стер липкую кровь с глаз, но не мог разобраться, что происходит.

— Командующий! Подходят другие ивриты! Мы — в ловушке! Надо бежать.

Действительно, из соседнего поселения прибежали ивриты, поднятые по тревоге гонцами. Царские воины оказались в тисках, и пехотинцам, прибывшим последними, теперь предстояло с ними столкнуться. Сколько их было? На равнинной местности это невозможно было определить. Хоремхеб мчался по полю. Он видел своих пехотинцев, которых прибывающие рубили саблями. Они были вооружены саблями — в этом не было сомнения! И копьями. Началось массовое убийство. Царские войска численностью пятьсот человек сражались против более чем тысячи ивритов. Надо было организовывать отступление.

— Сюда! — кричал Хоремхеб Соаджу.

Он узнал свою лошадь, которая бежала от места схватки, и сумел, превозмогая боль, взобраться на нее. Всадники последовали за ним. Хоремхеб выстроил часть конников в полукруг, который выпуклой частью был направлен на все прибывавших ивритов. Он хотел прикрыть отступление конников и пехотинцев.

Солнце закатилось за горизонт. Последние солдаты царского войска бежали в направлении Мемфиса.

Хоремхеб вернулся в Мемфис мертвенно-бледный.

Потерпел поражение! Он! И исхлестан! По лицу! Он задыхался от ярости.

16

УНИЖЕНИЕ И НЕНАВИСТЬ

Ивриты направили в Фивы делегацию. Она прибыла туда в то же время, что и шпион Нахтмина, принимавший участие в атаке на ивритов у «Пяти Свиней». Ему повезло — он остался в живых.

Царское войско потеряло убитыми восемьдесят два человека из пятисот бойцов.

На радость Аю и Нахтмину, Хоремхеб все же угодил в капкан. Хуже было то, что он из него выбрался, но он был унижен, и это было им на руку. Престиж царской армии пошатнулся.

Ивриты просили у царя защиты от жестокого преследования и разорения их скромного имущества, что безосновательно происходило на протяжении вот уже нескольких недель.

Действовать надо было быстро, чтобы не упустить шанс спровоцировать второе сражение, в котором, согласно пожеланиям Ая, Нахтмина, Усермона и Маху, было бы возможно нанести Хоремхебу фатальный удар. Следовало также предупредить новое наступление Хоремхеба, ибо, с одной стороны, оно давало ему шанс стать победителем, что подняло бы его престиж, а с другой — могло помешать Нахтмину принять участие в схватке, в которой он намеревался уничтожить врага трона.

Все это требовало определенной сноровки, осторожности и чрезвычайной хитрости. От исхода этого хитроумного дела, возможно, зависела судьба династии. Нахтмин, Усермон, Маху и Шабака были вызваны в царский кабинет на срочное совещание.

Ивритов выпроводили, заявив, что подозрение в ограблении арсенала Авариса с них не снято и что необходимо провести расследование.

На рассвете Нахтмин выступил во главе трех тысяч солдат, имея при себе письмо царя, адресованное командующему Хоремхебу. Суть послания сводилась к тому, что царь встревожен неудачными действиями полководца, направленными против ивритских поселений, неопределенностью мотива таких действий, а также тем, что причиной поражения стало недостаточное количество сил. В связи с этим царь и главнокомандующий, царевич Нахтмин, считают необходимым восстановить порядок в Нижней Земле, как и престиж царской армии. Для этого направляются в помощь войска под командованием полководца Нахтмина.

Нахтмин с отрядом в шестьсот конников отправился по суше. Шестьсот лучников и восемьсот пехотинцев спускались к Мемфису на кораблях. Были мобилизованы все имеющиеся в наличии корабли, в том числе и очень старый корабль «Слава Амона», перестроенный для переброски войск. Нахтмина неотступно терзала мысль, что Хоремхеб уже предпринял очередное опрометчивое наступление.

Но это было не так. Укрывшись в казармах Мемфиса, Хоремхеб переваривал горечь поражения, которая постепенно превращалась в яд. Он обдумывал свою тактическую ошибку. Почему это он решил, что налет военных на ивритскую деревню сродни загородной прогулке? Местности он не знал, поэтому не предусмотрел того, что не сможет задействовать там конников. Небывалый случай: он потерял почти шестую часть своего войска и столько же своего престижа. Более того, ненависть к ивритам усиливалась из-за странного Гемпты, который теперь, очевидно, торжествовал. С руин своего наполовину сожженного имения толстощекий наблюдал за бойней и вскоре приехал в Мемфис выразить сочувствие Хоремхебу в связи с провалом его операции. В действительности Гемпта лишь разжигал гнев командующего, доказывая тому, что причиной неудачи стали недостаток информации и плохой совет городского головы, подставившего его тем самым под удар.

Хоремхеб тайно готовил новое наступление, которое раз и навсегда решило бы проблему ивритов. Досадно было то, что численность этих людей доходила до двадцати тысяч, а он располагал в общей сложности только десятью тысячами солдат, именно столько было войска во всей Нижней Земле. Кроме того, у ивритов не было крепости, падение которой означало бы их поражение: они жили на обширной территории — от Буто до Атрибиса и Мендеса, в тридцати поселениях, подобных «Пяти Свиньям», где всякое столкновение могло завершиться в их пользу. Хуже того: в нескольких поселениях проживали добропорядочные и верные царю ивриты. Вторжение могло повлечь за собой смерть невинных людей и таким образом спровоцировать мятеж большего масштаба.

Прибытие Нахтмина в Мемфис на колеснице под грохот труб и завывание рожков, под здравицы толпы, собранной вдоль большой дороги, не убавило, конечно же, ярости Хоремхеба. «Выскочка», как он прозвал Нахтмина, направился с визитом вначале к наместнику царя в Нижней Земле, чтобы сообщить тому о решении монарха, и только затем прибыл в казармы.

— Вот наконец прибыл главнокомандующий для наведения порядка, — прокомментировал военачальник, еще не отошедший от испытанного у «Пяти Свиней» унижения.

Посланный в кабинет Хоремхеба часовой едва успел доложить о визите царевича Нахтмина, главнокомандующего царской армии, как тот уже вошел.

Пару секунд они смотрели друг на друга в упор: молодой и сильный Нахтмин, олицетворяющий власть, и Хоремхеб — его подчиненный, старший по возрасту, толстый, с выступающим брюхом, более того, плохо выбритый, так как раны на лбу, щеках и шее, полученные собственным кнутом, еще не зарубцевались. Один раз в два дня ему приходилось терпеть обжигающую боль от бритвы, так как по уставу щеки должны быть выбриты. Нахтмин, впрочем, заметил характерные следы от удара кнутом, но не опустился до того, чтобы расспрашивать об этом собеседника. Хоремхеб вытянулся перед своим начальником.