Триумф Сета - Мессадье Жеральд - Страница 13

Она села и расправила складки платья.

— Даже если у меня родится мальчик, этого не достаточно, чтобы защитить трон, когда тебя не станет, — сказала она сразу же.

Он поднял брови, затем улыбнулся.

— Кто из твоих сыновей способен стать твоим преемником? — спросила она.

— Трудно сказать, — задумчиво произнес Ай.

Такой искренний ответ удивил Анкесенамон.

— У меня два сына, Себамон и Сагор, двадцати шести и двадцати лет, — продолжил Ай. — Образованные и разумные юноши. Но я не подвергал их испытаниям. Был чересчур поглощен делами царства в последние годы. В любом случае, невозможно ягненка превратить в шакала.

«Странное сравнение», — подумала она. Стало быть, все мужчины должны быть шакалами? Ай смолк, как будто вдруг какая-то мысль пронзила его мозг. Она помнила обоих молодых людей, Себамона и Сагора. Они ведь были ее дядьями и присутствовали на похоронах и Эхнатона, и Нефертити. Два воплощения красоты, равной красоте их знаменитой сестры, но, как ни странно, от их красоты было мало проку. Они были красивы сами по себе, как если бы смыслом их существования было обольщение. Вероятно, чрезмерная красота не идет человеку на пользу, превращая его в хищную птицу желаний. Вовсе не такой красотой обладал Пасар. В его облике ощущалась душевная чистота и сила воли.

— Порой мне интересно, — снова заговорил Ай, — почему мужские достоинства в моем роду передаются только женщинам. Тиу, моя сестра. Нефертити, твоя мать. Мутнехмет. — Он вздохнул и потер подбородок. — Да, действительно, их мать была выдающейся женщиной. — Он посмотрел на свою внучку. — И ты, — добавил он с улыбкой.

Она была уверена, что у ее дедушки было еще много детей. Ей это стало известно от матери и из сплетен кормилиц еще в Ахетатоне: у Ая был гарем наложниц в Ахмиме. Впрочем, из них добрый десяток последовал за ним в Фивы, заняв целый этаж во дворце. Следовательно, у него должно быть по меньшей мере два десятка сыновей и дочерей. Почему же он упомянул только о двоих своих детях?

— Итак, — произнес Ай, — мы говорили о Себамоне и Сагоре. Разумеется, они женаты, но это препятствие преодолимо. Ты имеешь в виду себя или своих сестер?

Буквально на мгновение она задумалась.

— Первое место среди сильных мужчин этого царства по праву принадлежит Нахтмину, — стала рассуждать она. — Он из твоего клана и предан тебе.

Ай снова улыбался.

— Я молил Тота вернуть тебе мудрость, — сказал он. — Он внял моей просьбе.

— Мутнехмет также придерживается этого мнения, — добавила Анкесенамон. — Было бы неплохо, если бы Нахтмин сочетался браком с Нефернеферурой.

— Я об этом думал. Он женат, и у него четверо детей, но это препятствие преодолимо. Он может отвергнуть свою милую супругу, сделать ее наложницей. Однако характер твоей сестры может этому воспрепятствовать.

— Я ей все растолкую, — решительно заявила Анкесенамон.

— Ладно. Таким образом, нам остается обсудить это с Нахтмином.

— Причем срочно.

— Я это понимаю.

— Остается найти мужа для Нефернеруатон.

— Мне кажется, что с нею будет еще больше проблем.

— Я уже сказала, что это мое дело. Если придется, брошу их связанными на брачное ложе.

Ай едва удержался, чтобы не засмеяться.

— Надеюсь, нам не придется прибегать к таким крайностям!

Он придвинул круглый эбеновый столик, инкрустированный золотом, на котором возвышалась чаша с засахаренными финиками, начиненными миндалем. Жестом он предложил своей внучке угощаться, затем сам взял финик. У нее голова шла кругом от всего того, что произошло менее чем за два месяца.

— Сагор, — сказал он, — сделал бы лучшего преемника, чем его старший брат. Я его считаю более решительным и более дальновидным.

— А Маху?

Ай снова заулыбался: царица со знанием дела рассматривала все возможные партии.

— От него бы получился превосходный преемник, но он моего возраста, и я опасаюсь, что его здоровье оставляет желать лучшего. Кто-то помоложе должен заниматься защитой трона, пока Хоремхеб не присоединится к своим предкам. В действительности оба они мужчины опытные и с характером, но, как ты уже говорила, не первой молодости. Более того, это люди, отравленные ядом власти, как и наш драгоценный Тхуту, который выращивает нынче лук-порей и салат-латук!

— А Майя?

При упоминании этого имени лицо Ая перестало выражать добродушие.

— Мне он вовсе не кажется подходящей кандидатурой, — заявил он недовольно.

Он покусывал нижнюю губу. Для Анкесенамон его реакция была неожиданной.

— Я не уверен в этом человеке, — сказал он.

Она ждала объяснений.

— Майя тайно общается с Хоремхебом.

— Что они обсуждают?

— Мне это не известно. Они обмениваются устными посланиями посредством доверенных лиц, иногда Майя отправляется с визитом в Мемфис. Очевидно то, что не мы одни озабочены будущим династии. Я старею. Многие люди, как и Майя, задумываются над тем, что случится после моей смерти. Некоторые строят далеко идущие планы, поддерживая Хоремхеба, так как у нас нет потомства. Майя позволил себе бестактность: он сообщил о своих предпочтениях Гуе, наместнику царя в стране Куш, а тот мне об этом сообщил. Я не могу предъявить претензии Майе, потому что тогда он открыто станет на сторону Хоремхеба. Я предпочитаю вести за ним наблюдение. Во всяком случае, он не может быть подходящей партией ни для одной из твоих сестер.

«Снова интриги и интриганы, — подумала Анкесенамон. — В конечном счете, без этого не обходится наша жизнь». Она взяла еще один финик, вспоминая о встрече с Тхуту. Верно, этот человек уже ни на что не был годен. Ситуация становилась абсурдной: не было подходящей партии для царевны Мисра, прекрасной, как лотос в полдень и роза ночью! «И глупой, как паук», — добавила она мысленно. На самом деле речь шла о будущем царе, а не о подходящей партии для царевны.

— Должен тебе сказать, что лучшим моим преемником был бы Шабака.

Это заявление вызвало удивление у Анкесенамон. Она воспринимала нубийца как некое домашнее животное в человечьем обличье.

— Шабака?

— Он сведущ в делах царства так же, как я. У него характер хищника и ловкость змеи. Он — мой духовный сын.

— Ты видел когда-нибудь нубийца на троне?

Всех чернокожих она считала рабами.

Ай расхохотался.

— Он не намного чернее, чем твоя покойная прабабка Тиу, моя сестра.

Она казалась озадаченной.

— Мне надо над этим подумать. Давай начнем с того, что поговорим с Нахтмином.

Он охотно согласился.

— Я организую с ним встречу.

Анкесенамон встала. Она считала, что, без сомнения, Нахтмин недолго будет раздумывать, принять ли ему корону Двух Земель, гораздо труднее будет убедить в необходимости этого Нефернеферуру.

Она нашла Шабаку в приемной — он ожидал окончания беседы. Он снова с почтительностью поклонился царице и казался удивленным тем, что она задержала на нем свой взгляд. Это длилось мгновение, но все осознали важность этого момента. Как известно, судьбы целого народа иногда зависят от пустяка. Она направилась к выходу. Впереди шел Уадх Менех, а за ней — носители опахал.

Глядя на шедшую через Большой зал Анкесенамон, Нахтмин был удивлен: она смеялась, но смех вряд ли был позволителен в этом месте.

Анкесенамон ощутила его взгляд, хотя Нахтмин находился в двадцати шагах от нее. Она была восхитительно одета, парик украшала диадема из электрума и бирюзы, на груди — в несколько рядов жемчуг и бирюза, на запястьях — браслеты, на ногах — золотые сандалии. Ее платье из заложенного в складки льна, вышитое золотыми нитями, было схвачено в талии широким поясом, обшитым маленькими жемчужинами, что подчеркивало стройность фигуры. Молодая царица больше напоминала божественное видение, нежели земное создание.

Нахтмин был изумлен. Он видел царицу во время многочисленных церемоний, но сейчас она была особенно красива. Тонким вкусом и обольстительностью она превосходила даже свою мать, несравненную Нефертити.