Запретный город - Жак Кристиан - Страница 67

Юный богатырь заторопился, но, выйдя на главную улицу, услыхал за спиной чьи-то шаги. Обернувшись, он увидал Казу Тягло, Фенеда Носа, Каро Угрюмца и Нахта Богатыря. Стоят поперек дороги, и у каждого по дубине.

— Не ожидал, а? — спросил довольный Нахт. — Иди сюда, парнишка. Мы по твою душу.

К шеренге каменотесов присоединились Усерхат Лев и Ипуи Дотошный.

Шестеро мужиков, и кое-кто из них — о-го-го… Стычка обещала быть серьезной, но Панеб не боялся. Махалово так махалово: на каждый удар он ответит вдвойне.

— Не смоешься, и не думай, — предостерег Нахт Богатырь. — Глянь-ка перед собой.

Панеб поглядел туда, куда было направлялся: на противоположном конце главной улицы народу было еще больше. Ренупе Веселый, Шед Избавитель, Гау Точный, Унеш Шакал, Диди Щедрый, Тхути Ведун и даже Паи Доброхлеб. Все при дубинах и готовы к бою.

Не было только начальника артели и Нефера.

Шайка рисовальщиков, по сравнению с отрядом каменотесов, выглядела хиловато, конечно. Так что Панеб первым делом врежет по черепу Паи, выхватит у него дубину и тогда уж вломит подельникам этого увальня. Что и говорить, их вон сколько, забьют, конечно. Но он будет махаться, пока сил хватит.

Так, значит, не было у них иной заботы, кроме как сговориться у него за спиной, чтобы от него отделаться! До чего ж противно такое двуличие! Панеба охватила ярость, удесятерившая его силы, и он двинулся в наступление.

Тем временем строй рисовальщиков раскололся: им пришлось дать дорогу ведунье. Алое облачение служило выгодным фоном для роскошной и ухоженной седой гривы.

— Постой, Панеб! Ты во всем видишь лишь противостояние и раздор. И ты не ошибаешься, ибо они есть суть нашего существования. Но жизнь в Месте Истины требует от нас чего-то большего. Она зовет нас к свершениям и безмятежной ясности… И ради этого мы должны победить наших врагов, а это, прежде всего, вспыльчивость, несдержанность и злоба, разъедающие наши сердца. Тебя выбрали в качестве воплощения этих пороков, дабы другим неповадно было причинять собратьям вред и дабы наступивший год принес нам всем счастье и процветание.

Мастера правой артели отшвырнули свои дубины и с радостными воплями накинулись на Панеба, а тот и не сопротивлялся. Не без труда они оторвали юного великана от земли и поволокли его к храму Хатхор, где крепко-накрепко привязали его к столбу.

Все, от самых малолетних до самых пожилых, осыпали его проклятиями и оскорблениями и кричали, чтобы он не вмешивался в жизнь села.

Со своего места Панеб Жар наблюдал за приготовлениями к пиршеству, по ходу которых каменотесы и некоторые жены, похоже, уже успели хлебнуть винца. Бирюза ни единым взглядом его не удостоила, Уабет Чистая строила глазки и всем своим видом выражала сочувствие, Ясна и Нефер подавали дружеские знаки. Нефер, кстати, приносил ему, и не раз, свежей воды: иного ему и не требовалось — уж очень внутри все кипело.

— Что, не мог предупредить меня? Надо же такое выдумать. А если б я убил кого? На половину артели меня бы хватило… Кто эту дурость выдумал — случаем, не ты ли?

Молчун на это ничего не ответил.

Выполняя роль козла отпущения, Панебу приходилось не только, сдерживать свои эмоции, но и терпеть голод: зрелище роскошных яств немилосердно терзало его пустой желудок. Вздумали подорвать его силы, вот и навязали еще одно испытание. Они ему за все заплатят, дайте срок.

Но вот на небе показалась звезда Сотис, и ведунья провозгласила наступление нового года, знаменуемое слезами Исиды, ибо именно с них начинается паводок. И начальник артели освободил Панеба от уз.

Пока богатырь потирал затекшие запястья, к нему подошел Неби и что было силы врезал кулаком по спине между лопаток.

— Уши сознания твоего отворены, Жар. Начинается настоящая работа.

63

С тех пор как начальник Собек приступил к поискам, до сего дня тщетным, убийцы стража, сон у него почти пропал. Снадобья, предписанные ведуньей, успокаивали, но не могли избавить его от навязчивых мыслей, да что там, от одержимости. Человек служил под его началом, исполнял его приказы и погиб жуткой смертью. А преступник гуляет на воле и уверен, что ему удалось уйти от правосудия.

При встрече с любым из мастеровых он тут же начинал подозревать его в содеянном, и это недоверие ко всем и вся отравляло его жизнь. Тем более, что никакой зацепки, не то что надежной улики, не было. И чего ради вот этому — или тому — ремесленнику было убивать? В самом деле, зачем?

И вот непредвиденное происшествие побудило его разглядеть если не след, то намек на след, но догадка казалась такой неправдоподобной, что он решил посоветоваться с писцом некрополя: а ну как это лишь плод его воспаленного воображения?

Сидя под навесом у пятого укрепления, Кенхир дописывал свой ежедневный отчет, и почерк у него становился все более неразборчивым. Про себя он клял на чем свет стоит и власти, и чиновные порядки вообще: требуется им, видите ли, знать точное количество медных зубил и долот, используемых ремесленниками Места Истины. А пересчитывать и призывать к порядку забывчивых, не всегда сдающих инструмент после рабочего дня, доводится, понятное дело, ему.

— Не вовремя ты, Собек!

«У этого всегда не вовремя, — подумал нубиец. — Эх, это тебе не Рамосе».

— Знаю, на что жалуешься: помощники просят переменить дневной распорядок ввиду наступления жары. Я понимаю их нужды, но я должен обеспечивать благополучие селения. К тому же вопросы этого рода тебе поднимать вообще не положено!

— Да знаю я, Кенхир. И пришел я к вам по куда более тяжкому поводу.

Писцу некрополя стало любопытно.

— Присаживайся.

Собек опустился на табуретку.

— Вы знаете, что я продолжаю расследование убийства одного из моих подчиненных.

— Очень уж запутанное дело, — отозвался Кенхир. — Сначала говорят про несчастный случай, потом предполагают преступление и при этом забывают про допросы.

— Это не про меня.

— Напал на след?

— Судьба, кажется, подбросила мне кое-что, но я хочу знать ваше мнение.

— Я же не стражник.

— Если я не ошибаюсь, речь о будущем братства.

— Не выдумываешь? У страха глаза, знаешь…

— Надеюсь, что нет.

Кенхир Ворчун недовольно хмыкнул. Но начальник Собек не имел привычки разносить сплетни да и дурацкими выдумками как-то не воспламенялся. И писец решил потратить толику времени на выслушивание его соображений.

— Ну, кого и в чем подозреваешь?

Начальник Собек глядел прямо перед собой. Словно бы с невидимым кем-то беседовал.

— Главный управитель западного берега Абри предложил мне поменять место работы и перейти в охрану каналов Фиванской области.

— На повышение идешь…

— И людей, более сведущих, чем я, и потому более достойных этой должности, хватает. Но предложение Абри подразумевало одно дополнение.

Вот теперь Кенхиру стало совсем уж интересно.

— Попытка подкупа?

— На мой взгляд, да. Взамен за услуги, которые мне посулил Абри, я должен буду сообщать ему все, что мне известно о Месте Истины.

Писец некрополя медленно прожевал несколько арбузных семечек, чтобы получше вспомнить свое общение с тем же Абри. В свете откровений Собека действия управителя приобретают тревожный смысл.

— И что ты ответил, Собек?

— Я сделал вид, что заинтересовался, и Абри, кажется, поверил, что я заглотил крючок. Правда, у него хватило ума не напирать, но он, думаю, возобновит приступ.

— Не будет этого.

— Почему вы так уверенно это говорите?

— А то ты не знаешь, что думает визирь: ты его устраиваешь, целиком и полностью. И фараон тоже тобой доволен. Если Абри попытается протолкнуть тебя на новую должность, наверняка его ждет жесткий и решительный отпор. Обыкновенно я не имею права предоставлять подобные тайные сведения, но при нынешних обстоятельствах…

— Я — охранник, и я люблю свое ремесло, — заверил Собек не без некоторой торжественности в голосе. — Обеспечение полнейшей безопасности Места Истины — не просто задача, но и честь, и предложения Абри не кажутся мне заманчивыми.