По соседству с герцогом - Брэдли Селеста - Страница 14

Каково это – быть довольным самим собой?

Колдер с каменным выражением лица смотрел на свой остывший завтрак и холодное кофе. Он не его брат. Он не привлекает людей, как мотыльков на свет. Ему приходится хорошо платить им, как Фортескью, или, как в случае с его новобрачной, жениться на ней, чтобы заставить подчиняться.

Маркиз встал и бросил салфетку на остывающие яйца.

– Меня ждет работа. Принеси еще кофе в мой кабинет. – Он с гордым видом прошел мимо поклонившегося Фортескью. Последнее, что ему нужно было прямо сейчас – это увидеть молчаливое сочувствие во взгляде своего дворецкого.

Глава 11

Со своей стороны, Дейдре провела утро так, как всегда об этом мечтала. Она, не спеша, поднялась, надела шелковый халат и откинулась на бархатный диванчик в своей роскошной спальне, потягивая отборный чай, принесенный ей энергичной горничной.

Она попросила принести на подносе свой обычный завтрак, и вскоре он появился. Тост и маленькое блюдо с ягодами. Никаких сливок, никакого масла, никакого джема.

После предыдущего дня у Дейдре подгибались колени от недостатка пищи, но сухой тост с трудом прошел по ее горлу, зажатый затем в животе узлом беспокойства. Она рассеянно поковыряла его, тишина прекрасной спальни угнетала ее нервы.

Она ненавидела есть в одиночестве.

Вултон был недружелюбным местом, когда там правила Тесса. Все квалифицированные слуги сбежали из-за непомерных требований ее мачехи и нечастой выплаты заработка. Даже судомойке нравится, когда ей платят.

В доме остались только некомпетентные и бесчестные слуги, которые открыто презирали Тессу – и поместили Дейдре в тот же класс. Оставшись со злобной Тессой после смерти отца, она должна была стать милой, сострадательной девушкой, которая стойко переносит любые трудности, похожей на Фебу. Что ж, она не испытывала неуважения к своей кузине, но Дейдре давным-давно пришла к другому решению.

Она выстроила вокруг себя раковину из самообладания и хороших светских манер, а также твердой, неумолимой решимости убраться настолько далеко от Тессы, как только позволят границы Англии.

Вчера она сделала именно это.

Дейдре закрыла глаза от мощного прилива тоски по папе. Как бы ему понравилось быть там вчера, отдать свою дочь мужчине ее мечты, увидеть ее в этом прекрасном платье. Если бы только он мог передать ее жениху вместо викария. Она выбрала отца Фебы, потому что это был, по крайней мере, чей-то отец, и его высокая фигура с поседевшей головой оттеняла ее собственную золотистую красоту, но это было не одно и то же.

Затем она с силой захлопнула эту дверь воспоминаний. Папа мог частично вовлечь ее во всю эту неразбериху, но никто не сможет помочь ей выбраться, кроме нее самой.

Письмо к поверенным было уже отправлено. Дейдре просто нужно подождать несколько месяцев или, вероятно, даже несколько дней, до тех пор, пока она из маркизы Брукхейвен превратится в герцогиню Брукмур.

Двадцать семь тысяч фунтов будут иметь большое значение при решении различных вопросов, не так ли?

Стикли и Вульф, партнеры по имущественному праву, сыновья более удачливых отцов, единственные кураторы значительного состояния Пикеринга, которое даже сейчас было предназначено для того, чтобы быть переданным Дейдре, леди Брукхейвен – как только старый герцог Брукмур протянет ноги и передаст титул своему племяннику – сидели в своем тихом и немного величественном офисе, лицом к лицу за двумя столами, которые их отцы поставили таким образом четыре десятка лет назад.

Хотел бы я, чтобы этот подлец упился перед первой же повозкой с элем, которая окажется поблизости.

Стикли сидел совершенно прямо, именно так, как точная модель истинного поверенного, вплоть до скромной золотой цепочки для часов и очков. Увы, неприятный факт заключался в том, что было не важно, как он расправлял плечи и высоко держал подбородок, ему все равно не удавалось приблизиться к легко демонстрируемой мужественности своего партнера. В отличие от Вульфа ему никогда не удавалось вяло растягиваться на противоположном кресле, словно его спинной хребет расплавился и приклеился к качественной коже и никогда уже не оторвется от нее. Стикли в этой позе выглядел бы женственным и жалким, как заброшенная кукла.

Все это только делало позвоночник Стикли тверже, а его возмущенное сопение еще более сердитым.

– Стик, – пробормотал Вульф не поднимая своих сонных век, и даже не до конца открывая рот. – Если ты не прекратишь это проклятое фырканье, то я откручу тебе нос с лица и раздавлю его своим каблуком.

– Ничего не могу поделать с этим. От тебя воняет, – ответил Стикли. – От тебя несет дешевой парфюмерией и еще более дешевым джином.

Напоминание об этом только заставило красивые губы Вульфа скривиться от воспоминаний.

– На самом деле, я совершенно уверен, что парфюмерия была дешевле джина. – Он хитро ухмыльнулся, погрузившись в воспоминания, слишком очевидно отвратительные.

Стикли оторвал свой пристальный взгляд от партнера, чтобы изучить гораздо менее раздражающие книжные шкафы, выстроившиеся вдоль стены. Корешки книг блестели, несмотря на тот факт, что на его памяти никто не открывал эти тома.

– Не говори ничего. Я не желаю составлять отчет о твоих декадентских развлечениях!

К несчастью, в этот раз Вульф поймал его на слове и погрузился обратно в свое похмельное оцепенение без еще одного слова о шокирующем, но интригующем источнике дешевой парфюмерии.

Что было едва ли справедливо, потому что именно сам Стикли, непосредственно, профинансировал это дело – образно говоря, конечно. Он и Вульф могли быть равными партнерами, но не было никаких иллюзий относительно того, кто выполнял настоящую работу. В самом деле, без усилий Стикли состояние Пикеринга не стало бы таким огромным за последние два десятилетия – это означало, что доля Вульфа как поверенного также выросла, позволив этому типу проживать свои дни в погоне за удовольствиями, вместо того, чтобы вкладывать усилия в их партнерство.

Самое меньшее, что этот ублюдок способен сделать – после того, как он настоял на том, чтобы омрачить собой офис – это развеять скуку Стикли какими-нибудь возмутительными рассказами, которые могут быть по-настоящему шокирующими.

– Почему ты снова здесь?

Вульф утомленно выдохнул и задрал свои ноги на стол, положив пятки ботинок на промокашку с таким видом, словно у него едва нашлись силы сделать это.

– Проклятый владелец дома снова выгнал меня.

Стикли приподнял бровь с превосходством человека, который владеет собственным приличным маленьким домом в респектабельном районе.

– Опять поскупился на арендную плату, не так ли? Я выплатил тебе твою долю вчера. Неужели ты спустил ее целиком?

Вульф пожал плечами.

– Спустил? – Он улыбнулся и стал похож на злобную собаку. – Я бы не сказал, что просто спустил…

Стикли навострил уши, но Вульф снова откатился в сонное молчание.

В этот момент послышался стук в дверь офиса.

– Это должно быть почта. – Конечно, это не было огромным скачком дедукции, так как никто другой не трудился приходить в их офис. Стикли поднялся и порылся в кармане жилета в поисках пенни, чтобы заплатить за пересылку, одновременно пересекая комнату. Конечно же, Вульф не сделал ни одного движения, чтобы заплатить за что-либо.

Пришло только одно письмо, в хрустящем дорогом конверте с гербом Брукхейвена, вытисненном на клапане.

– Ах, ее сиятельство!

Когда мисс Дейдре Кантор поймала маркиза в результате мастерской игры, как раз после того, как его сиятельство отдал предыдущую невесту своему ублюдочному единокровному брату во время церемонии, о которой все еще говорили в городе, Стикли умыл руки, объявив, что покончил с вмешательством в чужие дела, и успокоился на том, что теперь ему предстоит управлять огромным состоянием, которое новая леди Брукхейвен обещала оставить в его – их – способных руках.