Алеф - Коэльо Пауло - Страница 16

– Это Храм-на-Крови, его построили на месте дома Николая Ипатьева. Давайте зайдем.

Я соглашаюсь, тем более что на улице холодно. Внутри располагается небольшой музей, экспонаты снабжены табличками на русском языке.

Яо смотрит на меня так, словно я должен о чем-то догадаться.

– Вы ничего не чувствуете?

Ровным счетом ничего. Мой спутник выглядит разочарованным:

– То есть у вас, человека, который верит в параллельные миры и в то, что настоящее вечно, это место не вызывает никаких эмоций?

На это я мог бы ответить, что именно потому я и оказался в России после разговора с Ж., в котором мы говорили о моей неспособности соотноситься с духовным миром. Хотя теперь это, по сути, не совсем так. С тех пор как покинул Лондон, я стал другим человеком, я чувствую покой и радость оттого, что предпринял это путешествие – чтобы вернуть себе свое царство и свою душу. На долю секунды в моей памяти всплывает эпизод в тамбуре и глаза Хиляль, но я спешу прогнать непрошенное воспоминание.

– Если я ничего не чувствую, это вовсе не значит, что я вообще не в состоянии что-то чувствовать. Возможно, моя энергия направлена на нечто иное. Мы с вами находимся в недавно построенном храме. И что же здесь произошло?

– В Ипатьевском доме закончила свои дни Российская империя. В ночь с 16-го на 17 июля 1918 года в этих стенах был расстрелян последний русский царь Николай Второй вместе со всей семьей, доктором и тремя слугами. Первым убили царя, несколькими выстрелами, в голову и грудь. Последними погибли великие княжны Анастасия, Татьяна, Ольга и Мария, их добивали штыками. Рассказывают, что их призраки появляются в этом месте, они как будто ищут здесь свои драгоценности. Когда Борис Ельцин был первым лицом в Екатеринбурге, по его приказу дом Ипатьева был снесен. Зато потом, став президентом, он приказал построить на этом месте храм, чтобы упокоить души убитых и чтобы Россия могла вернуть себе прежнее величие.

– Зачем вы привели меня сюда?

Впервые со дня нашего знакомства Яо кажется смущенным.

– Потому что вчера вы спросили, верю ли я в Бога. Верил, пока Он не отнял у меня самое дорогое – мою жену. Я привык думать, что уйду раньше, но вышло инача. Когда мы встретились, мне показалось, я знаю ее всю жизнь. В тот день был сильный дождь, и она решительно отклонила мое предложение переждать его у меня за чашкой чая, но я уже знал, что мы облака на небе, про которые невозможно сказать, где кончается одно и начинается другое. Через год мы поженились, и это было самым естественным делом. У нас родились дети, мы молились Богу и свято чтили семейные узы... Но однажды подул ветер, и облака рассеялись.

Я терпеливо жду, пока Яо выговорится.

– Это нечестно. Нечестно. Возможно, это звучит чудовищно, но я предпочел бы, чтобы мы умерли вместе, вместе перешли в иную жизнь, как царь и его семья.

Я чувствую, что мой переводчик сказал не все, что хотел. Он ждет моего ответа, но я по-прежнему молчу. В этот миг мне кажется, что призраки убитых и в самом деле нас окружают.

– Когда я увидел вас с той девушкой в тамбуре, увидел, как вы смотрите друг на друга, я вспомнил свою жену, вспомнил, как прежде чем нарушить тишину, мы обменивались мгновенным взглядом, словно без слов говоря друг другу: «Мы снова вместе». Поэтому я решил привести вас сюда. Я хотел узнать, способны ли вы видеть мир иной, хотел спросить, где сейчас моя жена.

Значит, Яо и в самом деле видел нас в тот момент, когда нам с Хиляль открылся Алеф.

Я в последний раз оглядываюсь по сторонам, благодарю китайца за то, что он показал мне это место, и предлагаю идти дальше.

– Не заставляйте ее страдать. Всякий раз, когда она на вас смотрит, мне кажется, будто вы очень давно знкомы.

Про себя я точно знаю, что мне незачем даже думать об этом.

– В поезде вы спросили, не хочу ли я провести с вами вечер. Ваше предложение в силе? Мы могли бы поговорить обо всем этом позже. Если бы вы хоть раз видели, как я любуюсь своей женой, пока она спит, вы смогли бы прочесть по моим глазам, почему мы прожили вместе почти тридцать лет.

* * *

Пешие прогулки идут на пользу и телу, и душе. Мне наконец удается целиком сосредоточиться на настоящем, где присутствуют все знаки, все параллельные миры и все чудеса, какие только можно встретить. Времени в самом деле не существует. Яо может говорить о расстреле царской семьи, будто это случилось вчера, и демонстрировать свои душевные раны, полученные словно несколько минут назад, зато платформа московского вокзала мне вспоминается так, словно принадлежит далекому прошлому.

Мы сидим на скамейке в парке и смотрим, как мимо нас проходят люди. Женщины с детьми, куда-то спешащие мужчины, стайки молодежи. Мальчишки слушают музыку из включенного на полную мощность радио, а девочки напротив них оживленно болтают какой-то ерунде. Пожилые люди одеты в долгополые зимние пальто, хотя на улице уже весна. Яо покупает два хот-дога и возвращается ко мне.

– Писать книги трудно? – спрашивает он.

– Нет. А изучать иностранные языки?

– Тоже нет. Нужно лишь внимание и усидчивость.

– Не знаю, я всю мою жизнь проявлял эти качества, но ничему не научился помимо того, что усвоил в юности.

– А я никогда даже не пытался писать, поскольку мне еще в детстве внушили, что для этого следует очень много заниматься, читать скучные книжки и общаться с интеллектуалами. Терпеть не могу интеллектуалов.

Не могу понять, стоит ли принимать последние слова на свой счет. К счастью, хот-дог избавляет меня от необходимости отвечать. Мысли мои возвращаются к Хиляль и Алефу. Что если девушку напугал этот опыт, и она решила вернуться домой и не продолжать путешествие? Несколько месяцев назад я был бы доведен до исступления, полагая, что мое ученичество зависит от подобного действа и вдруг обнаружив, что не могу довести его до конца. Но сегодня солнечный день, и если мир пребывает в состоянии покоя, то именно поэтому.

– А что нужно для того, чтобы написать книгу? – спрашивает Яо.

– Любить. Как вы любили свою жену, точнее, как вы ее любите.

– И все?

– Посмотрите на этот парк. Здесь можно найти множество самых разных историй, и хотя большинство из них рассказано уже не раз, они заслуживают того, чтобы их рассказали вновь. Писатель, певец, садовник, переводчик – все мы – зеркало, в котором отражается наша эпоха. Все мы привносим в то, что делаем, нашу любовь. В моем случае, естественно, важно много читать, однако всякий, кто излишне полагается на академические издания и курсы, на которых учат писать, упускает главное: слова – это жизнь, перенесенная на бумагу. Если вам нужны истории, ищите их у других людей.

– Литературные курсы в нашем университете всегда казались мне такими...