Исполнение желаний - Мортимер Кэрол - Страница 10

Возможно, одна из этих двух женщин и покончила с собой в той скалистой бухте под домом на вершине скалы? А если так, то кто?..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Полагаю, ваше собеседование с моим пасынком накануне вечером прошло удачно? – оживленно спросила Селия Даймонд, когда Энни разливала кофе, только что принесенный для них в личную гостиную Селии.

Энни приняла приглашение на утренний кофе к этой женщине с трепетом. Однако Джессика была в кабинете у своего отца – они играли партию в шахматы, – потому у нее не было веской причины не пойти к Селии.

Она тщательно выбирала выражения. Нет, она не совсем уверена в успехе; или, лучше сказать, не убеждена, что встреча с Руфусом прошла успешно.

– Кажется, он остался доволен моими рекомендациями, – уклончиво ответила Энни.

Светло-голубые глаза Селии сузились.

– Так вы остаетесь?

Энни сделала глубокий вдох.

– Кажется, да, – медленно произнесла она.

– Прекрасно, – ответила Селия, удовлетворенно кивнув, а затем принялась пить маленькими глотками кофе. – Сомневаюсь, что Руфус слишком долго пробудет здесь, – немного погодя сказала она. – Это не в его правилах!

Жаль. Энни искренне надеялась, что на этот раз ради Джессики он изменит своим привычкам. Хотя теперь ей стало понятно, отчего его визиты не столь продолжительны… Напряжение в доме со вчерашнего приезда было столь ощутимым, что казалось, протяни руку – и вот оно!

– А я весьма рада, что вы останетесь, – ровным тоном продолжала Селия. – Давина и я обсуждали свадебную церемонию вчера вечером после обеда. Для всех участвующих в ней было бы гораздо лучше, если бы мы не имели лишних хлопот с Джессикой.

– Свадьба? – оцепенело откликнулась Энни. Это и была та самая «ерунда», о которой упомянул Энтони, когда прошлым вечером искал ее общества?

– Свадьба перенесена на Рождество, – пояснила Селия. Она не понимала душевных страданий Энни. – Церемония состоится в Лондоне, и с ней будет немало хлопот. Да и с приемом, конечно, дел невпроворот, а все из-за спешки; чувствую, кончится все катастрофой, и… Однако я уверена, что для вас эти заботы не представляют интереса, – беспечно подытожила она. – Я лишь желаю убедиться, что вы останетесь здесь и присмотрите за Джессикой.

Так ли? Неужели эта беседа и есть то, чего на самом деле хотела Селия? Энни не была в этом уверена. Или просто ее мнительность дошла до таких пределов, что она во всем теперь ищет скрытый смысл? И виной тому, разумеется, Руфус. Откуда Селии знать о ее влечении к Энтони и его интересе к ней? А впрочем…

Опять она начинает нервничать! Нужно успокоиться, мысленно одернула она себя. Возьми чашку кофе и маленькими глотками выпей его. Будь благодарна, что тебе не дают скучать. Бедный Энтони! По всей видимости, все толкают его на этот брак!

Кофе был выпит, и, к удовольствию Энни, разговор подошел к концу. Селия извинилась, сказав, что ей надо отдать распоряжения насчет цветов: сегодня вечером, к обеду, они ожидают гостей.

Выйдя из гостиной, Энни встретила на лестнице спускающегося вниз Энтони. Они расстались накануне вечером в кабинете Руфуса. Тогда Энтони небрежно поцеловал ее, прежде чем вновь присоединиться к своей матери и Давине, которые обсуждали предстоящую свадьбу. Сказать, что Энни смутилась, – значит ничего не сказать.

Энтони пронзительно посмотрел на нее:

– Что-то случилось?

Да, он собирается жениться на Рождество, всего через несколько месяцев! А вчера вечером он поцеловал ее… во второй раз. Конечно, кое-что случилось! И сейчас Энни, как и до этого на пляже, пребывала в растерянности, не зная, что же предпринять.

– Энтони, полагаю, нам следует поговорить, – начала она. – Твоя мать только что рассказала мне…

– …о свадебной церемонии! – Скривив лицо, он выразил свои чувства по данному предмету. – Не беспокойся, Энни, этому браку не бывать.

Она подняла на него темно-карие глаза, оттененные длинными шелковистыми ресницами. Причина в ней? Она не знала, готова ли к подобной ответственности, ведь ее чувства к нему были в полном беспорядке. С приездом Руфуса…

– И когда ты намерен сообщить о своем решении Давине? – вызывающе спросила она. – Прямо у алтаря?

Губы Энтони плотно сжались.

– Ведь это мое дело, не так ли? – обиженно огрызнулся он.

Да, это его дело, подумала Энни. Ей бросились в глаза кое-какие его черты, которые она, очарованная им, прежде не замечала. От гнева его лицо приняло жесткое выражение, в глазах появился лед и…

– Ну, не расстраивайся. – Жесткость и холодность мгновенно куда-то пропали, и смех снова заискрился в его глазах. – Я и правда не сердит на тебя. – Он беспечно улыбнулся и схватил ее за руки. – Лишь слегка расстроен из-за того, что происходит в доме. Ну же, Энни, – нежным голосом подбадривал он, – улыбнись.

Она по-прежнему выглядела смущенной. Противоречивые мысли метались в ее голове.

– Я…

– Переполох в раю? – прогремел насмешливый голос, который с каждым часом становился все привычнее.

Энни, вздрогнув, повернулась навстречу Руфусу, который спускался по лестнице.

Сегодня, одетый в черную шелковую рубашку и черные джинсы, он казался выше, нежели обычно. Его длинные, темные волосы ниспадали непокорными прядями. Даже глаза казались черными.

Утром Энни видела его только мельком: он зашел за Джессикой, чтобы пригласить дочку за шахматную доску. Она поняла, что теперь смотрит на него по-другому, догадываясь, чем был для него брак с Джоанной. Надменность, несомненно, была свойственна ему от природы, и можно было только предполагать, какому удару, без сомнения, подверглась его гордость, когда ему стало известно, что Энтони был первым возлюбленным Джоанны!..

Когда он подошел к ним, его глаза задержались на ней. Одна бровь приподнялась в молчаливом вопросе. Ответить на него Энни никогда бы не смогла. Ей вовсе не хотелось знать то, что ей известно про его жену. Это знание делало Руфуса уязвимым: прежде она бы ни за что не стала так думать о нем. Взгляд Руфуса, когда он повернулся к брату, принял жесткое выражение.

– Ты опоздал родиться на век, Энтони, – резким, пренебрежительным тоном произнес он. – Ты пользуешься популярностью среди прислуги женского пола… не в обиду будь вам сказано, Энни, – добавил он полунасмешливым-полуизвиняющимся тоном, а потом, обернувшись, посмотрел на Энтони своими черными, холодными глазами. – Это было более понятно сто лет назад… хотя не более допустимо!

Энтони отпустил руку Энни, как только брат произнес первые слова. Его щеки залились краской.

– Во всяком случае, я по достоинству оцениваю красивую женщину!

Руфуса не затронуло откровенное оскорбление, прозвучавшее в словах брата.

– Ты уже помолвлен с красивой женщиной, – сказал он. – Полагаю, что в будущем ты будешь держаться возле нее. – И, взяв Энни за руку, добавил: – И оставь в покое таких наивных девушек, как Энни!

Она чувствовала себя добычей, из-за которой грызутся два в равной мере решительно настроенных пса! Кроме того, ей не нравилось, что Руфус, когда это ему удобно, обращался с ней точно с девочкой…

– При столь коротком знакомстве делать насчет меня такое предположение довольно смело, – ответила она ему тихо, но уверенно, освобождаясь от его руки и прямо глядя ему в глаза.

– Желаете сказать, что вы не невинны?

Складывалось впечатление, что они были единственными людьми, кто стоял здесь. И их взгляды скрестились в немом поединке.

Не такая уж она и невинная. В прошлом у нее были молодые люди. Однако то, что подразумевает Руфус…

– Энтони, дорогой. – Давина Адамс сошла по лестнице за их спинами – высокая, тонкая и гибкая блондинка двадцати восьми лет, и красивая, как ранее отметил Руфус. – Головная боль прошла. – Она одарила жениха улыбкой. Ее большие голубые глаза, казалось, напряженно рассматривали собравшуюся внизу, у лестницы, троицу… затем в них появилась рассеянность. – Не съездить ли нам в город? Заодно бы и пообедали, – беспечно продолжала она. – Руфус, Энни. – Она поздоровалась с ними уже после того, как обратилась с вопросом к своему суженому.