Последняя крепость. Том 1 - Корнилов Антон - Страница 15

— Это ни на что не похоже, — шипящим шепотом проговорил лекарь, — я не знаю, что это такое. Хотелось бы посмотреть на бабу…

— На бабу теперь любуется Харан в своем Темном мире, — очень тихо сказал сквозь зубы Гавэн.

Но Эрл услышал их.

— Тулус говорил мне, что, вероятнее всего, эта болезнь — магического происхождения, — подал голос король. — Но как избавиться от нее, он тоже не имел ни малейшего понятия… — Эрл осторожно и медленно запахнул ворот камзола. — Очевидно, фрейлину кто-то проклял, а она… передала это проклятие мне.

— Сгинь, — приказал Гавэн Ашасу.

Когда тот исчез, бесшумно ступая по каменным плитам пола своими сапогами на мягкой подошве, первый королевский министр закрыл тайный ход и обернулся к Эрлу.

— Ваше величество, — сказал он, — я приложу все усилия, чтобы помочь вам. Но… может быть, попросить эльфов? Я уверен, что их мудрость…

— Нет! — громко захрипел король. — Это невозможно! Только не это! В их глазах каждый человек низок и гнусен, а от такой-то мерзости они отшатнутся в ужасе! Я сражался бок о бок с ними, они являются только мне одному и только со мной говорят… Нет! Эльфы не должны знать об этом! Я умру от стыда, если им станет известно о беде, которая приключилась со мной… Если им… И Литии…

Некоторое время Гавэн размышлял. Затем устало опустился на свою постель и проговорил:

— Эрл, мальчик мой. Я жизнь положу, чтобы спасти тебя… Но мне нужна свобода действий.

— Ты получишь ее, — не думая, проговорил Эрл, — отныне ты волен поступать так, как тебе покажется правильным, не испрашивая моего позволения. До того дня, как эта позорная погань уйдет из моего тела. Сделай так, чтобы я выздоровел, дядюшка!

— Клянусь жизнью! — торжественно возгласил первый королевский министр господин Гавэн.

Король тяжело поднялся и накинул на плечи мантию…

Оставшись один в своих покоях, Гавэн улегся в постель. Он долго лежал, не двигаясь, только шевеля губами, точно размышляя, разговаривал сам с собой. Потом вдруг открыл глаза, гортанно вскрикнул и, приподнявшись, схватился за грудь.

— Не надо… — с трудом проговорил министр. — Не надо… Зачем это?..

Мертвенный холод стиснул его сердце. Злобное существо, снова проснувшееся в груди Гавэна, зашевелилось, причиняя невыносимую боль. И тем страшна была эта боль, что явственно ощущалось: она не обычный предвестник раны или болезни. Эта боль могла означать только одно — скорую и неминуемую смерть. Абсолютный конец, после которого нет и не может быть ничего.

— Я сделал все, как вы хотели, досточтимый Лилатирий, — захрипел министр, — я сделал все, что от меня зависело… Клянусь, большего не смог бы никто! Почему же?..

«Это еще не все, — зазвучал в его голове певучий голос, — далеко не все… Мало убедить короля взять под стражу и судить Королевским судом тех, кого называют болотниками. Я хочу, чтобы их приговорили к смерти. Чтобы они были казнены при большом стечении людей, казнью жестокой и позорной. Я хочу, чтобы о святотатстве, свершенном этими гнусными преступниками перед Высоким Народом, знал весь Дарбион… Я хочу, чтобы жители великого города сами жаждали смерти для болотников. Ты понял меня?»

— Да… — заскулил Гавэн, корчась на постели, — я понял, понял… Я сделаю, как вы велите… Народ Гаэлона возненавидит болотников, посмевших оскорбить вас… Я… я… Не надо меня мучить больше, досточтимый Лилатирий!.. Я же и так верно служу вам!.. Какая польза от того, что я сдохну от боли?.. Я все сделаю, все! Король верит мне, как никому другому! Вы же и сами знаете уже — он таки открыл мне поразившую его напасть! Он дал мне свободу действий, чтобы я помог ему излечиться! Видите, я не подвел вас! И дальше не подведу!

«Вот то, что понадобится тебе», — прозвенело еще в голове первого министра. И смолкло.

Ледяной комок в груди Гавэна стал медленно оттаивать. Боль отступала. Он, тяжело дыша, откинулся на перину. Слезы бежали по его морщинистым щекам. Вытянув ноги, он почувствовал, как ступни уперлись во что-то тяжелое. Приподнявшись, министр увидел в изножье своей кровати большой кожаный мешок. Толкнув его, услышал приглушенное металлическое звяканье. От толчка мешок неуклюже накренился — и из неплотно стянутого горла сияющим потоком посыпались на пол золотые монеты.

Ни одно из заклинаний, провешивающих телепорт, здесь не работало. Маклак попробовал их все, и не по одному разу. И портал Трех Сердец, и Пронизывающую Нить, и даже могущий мгновенно перенести за тысячи шагов отряд из десятка человек Звездный Путь… И — ничего. Когда до завершения заклинания оставалось лишь несколько слов, когда тело уже крупно тряслось от избытка магической энергии, требующей выхода, безжалостные стрелы неумолимого ледяного холода вонзались в мозг, парализуя мысли. И над головой заклинателя разверзалась невидимая, но остро ощущаемая дыра в пространстве, всасывающая в себя энергию.

Вот уже более семи дней Маклак метался в этих стенах. Подумать только — раньше он сам мечтал попасть сюда! Более того, ему пришлось доказывать, что он достоин того, чтобы оказаться здесь. А теперь он полжизни готов был отдать за то, чтобы выбраться…

Страшная это штука — предопределенность…

Комната, отведенная Маклаку, оказалась не мала и не велика. Пожалуй, скорее, велика, но из-за обилия стеллажей, полки которых были забиты свитками и книгами, из-за двух больших столов, уставленных ретортами, колбами и прочими разнообразными склянками, из-за совсем уж невообразимого количества травяных пучков и засушенных тушек змей, жаб, червей и мелких животных, висящих под потолком на веревках и крючках, — комната эта казалось тесноватой.

Но здесь было все, что могло понадобиться магу для работы. И, наверное, даже больше. Маклак до сих пор не познакомился и с десятой частью книг и свитков.

Впрочем, времени для этого у него теперь имелось достаточно. Более чем достаточно.

За дверью комнаты, в коридоре, было тихо.

Отдышавшись, Маклак разжег огонь в камине под небольшим котлом. Пока нагревалась вода, вытер потное лицо, пятерней постарался распутать клоки свалявшейся бороды… Присел у камина, вытянув ноги и машинально расправляя складки длинного балахона теплого светло-серого цвета. Хороший это был балахон, удобный. Совсем не стеснял движений, отлично впитывал пот, но не держал запаха. Насколько Маклак мог судить, ткань не обрабатывали магией, а изготовили каким-то необычным способом.

Вода закипела. Маклак отщипнул по одному стебельку от разных пучков трав, каждый стебелек взвесил на крохотных настольных весах. Он изучал магию Сферы Огня, поэтому нечасто работал с травами — и, когда ему приходилось делать это, всегда соблюдал крайнюю, зачастую даже ненужную осторожность. Он вообще был осторожен: прежде чем принять какое-нибудь мало-мальски значительное решение, взвешивал в уме все аргументы «за» и «против» — вот как эти травяные стебельки сейчас. И — надо же — в конце концов на пятидесятом году жизни умудрился угодить в такую западню…

Стебельки полетели в котелок. Туда же отправились кончик хвоста белой саламандры и три высушенных крысиных усика. На полке у камина рядком лежали несколько десятков палочек: вырезанных из ветвей деревьев разных видов, выкованных из различных металлов и сплавов, изготовленных из костей животных и человека. Маклак поискал и нашел ясеневую палочку. Ею он помешивал варево, считая вслух до тридцати пяти. Произнеся: «тридцать пять», вернул палочку на полку и снял котелок с огня. Варево полагалось пить сразу же, не дожидаясь, пока оно остынет. Привычно морщась и шумно дыша через нос, Маклак выпил весь котелок, не отрываясь. Длинно отрыгнул зеленоватым дымным облачком.

Эффект от выпитого отвара не заставил себя долго ждать. Мага бросило в пот, потом в дрожь. А потом он на малую долю мгновения потерял сознание. Очнувшись, пошатнулся, но на ногах устоял. Радостно выдохнул. Тело вновь наполнилось силой, разум встрепенулся, ожил — будто Маклак и не истязал себя долгое время магическими упражнениями.