Переходя все границы - Браун Сандра - Страница 23

Тревор выудил Аарона из бассейна и, поставив его между своих колен, принялся насухо вытирать полотенцем. Он справлялся настолько хорошо, словно каждый день только тем и занимался. Кайла открыла банку и протянула ее ему.

— Не устал еще нянчиться с Аароном? Я подменю тебя, когда скажешь.

Тревор воззрился на нее с улыбкой, от которой сердце ее замерло в груди. Сделав глоток, он слизал пену с усов и ответил:

— Мы отлично справляемся, а за пиво спасибо.

— Пожалуйста.

Взволнованная, она отвернулась от него как раз вовремя, чтобы заметить, как Тед принимал банку пива из рук жены. Он произнес: «Спасибо, милая» — и легонько хлопнул ее пониже спины. Рука его замерла на мгновение и сжала ее ягодицы, потом отстранилась. Линн нагнулась и чмокнула его в начинающую лысеть макушку.

В этот момент Кайла ощутила невероятное одиночество, не сравнимое ни с чем, что она испытывала прежде.

— В доме потушен свет, — прокомментировал Тревор, останавливая машину Кайлы на подъездной дорожке.

— Полагаю, мама с папой еще не вернулись. — Это было странно, потому что обычно игры в домино заканчивались часов в одиннадцать, а сейчас было почти полночь. Она не без оснований подозревала, что их задержка тщательно спланирована.

— Нам с Тедом следовало бы вызвать вас с Линн на матч-реванш.

— Мужчинам никогда не обыграть женщин в словесных играх.

— Это еще почему?

— Потому что у женщин интуиция лучше развита.

— Моя интуиция подсказывает мне, что Аарон отлежал тебе плечо.

— И на этот раз она тебя не подводит.

Малыш заснул на диване в гостиной Хаскеллов. Тот факт, что его разбудили, чтобы отвезти домой, он встретил бурными протестами. Чтобы избежать дальнейших капризов с его стороны, Тревор решил нарушить правила безопасности и разрешил Кайле взять сына на колени, а не сажать его в автомобильное кресло.

Тревор выбрался из автомобиля и поспешил на помощь Кайле.

— Ключи у тебя в сумочке? — спросил он.

— Да, в боковом кармашке.

Он отыскал ключ как раз тогда, когда они поднялись на крыльцо. Нагруженный тяжелой пеленальной сумкой и дамской сумочкой Кайлы, Тревор едва сумел отпереть замок и открыть дверь.

— Спасибо, Тревор. Я отлично провела время.

— Я провожу тебя внутрь. Не хочу, чтобы вы с Аароном входили в пустой темный дом среди ночи.

Кайла поняла, что возражения бесполезны, хотя почувствовала дискомфорт при мысли, что Тревор поднимется с нею на второй этаж. К тому времени, как женщина добралась до детской, Тревор уже успел включить лампу, стоящую на бюро. Она заливала комнату мягким светом. Кайла опустила спящего малыша в кроватку.

— Ты можешь раздеть его, не разбудив?

— Думаю, я оставлю его в рубашке. Боюсь, если он сейчас проснется, то решит, что уже пора завтракать.

Тревор тихонько засмеялся, ставя пеленальную сумку на кресло-качалку у кровати. Он принялся зачарованно наблюдать за тем, как ловкие руки Кайлы снимают с Аарона ботинки и носки.

Не потревожив его сон, она стянула с него штанишки и хотела было взять новый подгузник, но тут рука ее замерла в воздухе.

Всем своим существом она почувствовала присутствие стоящего за ее спиной мужчины. Комната вдруг сжалась до крошечных размеров, оставив место лишь для них двоих подле детской кроватки. В воздухе, ставшем вдруг очень душным, плотной пеленой повисло напряжение. Во всем доме воцарилась полнейшая тишина.

Кайла твердила себе, что это глупо, просто смехотворно — стесняться менять Аарону подгузник в присутствии Тревора. Во всем, несомненно, была виновата излучаемая им сексуальность. То, что он увидит ее голенького сынишку, может необъяснимым образом сблизить их, чего ей совершенно не хотелось допускать.

Он, очевидно, заметил, что ее ловкие пальцы вдруг словно одеревенели, и, громко откашлявшись, отошел подальше.

Быстрее, чем когда-либо прежде, Кайла поменяла Аарону мокрый подгузник. Каким-то чудом малыш не проснулся. Она укрыла ребенка легким одеялом и выключила свет, а потом повернулась к Тревору, стоящему у самой двери в детскую.

— Все в порядке?

— Да. У него был долгий вечер. Думаю, стоит купить ему такой же бассейн, как у Хаскеллов.

Кайла повела Тревора вниз, чувствуя невероятную тяжесть в груди и желудке. Она чуть было не поддалась необъяснимому порыву громко заговорить, чтобы нарушить зловещую тишину дома, способную поглотить их.

Одна из ступеней протестующе заскрипела под весом Тревора.

— У вас тут ступенька скрипит, — хрипло произнес он.

— Боюсь, даже несколько, — вздохнула она, мысленно возвращаясь к насущным проблемам. — Мои родители мечтали продать этот дом, когда папа вышел на пенсию, чтобы купить фургон и путешествовать в нем по всей стране.

— Почему же они этого не сделали?

— Ричарда убили. — Тревор ничего не ответил, но она почувствовала, с какой неуверенностью он делает следующий шаг. — И я снова оказалась у них на шее.

— Уверен, что твои родители так не считают.

— Но я считаю. — Он перестал следовать за ней. Тогда она остановилась и обернулась. Он стоял несколькими ступеньками выше.

— Почему родители не продают дом сейчас?

— Они не хотят, чтобы мы с Аароном жили одни. Кроме того, дома в этой части города больше не пользуются таким спросом, как прежде. Боюсь, им удастся много за него выручить, только если наш район захотят перестроить, пустив все дома под снос.

— Тебя это беспокоит, не так ли? Ты не хочешь, чтобы они чувствовали свою ответственность за тебя.

Она печально улыбнулась:

— Мне просто жаль, что маме с папой не удалось осуществить свою мечту из-за меня.

Взгляды их встретились, и снова воцарилось молчание, упало, подобно занавесу в театре. Хотя Тревор и оставил свет в прихожей включенным, большая часть дома была погружена во тьму.

Правая половина его лица была освещена. Даже не касаясь Тревора, Кайла чувствовала сковывающее его напряжение. Его волнистые черные волосы отбрасывали на лицо причудливые тени. Высокий, худощавый, крепкий, он вдруг показался Кайле героем готического романа. Он не представлял физической опасности, но все же его вид устрашал ее. В его фигуре и позе ей виделось что-то зловещее.

Тревор Рул заставлял ее сердце трепетать.

— Я провожу тебя до двери, — поспешно сказала Кайла и отвернулась.

Она успела сделать всего один шаг, прежде чем его рука коснулась ее головы, и сжавшиеся в кулак пальцы схватили прядь ее волос. Она издала тоненький возглас, но была бессильна противостоять Тревору. Он сильнее сжал кулак и даже обмотал прядь волос вокруг руки, чтобы усилить хватку. Она почувствовала давление, все возрастающее, и, повинуясь ему, повернулась лицом к молодому человеку.

Другой рукой Тревор обнял Кайлу и поднял вверх, одновременно склонив к ней голову. Его губы, крепкие и беспощадные, прижались к ее губам. Он не стал спускаться на ступеньку ниже, чтобы приблизиться к ней, вместо этого он поднял Кайлу и прижал к себе.

Ее руки совершали тщетные попытки оттолкнуть его, но его грудь была подобна кирпичной стене. Сердце ее трепетало. Или то было его сердце? В мире не существовало ничего, кроме его щекочущих усов и настойчивых губ.

Когда он сердито поднял голову, она прошептала:

— Нет, Тревор, пожалуйста.

— Разомкни губы.

— Нет.

— Поцелуй меня.

— Я не могу.

— Конечно, можешь.

— Нет, прошу тебя.

— Чего ты боишься?

— Ничего я не боюсь.

— Тогда поцелуй меня. Тебе ведь тоже этого хочется.

Он снова прижался к ней губами, и на сей раз они не встретили сопротивления. Рот его приоткрылся, и она, подчиняясь его настойчивости, уступила, чувствуя, как и в прошлый раз, прикосновение его жаждущего языка. Поцелуй их длился очень долго. Наконец, они отстранились друг от друга, чтобы восстановить дыхание.

В следующее мгновение Тревор с жаром принялся целовать шею Кайлы.

— Нет, нет, — повторяла она, не узнавая собственный голос.