Двое одиноких - Браун Сандра - Страница 43

Купер тряхнул головой:

— Нет, не стал. Я могу выглядеть по-другому, но я не изменился.

Он взял ее за руку и отвел в сторону, то и дело поглядывая на стайку любопытных зрителей, собравшихся за спиной. Заметив недовольство мужчины, зеваки отошли на почтительное расстояние и уже не могли подслушать разговор влюбленных. Купер обратился к Расти:

— Во всей этой неразберихе у меня не было возможности сказать тебе кое-что…

Сейчас, когда кожа любимого пахла мылом и кремом для бритья, а губы испускали свежий аромат мяты, он казался еще красивее. Ее глаза жадно забегали по фигуре мужчины, словно стараясь хорошенько разглядеть этого нового Купера.

— Что же?

Он наклонился ближе:

— Мне так нравится, как твой язык легонько порхает по моему пупку.

Расти лихорадочно глотнула воздуха, пораженная этими словами. Она метнула взгляд на группу людей, теперь державшихся в отдалении. Те по-прежнему рассматривали влюбленных с большим любопытством.

— Твое поведение просто возмутительно!

— А мне плевать! — Он приблизился к Расти вплотную. — Давай дадим этим ротозеям пищу для пересудов!

Рука Купера обвилась вокруг шеи любимой, большим пальцем он взял девушку за подбородок и привлек к себе.

Поцелуй Купера был неистовым, щедрым, пылким. Он беспощадно брал то, что хотел, отдавая больше, чем Расти осмеливалась бы попросить. Лэндри не собирался спешить. Он настойчиво проникал сквозь губы Расти, лаская ее медленно, в необыкновенном сексуальном ритме.

Наконец Купер оторвался от возлюбленной, с сожалением бросив:

— Вот так я хотел бы целовать всю тебя, но… — он взглянул в сторону изумленных свидетелей их страсти, — с этим придется подождать.

Вскоре спасшихся отвезли обратно в аэропорт, но дорогу из мотеля Расти уже не помнила. Она была околдована поцелуем Купера.

И снова потянулись часы этого бесконечного дня… Когда паре предложили подкрепиться, Расти заказала огромную порцию шеф — салата. Бедняжка соскучилась по холодным, свежим, хрустящим овощам, но в результате смогла съесть лишь половину тарелки.

Отсутствие аппетита можно было объяснить сытным завтраком, но еще больше — беспокойством о грядущем допросе по поводу смерти Куинна и Рубена Гавриловых, которому должны были подвергнуть ее с Купером.

Сначала стенографист детально записал показания Лэндри. Мужчина поведал, как они с Расти встретили двух отшельников, как те дали им кров и пообещали помочь, а потом напали.

— Наши жизни были в опасности, — резюмировал Купер. — У меня не было выбора. Я действовал в целях самообороны.

Внимательно следившая за реакцией полицейских Расти заметила, что слова Купера не слишком их убедили. Представители власти долго переговаривались друг с другом, то и дело бросая в сторону Купера подозрительные взгляды. Потом принялись спрашивать мужчину о службе во Вьетнаме, тут же всплыло и то, что он был в плену. Купера попросили подробно рассказать о событиях, которые в конечном итоге привели его к побегу из лагеря для военнопленных. Тот отказался, заявив, что к нынешнему делу это не имеет ровным счетом никакого отношения.

— Но вы были вынуждены…

— …убивать? — подхватил Купер с беспощадной искренностью. — Да. Я убил многие кто стоял на моем пути. И сделал бы это снова.

Полицейские обменялись Красноречивыми взглядами, кто-то неловко закашлялся.

— Он утаил одну, самую существенную деталь, — вдруг резко бросила Расти.

Глаза всех присутствующих разом обернулись к ней.

— Расти, нет! — взмолился Лэндри. Его взор, обращенный к любимой, был полон немой просьбы, предостережения, призыва к осмотрительности. — Ты не должна об этом рассказывать.

Девушка с нежностью посмотрела на Купера:

— Нет, должна. Ты пытаешься оградить меня, уберечь мои чувства. И я это ценю. Но не могу позволить им думать, что ты убил тех двоих без веского мотива.

Расти повернулась к слушателям.

— Они, эти Гавриловы, собирались убить Купера и… и удерживать меня силой.

На лицах людей, окружавших стол, за которым сидела пара, появилось выражение крайнего потрясения.

— Как вы это поняли, мисс Карлсон?

— Она просто это узнала, понятно? — встрял Купер. — Можете подозревать во лжи меня, но у вас нет причин не верить словам Расти,

Стараясь сдержать порыв любимого, девушка мягко накрыла ладонью его руку.

— Старший, Куинн, напал на меня. — Спокойно, простым языком она описывала присутствующим все, что делал Гаврилов утром в хижине. ~0/меня была серьезная травма ноги. Фактически я была беспомощна. Купер вернулся как раз вовремя, он не допустил, чтобы меня изнасиловали. Гаврилов схватился за пистолет. И если бы Купер не опередил его, то наверняка был бы убит. А я бы оказалась в полной власти этого старика.

Влюбленные обменялись долгими, понимающими взглядами. Да, Расти никогда не соблазняла тех отшельников нарочно. И Лэндри всегда знал это. Он тихо попросил ее простить все незаслуженные обиды и оскорбления, а девушка так же тихо попросила возлюбленного простить ей то, что поначалу так его боялась.

Купер порывисто привлек Расти к своей груди, его огромные сильные руки обвились вокруг девушки. Не замечая никого вокруг, они крепко обнимали друг друга, немного покачиваясь взад-вперед.

Спустя полчаса мистера Лэндри полностью освободили от юридической ответственности по случаю смерти Гавриловых. Теперь влюбленных ждало новое испытание — встреча с семьями погибших пассажиров. В офисе появилась группа скорбящих родственников. Почти час Расти и Купер терпеливо отвечали на их вопросы, стараясь предоставить несчастным наиболее полные сведения о катастрофе. Людей, понесших тяжелую утрату, немного успокоил тот факт, что их близкие умерли мгновенно, не испытав мучений. Семьи погибших были до слез благодарны оставшимся в живых, которые щедро делились столь ценной информацией. Этот момент навеки запечатлелся в памяти всех присутствовавших.

Встреча с журналистами проходила совсем по иному сценарию. Расти и Купера привели в большую комнату, оборудованную для пресс-конференции, где их приветствовала шумная беспокойная толпа. Потолок затянуло пеленой табачного дыма.

Спасшихся усадили за стол с микрофонами, и на них посыпался град вопросов. Пара старалась удовлетворить любопытство всех репортеров, но отвечать по возможности кратко. Одни вопросы казались откровенно глупыми, другие — весьма толковыми, третьи были чересчур личными. Когда какой-то весьма бестактный представитель СМИ поинтересовался, каково это — делить хижину, с абсолютно незнакомым человеком, Купер повернулся к одному из чиновников и сказал:

— Все. Уведите отсюда Расти.

Представитель власти помедлил, а эта нерасторопность сейчас очень не устраивала Лэндри. И он решил все взять на себя, самостоятельно оградить Расти от этой неуместной атмосферы карнавала. Мужчина взял любимую за руку и помог ей подняться со стула. Пара уже пробивалась к выходу, когда на пути резво выскочил какой-то живчик и пихнул свою визитку прямо в лицо Куперу. Деятельный господин оказался репортером общественно-политического журнала. Он предложил паре внушительную сумму за эксклюзивные права на их историю.

— Но если и этого будет недостаточно, — тараторивший писака запнулся, натолкнувшись на ледяной и весьма недружелюбный взгляд Купера, — мы готовы раскошелиться. Может быть, у вас остались какие-то фотографии, а?

Лэндри оттолкнул репортера в сторону, не преминув поведать, что может сделать с его журналом — разумеется, описав это при помощи слов, которые не могли быть неверно поняты.

К моменту посадки на борт самолета, направлявшегося в Лос-Анджелес, Расти была так измучена, что едва могла идти. Ее правая нога сильно болела, и Куперу пришлось на руках внести любимую в салон. Он пристегнул девушку в кресле первого класса у окна, а сам уселся рядом. И тут же попросил стюардессу принести бокал бренди.

— Будешь немножко? — спросила Расти, сделав несколько обжигающих, бодрящих глотков.