Двое одиноких - Браун Сандра - Страница 29

К сожалению, догадка Расти не совсем соответствовала действительности…

Между тем в хижину протопал Купер, без лишних предисловий спросив:

— Завтрак готов?

Пытаясь не выглядеть чересчур доброжелательной, Расти бросила:

— Да. Садись.

Девушка хотела подать напарнику миску дымящейся аппетитной овсянки приятного кремового цвета — подобной тем, что показывают в рекламных роликах по телевизору. Но стоило поднять крышку кастрюли, как взору Расти предстало тягучее варево, цветом и консистенцией напоминающее схватившийся бетон, только с комками.

Горе-повариха встревожилась, но виду не показала, и, расправив плечи, с трудом вытащила ткастрюли пару ложек вязкой субстанции. Когда она свалила «кашу» в оловянные миски, та приземлилась на дно тяжело, словно свинец. Девушка отнесла тарелки к столу и с явным презрением поставила их на грубые деревянные доски, а потом уселась за стол напротив Купера.

— Кофе! — скомандовал он.

Расти исггуганно закусила губу, но тут же поднялась, налила кофе и вернулась к столу, не проронив ни слова. Зато язык ее тела красноречиво говорил о неприязни к «господину и повелителю».

Купер зачерпнул немного овсянки и придирчиво осмотрел кашу в ложке, не скрывая скепсиса. Расти молча смотрела на попутчика, с вызовом ожидая уничижительных отзывов о своей стряпне. Наконец мужчина отправил кашу в рот.

Словно показывая Куперу, как нужно есть вкусную овсянку, Расти смело попробовала это склизкое нечто — и тут же чуть не выплюнула кашу обратно. Вовремя вспомнив, что компаньон следит за ней своим острым взором, Расти принялась жевать. Количество субстанции не уменьшилось, скорее наоборот. Как же избавиться от этой мерзости? Оставалось только проглотить. Желудок заурчал, должно быть решив, что хозяйка поедает мячи для гольфа. Чтобы протолкнуть бетонную «кашу», она сделала большой глоток обжигающего кофе.

Купер в гневе метнул ложку в тарелку:

— И это лучшее, что ты можешь приготовить?

Расти очень хотелось ответить ему в тон: «То, что произошло сегодня ночью, — лучшее, на что ты способен?

Но девушка вовремя спохватилась, осознав: сделай она мишенью своих оскорблений сексуальные возможности мужчины, и у того появится серьезный повод для убийства. Ничего не оставалось, как благоразумно объяснить:

— Дома я почти не готовлю.

— Ага, понимаю: слишком занята, порхая от одного дорогущего модного ресторана к другому.

— Ну да.

Сделав страшное лицо, Купер с трудом проглотил серую массу.

— Это не та почти готовая, подсоленная и подслащенная овсянка, которая продается в симпатичных пакетиках с нарисованными мишками и кроликами. Это настоящая овсянка. В следующий раз посоли воду, добавь примерно половину от нынешнего количества овсянки, потом кинь сахар. Только не слишком много. Нам нужно беречь продукты.

— Если ты так много знаешь о кулинарии, вожатый бойскаутов, почему бы тебе самому не готовить? — безмятежно, сладким голоском поинтересовалась Расти.

Купер отпихнул тарелку в сторону и грозно оперся руками о стол.

— Потому что я должен охотиться, ловить рыбу и колоть дрова! Мне кажется, готовить намного проще, хочешь, поменяемся? Или ты планируешь свалить на меня всю работу, а сама будешь впустую околачиваться рядом, лениться и ждать, когда же твои ногти снова отрастут?

Вспыхнув от гнева, Расти вскочила со стула, отлетевшего с неприятным скрипом, и склонилась над столом:

— Я не против взять на себя часть работы, и ты прекрасно знаешь это! А вот что меня действительно не устраивает, так это твоя постоянная критика всех моих стараний!

— Если результатом твоих стараний будет подобное варево, мы умрем от голода уже на этой неделе.

— Я научусь готовить лучше! — крикнула в ответ девушка.

— Наверное, я этого уже не дождусь.

— Ну конечно!

Расти возмущенно отпрянула, и фланелевая рубашка, которую она не успела застегнуть, резко распахнулась. Купер схватил девушку за руку.

— Что это такое? — Скользнув внутрь рубашки, он скинул бретельку маечки.

Проследив за направлением пристального взгляда Купера, Расти заметила небольшое пятно на груди, сверху. Она осмотрела круглый синяк, потом подняла глаза на спутника:

— Ты… ты поцеловал меня… здесь. — Не в силах продолжить, она беспомощно всплеснула руками, потом с хрипотой в голосе добавила: — Прошлой ночью.

Купер отдернул руку назад с виноватым видом, словно Адам, пойманный за сбором запретного плода. Расти увидела, как сначала покраснела шея мужчины, затем краска добралась до лица, и он отвел глаза. Купер заметил розов ссадины, которые его усатый рот оставил на губах, лице и шее девушки. Лицо компаньона исказила гримаса сожаления, он поднес руку к подбородку и, нарушая тишину царапающим звуком, задумчиво почесал его.

— Прости.

— Все в порядке.

— Тебе не… не больно?

— Нет, правда.

— А ты знала об этом… тогда? Расти тряхнула головой:

— Тогда я этого не заметила.

Они обменялись быстрыми взглядами. Купер отошел к окну. Снаружи моросило, время от времени по стеклу позвякивали крупинки снега.

— Мне, наверное, стоит объяснить, что произошло прошлой ночью, — произнес он низким, глубоким голосом.

— Нет. Не нужно никаких объяснений.

— Я не хочу, чтобы ты считала меня импотентом или кем-то в этом духе.

— Я знаю, что ты не импотент.

Купер резко обернулся, встретившись взглядом с Расти.

— И не думаю, что мне стоит скрывать свои истинные возможности.

Расти судорожно сглотнула и опустила голову.

— Не стоит объяснять. Это твое право. — Она совсем сникла.

— И что, тебе даже неинтересно узнать, почему я не довел дело до конца? — спросил Купер после долгой паузы

— Я не сказала, что мне неинтересно. Я только имела в виду, что ты не должен объяснять. В конце концов, мы — посторонние друг другу люди, мы ничего и никому не должны.

— Но мое поведение тебя удивило. — Он ткнул в девушку осуждающим перстом. — Только не говори, что не спрашивала себя, почему я так поступил.

— Я подумала, что тебя кто-то ждет дома. Женщина.

— Нет у меня никакой женщины, — возразил компаньон своим обычным лающим тоном. Заметив смятение собеседницы, он криво усмехнулся: — И никакого мужчины, впрочем, тоже.

У Расти вырвался беспокойный смешок:

— Со мной никогда такого не происходило.

Но Куперу было не до юмора, его улыбка погасла, на лицо легла хмурая тень.

— Я не сужу о людях по сексуальной ориентации, — поспешила объяснить попутчица.

— А я не забываю спрашивать об этом. — Подбородок Купера задрался кверху. — Впрочем, все это ко мне не относится. Если бы мы… Если бы я… Нас здесь всего двое, и бог знает, как долго мы еще проторчим в этой дыре. Мы уже зависим друг от друга практически во всем. И не стоит усложнять ситуацию, она и без того довольно непростая.

— Я с тобой полностью согласна. — Расти старалась казаться беззаботной. Девушка не привыкла мириться с отказами, но сейчас старалась не показать, как больно Купер ранил ее чувства. — Ночью я потеряла голову. А все потому, что испугалась. Мне было так страшно, а ты оказался рядом, сделал доброе дело, дал мне ощущение комфорта. Поэтому ситуация вышла из-под контроля. Только и всего.

Губы Купера вытянулись в одну тонкую, напряженную линию.

— Совершенно верно. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, мы вряд ли удостоили бы друг друга и взглядом.

— Да, едва ли. — Расти заставила себя рассмеяться. — Ты бы не пришелся ко двору в моем окружении. Торчал бы нарывом на теле нашего космополитичного общества!

— А в моих горах тебя в твоем шикарном прикиде подняли бы на смех!

— Ну и прекрасно, — вспылила Расти.

— Прекрасно.

— Мы все уладили.

— Точно.

— И нет больше никаких проблем.

Казалось, все было решено, только напарники по-прежнему стояли друг против друга, словно боксеры на ринге, принявшие боевую стойку. В воздухе отчетливо пахло враждебностью. Собеседники пришли к соглашению и даже негласно подписали мирный договор. Но фактически они все еще находились в состоянии войны.