Ритуал - Нечаева Екатерина "Etcetera" - Страница 7

У меня желудок сводило от всех перечислений разрушений, вызванных демонами.

Палтаник Эссени, 630 год… уничтожен… останки уместились бы в спичечный коробок.

Эрик Льевски… Рихан Каламири… Остальные из демонологов-неудачников не опознаны, хотя останков было гораздо больше.

Разрушенное здание городского департамента в Сайерске, 645 год… Демон потом еще долго глумливо кружил над городом, поливал огнем крыши и безумно хохотал. Самый значительный пожар за всю историю города, половину домов пришлось строить чуть ли не заново.

Демоны хитры и готовы обещать что угодно, быть самыми добрыми и ласковыми, пока не сотрут грань, сдерживающую их. А потом остаются кровавые ошметки на стенах и зловещие надписи кровью жертв. Они прорываются в наш мир и приносят чуму, мор и проклятия. Образно выражаясь, демоны — мистическая, почти не знающая границ сила. Ураган, запертый в пределах круга, ограниченный тонкой меловой линией и парой свечей. И все-таки…

Я уставилась в противоположный угол комнаты, не видя ничего перед собой. Перед глазами стояли окровавленные стены, уже подсыхающие, темно-бордовые, казалось даже, что это просто краска. Во всех спектаклях, которые я видела, кровь обычно алая или неправдоподобно красная. И это странно смотрелось, как-то жутко, по-настоящему. Просто картинка, напечатанная в книге. А над всем этим название. «Прорыв демона». Автор книги просто использовал запечатленную на кристалл памяти одну из стен комнаты, в которой весь ритуал проводился. Никаких описаний, что с ними сделал демон, никаких подробностей. Говорилось сухо, сжато о политике королевства, позволяющей магам убивать себя столь изощренным способом, но рисунок говорил сам за себя. Сцепив зубы, книгу я все-таки дочитала.

Единственным недостатком автора было то, что ни одного удачного вызова демона он не привел. Хотя они были. Призрачный город был построен демонологом Араханом, который использовал исключительно труд вызванных. И ничего, до трехсот лет дожил. Даже в войне 705 года против эльфов тоже использовались демоны, и против нашей армии гнев делхассе никогда не обращался. С другой стороны, те же проклятые блуждающие города как раз последствия вызова сильных демонов. Раз! — и тебя вместе с домами, улицами, парками отправляют в межмировое пространство, и ты целую вечность уже не здесь, но еще и не там. Хотя настолько сильного демона нам точно не вызвать, он окажет слишком большое сопротивление и останется в своем мире, и это утешает. Их кровь настолько сильна, что, дав на ней клятву, эта их особенность оборачивалась против них. В лепешку должны расшибиться, но выполнить.

Делхассе… Что-то неизмеримо древнее и сильное, подчиняющееся тебе. Когда я думала так же о драконе, мне вышел большой облом. С моим везением то же самое будет и с демоном. Я осеклась, поняв, что уже прикидываю шансы. Восстановить разрушенные магические связи в организме дракона демону раз плюнуть, драконы изначально магические существа, как и делхассе. Ротара наверняка смогут излечить.

Пока читала книгу, не заметила, как наступил вечер. Спина затекла, ноги тоже, я слишком долго сидела неподвижно в одном положении. Пару раз задумчиво побила книгу о ладонь, а потом встала и пошла разыскивать ушастого Алдошека или шхэн знает, как его зовут. Я не знала, на каком эльф факультете, а значит, в каком крыле и на каком этаже его искать. Ушастые могли изучать все: от алхимии до звероведения, разве только в некромантию не совались, у них к ней врожденная неспособность. Я хмуро пошаталась по Академии, пряча книгу за пазухой и разглядывая двери комнат. Вывески с именами висели не на всех, к тому же я не знала, как ушастую тварь зовут точно. Их же имена на ресторанную вывеску не поместятся, даже если мелким почерком писать. Мало того, что у всех имен есть значение, так еще и имена предков в него входят, которые тоже что-то значат. На эльфа я налетела случайно, просто врезалась в него при очередном повороте за угол.

— Быстро читаешь, — сказал он, смерив меня взглядом.

— О да, мы, жалкие людишки, читать умеем.

— Я вроде не давал повода для проявления расизма.

Он сказал это настолько спокойно и по-деловому, что я устыдилась. Не того, что пыталась его подкалывать, а того, что делала это неумело и недостойно настоящего представителя человечества.

— Поговорить нужно, — уже своим обычным, нормальным тоном сказала я. — Сейчас.

— В моей комнате?

— Слушай, любой идиот знает, что делают адептки в твоей комнате.

— Не собираешься украшать список моих побед? Но с чего ты решила, что ты будешь его украшать, — без намека на иронию сказал он. В принципе, скажи мне это кто другой, да еще и таким тоном, я бы оскорбилась, но эльф воспринимался, скорее, как не то чтобы очень смазливая, но дорогая кукла, которую все хотят иметь в своей коллекции. Поэтому я лишь пожала плечами и пропустила реплику мимо ушей. К тому же да, знаю, среди изящных, воздушных, хорошо одетых магинь в шхэн знает каком поколении я в своих старых, уже держащихся только на бытовой магии шмотках и с моим относительно высоким ростом не смотрюсь. И эльф ничего нового мне не открыл.

— Пошли куда-нибудь в безлюдное место. А не туда, куда в любой момент может ввалиться толпа адепток с воплями — о, Алдошек, ты такой сладенький!

— Что предлагаешь?

Я вздохнула. Моя комната не годилась, туда в любое время могла вернуться соседка. Очень не хотелось, чтобы возникли какие-то слухи. Я посмотрела в окно. Темнело. Сумерки.

— Пошли на улицу. Там придумаем. Кстати, тебя действительно зовут…

— Алдан.

— Алдан так Алдан. — Хорошее имя. У нас собаку у соседа так звали.

Я шла за ним следом и раздумывала, сколько ему лет. Эльфы не то чтобы вечноживущие, но очень долгоживущие, и он мог быть запросто старше моей бабушки. Я шла за его спиной, делая вид, что мы не вместе, да и вряд ли бы хоть один из тех, кто нам попадался по пути, заподозрил подобное. Эльф грелся в лучах чужого внимания, адептки пялились, шептались, здоровались с ним, спрашивали, как дела. Он почти с человеческой дружелюбностью отвечал. Эльф, оказывается, изучал боевую магию, и дела у него были в порядке, конспекты ему одалживать не нужно, а готовиться к практике еще не начинал, и нет, собирается ложиться рано, на вечеринку не пойдет. Меня не существовало, я могла орать, ходить голой, он затмевал меня светом своего величия.

Я вспомнила, что однажды наблюдала, как Алдан упражнялся с мечом. Тренировки желающих обычно проходили во внутреннем дворе, и с третьего этажа, из окон крытого перехода между двумя башнями, было особенно хорошо все видно. Когда он заметил зрительниц, стал играть на публику. О, посмотрите, как изящно я протыкаю воздух. До этого так рубил мечом, что воздух разрывался со свистом. Бешеный.

Даже сложно было представить, что кто-то может смотреться настолько идеально, словно светиться изнутри. Хотя эльф был некрасив. И тут даже неважно, сколько будешь вглядываться. Длинный нос, острые скулы, выпирающие удлиненные уши. Хищная резкость. Просто необычен для нашего населения, царства ровных скул, пухлых губ, курносых носов. Но именно это несовершенство внешности притягивало к себе, и еще внутренняя сила, природу которой не понять. Он был тем экземпляром, которые чаще попадаются в книгах и на сцене, чем в реальной жизни. Его сила воли и жестокость, жажда жизни, толкающая его вперед, были чем-то несгибаемым, вроде куска холодного металла. И тем не менее они есть, и никуда от них не деться. Ходили слухи, он был глубоко несчастен, что, впрочем, не умаляло его обходительности в общении.

Я задумалась о том, что же другим нравилось в нем больше: его эльфийское мрачное и таинственное прошлое, его длинные блестящие волосы или его мужественная внешность. Честно говоря, любопытных больше привлекает первый вариант, некоторых второй, но большинство, скорее всего, предпочитало третий. Во дворе тогда по кругу стояли кухарки, разносчицы, адептки и просто непонятно откуда взявшиеся девицы с улицы. Зрелище и вправду потрясающее, даже не потому, что он смазливый. Это паршивое эльфийское изящество проявлялось в каждом движении, каждая связка — образец воинского искусства, он даже не сражался, а танцевал с невидимым противником, судя по ударам, уже давно истекающим кровью и молящим о смерти. У перворожденных, что ни говори, даже самые последние расисты признают, реакция и координация движений гораздо лучше, чем у людей. Они быстрее, плавней, гибче. Во время войны на одного эльфа приходилось с десяток убитых, если не больше.