Нетопырь - Несбё Ю - Страница 16

— Вы у нас впервые? — спросила она. Как будто ее хрустальная лавка стала для посетителей местом регулярных паломничеств. Хотя как знать, может, так оно и было.

— О, как я вам завидую! — сказала она, услышав ответ. — Вам еще только предстоит познакомиться с «Хрустальным храмом»!

Стоящая рядом женщина застонала от восторга.

— Проходите сюда. Направо — наше великолепное вегетарианское кафе, в котором вам подадут самые удивительные блюда. После просим в хрустально-каменный чертог. That's where the real action is! Now go, go! [23]

И она на прощание помахала им рукой. После такого предисловия велико же было их разочарование, когда выяснилось, что кафе, в сущности, самое обычное: там подавали кофе, чай, бутерброды и салаты с йогуртом. В так называемом хрустально-каменном чертоге в замысловатом освещении красовались сверкающие куски хрусталя, фигурки Будды в позе лотоса, зеленые и синие кварцы и просто булыжники. Комнату наполняли тонкий аромат благовоний, переливы свирели и журчание воды. Бутик показался Харри весьма милым, но несколько простоватым, и дух от него никоим образом не захватывало. Разве что от цен.

— Хе-хе, — усмехнулся Эндрю, изучив пару ценников. — Гениальная женщина.

Он кивнул в сторону посетителей: по большей части люди средних лет с несредними доходами.

— Дети цветов выросли. И доходы их выросли вместе с ними. Но душой они все еще где-то в астрале.

Они вернулись в первую комнату. Встречавшая их женщина по-прежнему обаятельно улыбалась. Она взяла Харри за руку и прижала к его ладони сине-зеленый камень.

— Вы Козерог, верно? Положите этот камень под подушку — он очистит вашу комнату от любых видов негативной энергии. Вообще-то он стоит шестьдесят долларов, но, понимая, насколько он вам необходим, я отдам его за пятьдесят.

Она повернулась к Эндрю:

— А вы, наверное, Лев?

— Э, нет, мэм, я полицейский. — Он быстро показал ей значок.

Женщина побледнела и испуганно посмотрела на него:

— Какой кошмар! Надеюсь, я не сделала ничего дурного?

— На моей памяти — нет, мэм. Полагаю, вы — Маргарет Доусон, ранее Уайт? Если да, могли бы мы переговорить с вами в отдельной комнате?

Маргарет Доусон быстро собралась с мыслями и, приказав одной из своих служащих подменить ее за кассой, отвела Харри и Эндрю в сад, где они уселись за белый деревянный столик. Между деревьями Харри увидел сетку, которую поначалу принял за невод, но при ближайшем рассмотрении она оказалась огромной паутиной.

— Кажется, будет дождь, — сказала миссис Доусон, потирая руки.

Эндрю кашлянул.

Она прикусила нижнюю губу:

— Извините, констебль. Я так волнуюсь.

— Все в порядке, мэм. Ну и сеточка у вас.

— Ах, эта! Это сетка Билли, нашего паука-птицееда. Лежит сейчас, наверное, где-нибудь и спит.

Харри поежился и поджал ноги:

— Птицеед? Вы хотите сказать, что он ест… птиц?

Эндрю улыбнулся.

— Харри — из Норвегии. Там такие большие пауки — диковинка.

— Ну я могу вас утешить: большие не опасны, — сказала Маргарет Доусон. — А вот малюсенький проказник, которого мы называем « redback», [24]ядовит. Но он предпочитает города, где можно, так сказать, затеряться в толпе. В темных подвалах и сырых углах.

— Кажется, я таких знаю, — заметил Эндрю. — Но вернемся к делу, мэм. Это касается вашего сына.

Вот когда миссис Доусон действительно побледнела:

— Эванса?

Эндрю посмотрел на коллегу.

— Насколько мы знаем, миссис Доусон, раньше у него проблем с полицией не было, — сказал Харри.

— Нет. Нет, конечно, не было. Слава Богу.

— Собственно говоря, к вам мы заехали, потому что ваше заведение как раз по пути в Брисбен. Мы подумали, вдруг вам известно что-нибудь об Ингер Холтер.

Она повторила про себя имя, будто пробуя его на вкус. Потом покачала головой:

— У Эванса было не так много девушек. А тех, что были, он привозил сюда, чтобы познакомить со мной. После того как родился сын — у него с… той проклятой девчонкой, имя которой я, кажется, забыла, — я запретила… я сказала, по-моему, он должен подождать. Пока не найдет подходящую.

— Почему он должен подождать? — спросил Харри.

— Потому что я так сказала.

— А почему вы так сказали, мэм?

— Потому что… потому что так будет лучше, — она посмотрела в сторону магазина, давая понять, что ей дорого время, — и потому что Эванс — очень ранимый мальчик. В его жизни было много негативной энергии, и ему нужна женщина, на которую он сможет целиком и полностью положиться. А не эти потаскухи… которым лишь бы вскружить моему мальчику голову.

Ее глаза затуманились.

— Вы часто видитесь с сыном? — спросил Эндрю.

— Эванс приезжает сюда, как только у него выдается время. Ему здесь спокойно. Бедненький, он так много работает. Вы пробовали травы, которые он продает? Иногда он привозит их мне — я завариваю их с чаем и кофе.

Эндрю снова кашлянул. Уголком глаза Харри заметил какое-то шевеление между деревьями.

— Нам уже пора уходить, мэм. Последний вопрос.

— Да?

Похоже, Эндрю что-то попало в горло — он все кашлял и кашлял. Паутина начала раскачиваться.

— Миссис Доусон, у вас всегда были такие светлые волосы?

В Сидней они вернулись уже поздно вечером. Харри чувствовал себя настолько измотанным, что мечтал лишь о том, чтобы поскорей вернуться в свой номер и завалиться спать.

— Пропустим по стаканчику? — предложил Эндрю.

— Нет, спасибо, — отказался Харри.

— В «Олбери»?

— Ну, это уже почти работа.

— Именно.

Когда они вошли, Биргитта улыбнулась. После очередного посетителя она направилась к ним. Ее глаза были прикованы к Харри.

— Привет, — сказала она.

Харри понял, что сейчас хочет просто упасть в ее объятия и уснуть.

— Именем закона, два двойных джина с тоником, — потребовал Эндрю.

— Я бы лучше выпил грейпфрутового сока, — сказал Харри.

Она принесла заказ и склонилась над стойкой.

—  Tack sa mycket for i gar, [25]— прошептала она Харри.

Харри узрел у нее за спиной свое отражение с идиотской улыбкой.

— Эй, там! Хватит вашей скандинавской воркотни! Пока за выпивку плачу я, будьте добры говорить по-английски, — строго посмотрел на них Эндрю. — А сейчас, молодые люди, я вам кое-что расскажу. Любовь — бо?льшая тайна, чем смерть. — Театральная пауза. — Дядя Эндрю расскажет вам древнюю австралийскую легенду, а именно историю об огромном змее Буббуре и Валле.

Они пододвинулись ближе, и Эндрю с довольным видом причмокнул, зажигая сигару.

— Жил-был на свете молодой воин по имени Валла, который очень сильно любил девушку по имени Муура. А она — его. Валла прошел племенной обряд посвящения и теперь был мужчиной, а значит, мог выбрать себе в жены любую женщину племени при условии, что она не замужем и тоже его любит. А Муура его любила. Валла очень не хотел расставаться с любимой, но по традиции он должен был отправиться на охоту, чтобы принести добычу в дар родителям невесты. Только так свадьба могла состояться. В одно прекрасное утро, когда на листьях еще лежала роса, отправился Валла в путь, воткнув в волосы белые перья какаду, которые дала ему Муура.

Пока Валлы не было, Муура отправилась собирать мед для праздника. А между тем его было не так-то легко найти, и ей пришлось уйти от стоянки дальше обычного. И пришла она в долину валунов. Над долиной распростерлась удивительная тишина: не было слышно ни птиц, ни насекомых. Она уже хотела идти дальше, как вдруг увидела гнездо, а в нем — крупные яйца. «Надо взять их с собой к празднику», — подумала она и протянула к ним руку.

В то же мгновение она услышала, как по камням кто-то ползет, и не успела Муура ни шагу ступить, ни рта раскрыть, как огромная коричнево-желтая змея обвила ей живот. Муура пыталась освободиться, но у нее никак не получалось, змея начала душить ее. Девушка посмотрела в небо и попробовала выкрикнуть имя Валлы, но у нее не хватило воздуха. А змея все душила и душила ее и в конце концов выжала всю жизнь из Мууры и переломала ей все кости. Потом змея уползла туда, откуда и приползла, — в тень, где ее невозможно было разглядеть, потому что все цвета сливались в один в игре солнечных лучей меж деревьями и камнями долины.