Леопард - Несбё Ю - Страница 19

— Ну, значит, мой термостат все еще настроен на Гонконг.

— Понятно.

— У тебя там наверху чашка кофе найдется? — Харри кивнул в сторону шестого этажа. — Хотя ты сказал, у тебя полно работы? Дело Марит Ульсен?

Хаген не ответил.

— Так, — подытожил Харри. — Значит, Бельман и КРИПОС и его себе заграбастали…

Идя по красной зоне шестого этажа, Харри то и дело отвечал на сдержанные приветственные кивки. Да, конечно, в этом здании он был легендой, но особой популярностью никогда не пользовался.

Они вошли в дверь, к которой был прикреплен лист А-4 с надписью: «I see dead people».

Хаген кашлянул:

— Пришлось отдать твой кабинет Магнусу Скарре, у нас тут такая теснота.

— Да ради бога, — произнес Харри.

На кухне для сотрудников они налили себе по бумажному стаканчику пресловутого местного кофе из кофеварки с фильтром.

В кабинете Хагена Харри уселся напротив письменного стола начальника — на стул, на котором ему так часто доводилось сиживать раньше.

— Я смотрю, он у тебя по-прежнему. — Харри кивнул на предмет на столе, на первый взгляд напоминающий белый восклицательный знак. Человеческий палец. Харри знал, он принадлежал японскому командиру времен Второй мировой войны. Во время отступления командир отрубил себе мизинец на глазах у своих солдат, прося прощения за то, что они не могут вернуться и забрать своих павших. Хаген любил использовать эту историю, когда объяснял подчиненным, руководителям среднего звена, что такое авторитет.

— А у тебя его по-прежнему нет. — Хаген кивнул на руку Харри, обхватившую стаканчик с кофе, на которой не хватало среднего пальца.

Харри кивнул и сделал глоток. Кофе был таким же, как и раньше. Расплавленный асфальт.

Харри сморщился.

— Мне нужна команда из трех человек.

Хаген медленно отхлебнул кофе и отставил стаканчик в сторону.

— Не больше?

— Ты всегда об этом спрашиваешь. Ты же знаешь, что я не работаю с большими группами.

— На этот раз я возражать не буду. Чем меньше людей, тем меньше у КРИПОС и Минюста шансов разнюхать, что мы расследуем двойное убийство.

— Тройное, — поправил его Харри и зевнул.

— Да ладно, мы же не знаем, была ли Марит Ульсен…

— Женщина, одна, вечером, ее доставляют в другое место, где лишают жизни необычным способом. И это третий случай в маленьком Осло. Тройное, уж поверь мне. Но сам знаешь: много нас или мало, придется хорошенько постараться, чтобы наши пути так или иначе не пересеклись с КРИПОС.

— Да, — сказал Хаген. — Я это знаю. И поэтому у меня условие: если ваше расследование и выплывет наружу, то к нашему отделу это не будет иметь никакого отношения.

Харри прикрыл глаза. А Хаген продолжал:

— Мы, конечно, выразим сожаление по поводу того, что в дело оказались втянуты отдельные наши сотрудники, но четко дадим понять, что это просто известный игрок-одиночка Харри Холе начал расследование совершенно самостоятельно, без ведома руководства отдела. И ты эту версию подтвердишь.

Харри вновь открыл глаза и уставился на Хагена.

Хаген встретил его взгляд:

— Вопросы есть?

— Да.

— Пожалуйста.

— Где происходит утечка информации?

— Не понял?

— Кто информирует Бельмана?

Хаген пожал плечами:

— Мне не кажется, что он следит за нашими делами постоянно. А о том, как до тебя добраться, он мог узнать из самых разных источников.

— Я знаю, что Магнус Скарре любит трепать языком к месту и не к месту.

— Не спрашивай меня больше ни о чем, Харри.

— О'кей. Где оборудуем штаб-квартиру?

— Да, вот именно, вот именно. — Гуннар Хаген несколько раз кивнул, как будто как раз об этом они уже говорили. — Что касается помещения…

— Ну?

— Я говорил, что тут все переполнено, так что надо найти что-то за пределами, но поблизости…

— Хорошо. Так где?

Хаген посмотрел в окно. На серые стены окружной тюрьмы.

— Шутишь, — сказал Харри.

Глава 14

Набор сотрудников

Бьёрн Холм вошел в переговорную криминалистического отдела в Брюне. Солнце за окном уже приготовилось скрыться за фасадами домов и отдать город во власть вечерних сумерек. На парковке перед зданием было полно машин, а перед входом в КРИПОС на другой стороне улицы стоял белый автобус со спутниковой тарелкой на крыше и логотипом Норвежской телерадиовещательной компании на борту.

Единственным человеком в переговорной, помимо него, была его начальница, Беата Лённ, исключительно бледная, хрупкая и тихая дама. Тому, кто не знал всего, могло показаться, что такой женщине непросто руководить целой оравой взрослых, очень профессиональных, самоуверенных экспертов-криминалистов, всегда имеющих свое особое мнение и не боящихся конфликтов. Но тому, кто знал все, было очевидно, что только она и могла с ними справляться. Не столько потому, что ее уважали за то, что она не сломалась, проводив на вечное дежурство двух полицейских: сначала собственного отца, а потом и отца своего ребенка. А просто она была лучшей из них и излучала такую безупречность, цельность и силу, что, когда Беата Лённ шепотом отдавала приказ, опустив глаза и покраснев, приказ этот исполнялся беспрекословно. Так что неудивительно, что Бьёрн Холм поспешил сюда, как только получил сообщение.

Она сидела в кресле, придвинутом почти вплотную к телевизору.

— Прямая трансляция с пресс-конференции, — произнесла Беата, не оборачиваясь. — Садись.

Холм тут же узнал людей на экране. И подумал, до чего же странно сидеть здесь и наблюдать телевизионный сигнал, проделавший тысячи километров в космос и обратно только для того, чтобы показать ему то, что как раз сейчас происходит на другой стороне улицы.

Беата Лённ прибавила громкость.

— Вы совершенно правильно поняли, — сказал Микаэль Бельман и наклонился к микрофону, стоящему перед ним на столе. — Пока у нас нет ни следа, ни подозреваемых. И хочу повторить это еще раз: мы не исключаем, что погибшая могла покончить жизнь самоубийством.

— Но вы сказали… — начала было одна из журналисток.

Бельман оборвал ее:

— Я сказал, что мы расследуем эту смерть как подозрительную. Вы конечно же знакомы с терминологией. А если нет, то вам следует… — Он не стал продолжать и показал на кого-то за камерой.

— «Ставангер афтенблад», — проблеял этот кто-то на диалекте Ругаланна. — Не связывает ли полиция эту смерть с двумя другими смертями на…

— Нет! Если вы слушали внимательно, то поняли, наверное, что мы всего лишь не исключаем взаимосвязи.

— Это я понял, — продолжал носитель ругаланнского диалекта так же невозмутимо и медленно. — Но всех собравшихся здесь гораздо больше интересует то, что вы считаете, а не то, чего вы не исключаете.

Бьёрн Холм видел, как пристально Бельман смотрит на журналиста, как нетерпеливо подергиваются углы его губ. Женщина в форме, сидевшая рядом с Бельманом, закрыла рукой микрофон, наклонилась к нему и что-то зашептала. Лицо старшего инспектора потемнело.

— Микаэль Бельман проходит экстренный курс общения с СМИ, — сказал Бьёрн Холм. — Урок первый: гладь их по шерстке, особенно региональные газеты.

— Да он только начал, — заметила Беата Лённ. — Еще научится.

— Думаешь?

— Да, Бельман из тех, кто учится.

— Насколько я слышал, смирению научиться нелегко.

— Настоящему — трудно. Но в современном искусстве коммуникации важно уметь в нужный момент стелиться перед СМИ. Именно это Нинни сейчас ему и говорит. И Бельман достаточно толковый, чтобы понять.

На экране Бельман откашлялся, изобразил приятную, почти мальчишескую улыбку и наклонился к микрофону:

— Прошу прощения, если это прозвучало несколько резко, но у всех нас был тяжелый день, и я надеюсь, вы понимаете, что нам не терпится вернуться к расследованию этого трагического события. Сейчас мы должны заканчивать, но, если у кого-то из вас еще остались вопросы, передайте их Нинни, и я обещаю, что постараюсь ответить всем вам лично в течение вечера. До подписания номеров. Ладно?