Правило русского спецназа - Николаев Андрей - Страница 47

Пираты возмущенно заворчали. Еще бы — долю погибших делили на всех, а здесь не поймешь откуда взялся хитрец, который хочет полную долю, даже не проявив себя.

— Ты лучше соглашайся, — вкрадчиво посоветовал Падальщик, — а то ведь мы тебя как подобрали, так можем и за борт наладить.

— Половину, — мрачно сказал Полубой.

— Сделаем так, — Падальщик поднял руку, останавливая возмущенные крики, — получаешь треть, а после того, как покажешь себя в деле, вернемся к этому разговору. Ну идет?

Полубой тяжело вздохнул, всем видом показывая, что подчиняется с великой неохотой, но вложил ладонь в руку капитана.

— Саблю отдай.

— Держи, — Росс протянул ему саблю рукоятью вперед, — а то на нее уже есть охотники.

Полубой взял оружие, придирчиво осмотрел лезвие. Падальщик повернулся к выходу из шлюза, как вдруг Полубой почувствовал движение за спиной, подался в сторону, одновременно разворачиваясь, и едва успел подставить клинок под удар широкой шпаги. Один из пиратов, что стояли за смуглым Диего, — рослый, с длинными сальными волосами и шрамом на виске, тут же ударил снизу дагой. Еще один, светловолосый крепыш, подскочил сбоку и занес тяжелую абордажную саблю. Полубой зарычал диким зверем, демонстрируя, что впал в бешенство, вывернулся из-под удара даги, поднырнул под саблю и рукоятью врезал светловолосому в лоб. Тот запрокинул голову, падая назад, волосы мгновенно окрасились кровью, а Касьян резко присел, пропустив горизонтальный удар шпаги, перекатом ушел на дистанцию и вскочил на ноги. Краем глаза он заметил, что пираты отпрянули в стороны, расчищая место для схватки. Сам Диего не вмешивался — его зеленый платок мелькнул в общей толпе. Падальщик остановился в дверях, но молчал — либо это была обычная проверка новичка, либо он и сам не был уверен, в его ли власти остановить поединок.

Пират пошел на Касьяна, ловко скрещивая вращением шпагу и дагу.

Ну это мы проходили. Зарычав, Полубой показал удар сверху, вывернул кисть и мощным ударом по плоскости сбил шпагу пирата, пируэтом прошел ему за спину и согнутой левой рукой взял в захват горло.

— Стоять! — рявкнул Падальщик.

Полубой резко поднял локтем подбородок пирата, почувствовал, как хрустнули позвонки, отшвырнул тело и, страшно вращая глазами, обернулся к толпе.

— Всех порешу!!! — заорал он, срываясь на визг и поводя саблей из стороны в сторону. — Ну, кто еще?

Пираты отпрянули. На многих лицах можно было прочитать если не страх, то уважение.

— Стоять, сказал! — снова крикнул Падалыпик от двери.

Полубой, вроде как остывая, выпрямился, тяжело дыша, и опустил саблю. Росс подошел к неподвижным телам, присел на корточки, перевернул светловолосого, приложил пальцы к шее и поморщился.

— Что со вторым?

— Готов, — ответил Диего, с ненавистью глядя на Полубоя.

Падальщик поднялся на ноги, исподлобья взглянул на Касьяна.

— Ты что, не слышал приказа? Два трупа, это как ты считаешь, хорошая рекомендация?

— Не хотел я, — пробубнил Полубой, — извини, капитан. Я когда дерусь — себя не помню. А чего они полезли? Ты ж только сказал: в походе драться запрещено.

Росс отыскал взглядом Диего.

— Как видишь, не всем закон писан, — злорадно сказал он.

Пираты, угрюмо переговариваясь, потянулись к выходу.

— Падаль — за борт, — скомандовал Росс, — если еще кто обнажит на борту клинок — лично шкуру спущу. Боцман, проводи этого сумасшедшего в кубрик. Пусть любой выбирает — там теперь много свободных мест.

Чернявый боцман, ростом доходивший Касьяну едва до плеча и заросший бородой почти до маленьких глазок, мотнул головой — двигай, мол, за мной. Касьян дождался, пока все пираты выйдут из шлюза, и только после этого вышел сам. Подставлять спину было не в его привычках.

Неделю спустя Полубой, сидя на койке, полировал клинок сабли. «Божья заступница» уже двое суток лежала в дрейфе, прикрываясь максимально возможным полем отражения, как и два других пиратских корабля. Они находились на одном из караванных путей Лиги Неприсоединившихся Государств на границе Облака Пирея. Эскадра под командованием гетайра Клита в семь вымпелов висела на расстоянии десяти минут хода в форсированном режиме на орбите одинокого спутника Триама — мертвой планеты, обращающейся вокруг тусклого местного светила. Чего, или, вернее, кого пираты тут поджидали, знал только Падальщик Росс, но он хранил молчание, и команда понемногу начинала ворчать. Когда «Божья заступница» выходила в этот рейд, капитан объявил, что целью является богатый караван, однако сперва пиратов бросили на русский эсминец, а теперь вот приходилось болтаться в пустоте, изнывая от безделья, и по кораблю ползли все более упорные слухи, что капитан Росс подписал всех на заведомо бесприбыльное дело.

Полубой делил кубрик с Лэнсом Бродягой и мрачным помощником механика Гансом с Эльбы, по кличке «Шнапс». Механик сутками не отходил от энергетической установки, а бывало, и на ночь не появлялся, поэтому Лэнс был единственным собеседником Полубоя.

Бродяга, дремавший на койке, потянулся, спустил на пол ноги и сел.

— Не надоело тебе? — спросил он, зевая до хруста в челюстях.

— Я ее уважу, она меня выручит, — степенно ответил Полубой, поглаживая оселком плоскость лезвия.

За время полета он уже успел рассказать всем, кто интересовался, «свою историю». Родом он был, как и на самом деле, с Лукового Камня, однако дальше легенда резко отличалась от реальности. Следовало обосновать свое неадекватное поведение в шлюзе — из этого Полубой и исходил. Жил-был простой деревенский парень. У отца была большая ферма, и тот надеялся, что сын пойдет по его стопам и будет всю жизнь осеменять коров да крутить хвосты быкам. Так бы оно и вышло, если бы Касьян не отличался с малолетства буйным нравом. С виду спокойный, он, чуть что, бросался в драку, а в драке себя не помнил. Эту подробность Полубой подчеркивал особенно, и ему верили, благо за примером ходить далеко не стоило. Так и тянул он свою жизнь бесконечной бечевой до тридцати пяти лет, как вдруг надоело ему все хуже горькой редьки. Жениться он не хотел — обузу на шею вешать, так и жил на старой ферме. Работа была тяжелая, грязная, а прибытка, считай, никакого. И ушел он с фермы от отца с матерью, от хозяйства наследственного. Два года болтался по планете, нанимаясь то к рыбакам, то к фермерам, то к рудокопам, да вот нашел на свою дурную башку приключение.

В очередной драке в трактире Касьян убил своего противника и вынужден был податься в бега. Луковый Камень хоть и давно обжитая планета, однако населения не так уж и много. Выловили Касьяна через несколько дней, причем он оказал ожесточенное сопротивление и при задержании свернул шею полицейскому. Тут Полубой покаянно качал головой и говорил со слезой, что после этого случая и покатилась его жизнь по наклонной плоскости. Вот если бы он того полицейского не того, а это… то, может быть и обошлось бы. Ну отсидел бы лет десять, а вышел бы и остепенился, так подвернулся же ему тот легавый. Словом — суд был скорый и справедливый: двадцать пять лет на рудниках Лай-Грызуна, где больше пяти лет еще никто не вытянул. Заковали Касьяна и отправили по этапу, с пересадкой на нейтральной планете Песчаное Дно, в самое гиблое место во всей Российской империи. За три месяца путешествия в обществе убийц, маньяков, растлителей и прочего отребья кто хочешь ожесточится душой, что и произошло с Полубоем. На пересылке уличил он с корешем — грабителем банков, по кличке Костя-Немец, момент, придушил охранника и вырвался за ворота. В суете припортового города потерялся корешок его без следа, а сам Касьян, не дожидаясь, пока объявят награду за его голову, в тот же день нанялся на старую калошу, которая возила лес с Песчаного Дна, а заодно и контрабанду. Капитан не спросил никаких документов — он и так все понял, но и оклад положил такой, что если захочешь отдохнуть после рейса, то хватит на стакан пива и на погладить по заднице шлюху самого последнего разбора. Впрочем, Касьяну это было все равно — лишь бы смотаться подальше от рудников Лай-Грызуна.