Охота на охотника - Николаев Андрей - Страница 68

– Обычно мы их варим, – сказала она, – но можно употреблять и в сыром виде.

Лишь за одну перегородку их не провели. Как объяснила служительница, там, в отдельной келье, живут послушники, которые пожелали присоединиться к братству, и нарушать их покой во время добровольного уединения нельзя. Возле перегородки на вбитых в стену костылях висело несколько белых балахонов. В эту одежду новопринятые члены братства оденутся, чтобы показать, что помыслы их так же чисты, как белая незапятнанная ткань.

Сандерс задержался возле импровизированной вешалки, провел рукой по одежде. Видимо, все-таки братство поддерживало контакты с поверхностью – не производят же они и ткань здесь, под землей. За балахоном его рука нащупала пустоту, он отодвинул одежду в сторону. Там была ниша, в которой лежали, скорее всего, вещи будущих членов братства. Сверху – длинный нож, несколько украшений, свернутая в несколько раз контурная куртка, мелочь, которую обычно носят в карманах. Рука его наткнулась на что-то продолговатое. Сандерс поднес находку к свету и несколько секунд глядел на нее.

– Вас что-то заинтересовало? – услышал он голос служительницы.

– Да… интересный покрой плаща, – нашелся Сандерс, – у меня, знаете ли, хобби, – он доверительно понизил голос, – я коллекционирую одежду необычного фасона.

– О-о, но это вполне обычные балахоны, – улыбнулась женщина, – мы шьем их сами, и поверьте, времени на это уходит совсем немного. «Простота осветит путь ваш» – так сказано в книге пророка Кристофера, и мы следуем этому завету во всем.

– Прекрасный завет, – немедленно согласился Сандерс, – непременно возьму на вооружение.

Они догнали Викторию и Полубоя, когда те уже входили в общий зал. Вдобавок к постоянному свету, который пронизывал Каналы, в помещении зажгли множество свечей. Несколько накрытых столов радовали глаз разнообразием продуктов. Конечно, разнообразием в сравнении с бобово-мясным рационом. В основном здесь были грибы во всех видах, но присутствовало и мясо. Обжаренное, с аппетитной корочкой, оно лежало на больших блюдах, украшенное бледной зеленью.

Сандерс подхватил Полубоя под руку и, широко улыбаясь, отвел в сторону.

– Возле помещения, где медитируют послушники, за висящими на стене балахонами есть ниша. В ней вещи послушников, от которых они, видимо, решили отказаться ввиду присоединения к братству. Угадайте, что я увидел среди вещей?

– Э-э…

– Таирский боевой шест.

– Черт возьми!

– Вот именно! – Сандерс засмеялся, словно Полубой удачно пошутил. – Я подумал, что вам это будет интересно. Улыбайтесь, Касьян, улыбайтесь. Много вы видели на Хлайбе боевых шестов с Таира?

– Только один.

– Вот и я о том же. А теперь пойдемте к столу, нас уже ждут. Если задумаете посмотреть, что к чему, предупредите – я отвлеку их внимание.

С посудой у отшельников явно дело обстояло неважно: вместо бутылок на столах стояли пластиковые фляги, из которых по знаку верховного служителя и разлили бледно-розовую жидкость в разномастные чашки и бокалы. Полубоя, Сандерса и Викторию обслуживала одна из приближенных верховного. Впрочем, понятие «верховный» было здесь чисто номинальным – за столом, да и вообще в братстве, как заметил Сандерс, царила демократия. Если власть верховного в чем-то и выражалась, так только в почтительном отношении к нему со стороны остальных.

Перед тем как приступить к трапезе, верховный поднялся с места, огладил жидкую бороду, растущую, как показалось Сандерсу, прямо из кадыка, и произнес своеобразную молитву:

– Приветствуя братьев наших младших, волею пророка Кристофера оказавшихся нашими гостями, возблагодарим его за то, что он проложил их трудный путь через пределы наши. Пройдя очищение, станут они лучами, которые источит «Братство Света», озаряя падшим и заблудшим единственно верную дорогу в грешной жизни. Памятуя слова Кристофера и неукоснительно соблюдая заветы его, простим во мраке греха блуждающим сомнения их и вознесем молитву, дабы прозрели они и спала пелена черная с затуманенных глаз их. Мы же со всей кротостью и смирением поможем им в этом. – Верховный поднял большую чашу с золотым орнаментом по краю и, сделав большой глоток, жестом пригласил всех приступать к трапезе.

Сандерс отпил из бокала с отбитым краем и, приподняв брови, одобрительно кивнул.

– Вполне приемлемо, – заявил он, – напоминает «Моэ э Шандон Империаль», только без газа. Виктория, дорогая, помнишь, мы пили «Моэ» на Ривьере? Вот, весьма рекомендую. Тем более что кроме воды нам долго не придется ничего пить.

Девушка отпила из своего бокала и улыбнулась:

– Да, неплохо.

– Ненавижу шампанское, – буркнул Полубой, накладывая себе полную тарелку грибов и мяса, – меня от него пучит.

– А от пива? – с самым невинным видом спросил Сандерс.

– Никогда! – отрезал мичман, набивая рот мясом.

– Угу… Не увлекайтесь так, я сейчас попробую их отвлечь. – Сандерс наклонился к Виктории и зашептал что-то ей на ухо.

Она выслушала, кивнула и чокнулась с ним бокалом. Сандерс опустошил свой, и служительница немедленно наполнила его снова.

– Достопочтенные братья и сестры, – Сандерс поднялся с места, – позвольте от своего лица и от лица моих друзей поблагодарить вас за угощение и трогательную заботу о наших душах, блуждавших до сей поры во мраке невежества и дикости…

Полубой удивленно покосился на Сандерса, который продолжал вещать с порозовевшим лицом и загоревшимися глазами. Виктория тоже с интересом слушала и даже порывалась вставить несколько слов, однако Сандерс разливался соловьем, и остановить его было невозможно.

– …светом любви и мудрости и падут башни, грехом и алчностью вскормленные. Мы же, преследуя порождение мрака и смрада, злодея, сошедшего в эти светоносные пределы, Агламбу Керрора, обязуемся донести до людей ваши слова и молитвы, если суждено нам будет вернуться из путешествия нашего опасного. Позвольте же поведать вам о том, что привело нас в Каналы.

Обойдя столы и чокаясь с братьями и сестрами, Сандерс приблизился к верховному служителю, пристроился рядом с ним и принялся живописать злодеяния Керрора, не упуская мельчайших подробностей. Постепенно он завладел вниманием слушателей, и многие, покинув свои места, сгрудились вокруг стола, за которым сидел верховный.

Виктория тоже собрала вокруг себя аудиторию, состоявшую в большинстве из женщин, и, как понял Полубой по доносящимся до него обрывкам, рассказывала последние новости Хлайба, упирая на разврат и насилие, о которых она говорила с удивившей мичмана горечью.

Он незаметно огляделся. Чинный порядок, которым началась трапеза, был нарушен. Члены братства, раскрыв рты, внимали рассказчикам, тут же обсуждая услышанное. В помещении повис гул голосов, пламя свечей трепетало, озаряя бледные лица.

Прожевав очередной кусок, Полубой понюхал напиток, который так нахваливал Сандерс, скривился, вытер рот и поднялся из-за стола. Лавируя между столами, он не торопясь направился к тоннелю, где в отдельной келье жили послушники, решившие бросить солнечный свет и присоединиться к свету подземному, прижимая руку к животу и кривя рот так, чтобы любой случайно бросивший на него взгляд мог бы сразу понять, по какому такому делу он удаляется. Перед входом он оглянулся. Нет, на него никто не смотрел, настолько Сандерс и Виктория завладели вниманием слушателей, что было вполне объяснимо – новости доходили до членов братства не часто.

Полубой отодвинул в стороны балахоны и сразу увидел сложенный боевой шест. Точно такой же он видел у Лив, когда она пыталась помешать им угнать ее глидер. Полубой сжал его в кулаке, снова посмотрел назад и, отбросив закрывающую проход ткань, вошел в помещение.

Здесь не было светлых драпировок, покрывающих стены в зале, и он остановился, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Тоннель переходил в небольшой зал, в котором стояли несколько огромных пластиковых емкостей. Полубой подошел к одной и заглянул через край. Емкость была почти до верха наполнена водой – видимо, послушники, перед тем как облачиться в белые балахоны, совершали что-то вроде омовения. Самих послушников, однако, здесь не было. Полубой огляделся в поисках помещения, где они могли находиться, и замер. До слуха донесся странный звук, будто где-то рядом пропускали воздух через водяной фильтр. Он перешел к следующему резервуару. И здесь вода стояла, почти переливаясь через край. Странный звук раздался снова, и теперь Полубой определил направление, откуда он доносился. Подойдя к емкости, он заглянул внутрь и остолбенел.