Свет истины - Ямалеев Рамиль Кимович - Страница 3

— Погоди! Чего ты сразу в обидку кинулся? Ей-богу, как маленький… Я бы с тобой покалякал — слов нет. Но надо бежать! — Для убедительности Кучеров провёл ладонью по горлу. — Скажи, брат, честно — не похмелишь? А то клапана горят… — И он повторил свой жест.

— Вот вы всегда так, — проворчал сосед. — Как выслушать человека, так спешу, мол, некогда… А если пятьдесят грамм спирта, то давай, Ильич, вынь да положь!

Лева Кучеров развёл руками и виновато улыбнулся. Махнув на него рукой, сосед достал откуда-то из-под сиденья бутылку и на глаз накапал в мензурку граммов тридцать медицинского. Кучеров резко выдохнул и выпил. Спирт обжёг небо, а через пару мгновений неожиданно стало теплее и как-то уютнее… Ну а третья причина хорошего настроения была и вовсе простой — оставив в покое щедрого Ильича, Кучеров вышел на Каменноостровский, и вдруг ветер бросил к его ногам скомканную бумажку. Что-то знакомое почудилось бывшему прапорщику.

Предчувствуя удачу, он поднял бумажку и развернул её. Так и есть! Целых пятьдесят рублей послал бог.

Кучеров опасливо огляделся — может, пошутил кто?

Да нет, не похоже. Самый настоящий полтинник у него в руках, и никаких шутников поблизости не видно. Что же, неплохой, выходит, денёк намечается, подумал он. От «сумчатых» сбежал — раз! Похмелился — два! А вот теперь ещё этот божий подарочек. Теперь можно с чистой совестью оторваться.

Неожиданно Кучеров всерьёз задумался. Ведь проблема-то непростая: как истратить полтинник, чтобы потом не было мучительно больно. Несколько минут напряжённой умственной работы не принесли ощутимого результата. Пить или не пить — вопрос не стоял. Конечно, пить! Но вот что, как и, главное, с кем… Тогда он решил поступить более мудро — взять бутылку «Балтики-9», обкашлять этот вопрос, не слишком торопясь, а там, глядишь, какая-нибудь умная мысль голову и посетит.

Бывший прапорщик заспешил к коммерческому ларьку, не ведая, что именно в этот самый момент на Каменноостровский проспект с включённой мигалкой выехала казённая «Волга»…

По Каменноостровскому проспекту, не обращая внимания на дорожные знаки и разметку, лихо неслась кавалькада похоронно-чёрных машин с правительственными номерами. Два шестисотых «мерседеса», джип с охраной, видавшая виды «Волга» гаишников и мотоциклетный эскорт. Видимо, гаишникам было немного стыдно, что они едут на такой непрезентабельной колымаге рядом с такими красавцами, и свой стыд они выражали довольно своеобразно — сидевший рядом с водителем на переднем сидении молодой русоволосый лейтенант изо всех сил орал на проезжающие мимо машины в «матюгальник»:

— Принять вправо! Всем машинам принять вправо!

Машины, естественно, послушно подчинялись. Кому же охота связываться с ментами, да ещё с теми, которые охраняют правительственные «мерсы». Не послушаешься — столкнут в кювет, даже глазом моргнуть не успеешь. А что? Вон на той неделе на проспекте Стачек пенсионер дорогу переходил, так сшибли его и промчались мимо, не заметили… Но лейтенанту одного послушания было мало.

— Резче! Резче! — надрывался он. — Тебя, красный «жигуль», это не касается?!

Красные «Жигули», за рулём которых сидела симпатичная девушка лет двадцати пяти, были разукрашены красными треугольниками, на которых были и «дамская туфелька», и «кипящий чайник», и «восклицательный знак»… Не нужно было особо приглядываться к сосредоточенному девичьему лицу — и так любому было ясно, что за рулём машины находится новичок.

— Вправо, женщина! — гаркнул лейтенант так, что красный «жигуленок» от страха и неожиданности едва не врезался в бордюр.

Девушка с трудом вырулила, резко нажала на тормоза. Машина замерла как вкопанная, едва не «поцеловав» бетонный куб. на глазах молодой водительницы показались слезы бессилия перед такой наглой несправедливостью. А тут ещё в довершении всего лейтенант выразительно погрозил ей кулаком. Ничего себе! Она ещё и виновата…

В толпе зевак стоял и Лева Кучеров. Он не спеша потягивал пиво. По-своему он был прав: что ещё лучше согреет душу и прояснит голову? «Нет, ребята, а молодец все-таки был Лев Толстой, когда всерьёз предлагал запретить в России водку и советовал всему населению поголовно перейти на употребление пива», — расслабившись, думал бывший прапорщик. Что ни говори, пиво — это вещь… Размышляя подобным образом, Кучеров скользнул взглядом по толпе и вдруг увидел знакомый профиль. Ба, да ведь это Пашка Зуйков.

— Паш! — радостно закричал Кучеров. — Зуйков! Эй!

Долговязый Зуйков, одетый в длинный, почти до пят, светло-серый плащ, медленно шёл мимо своей знаменитой шаркающей походкой. Он всегда ходил так, будто у него на ногах были лыжи. Зуйков служил когда-то с Кучеровым в одном танковом батальоне. Их часть прикрывала выход советских войск из Афганистана.

Особой дружбы между ними никогда не водилось, но Зуйков нравился Леве тем, что всегда был готов прийти на помощь — что близкому человеку, что чужому, без особой разницы. Подобный альтруизм подкупал. Он был примерно одних лет с Кучеровым, но выглядел несколько старше, был выше ростом и сильно сутулился.

— Пашка, ты что, оглох? — вновь крикнул Кучеров, делая шаг навстречу приятелю.

Но вдруг замер. Что-то его насторожило в поведении знакомого.

Зуйков двигался вперёд — мимо Кучерова, не замечая его. Его остекленевшие глаза отрешённо смотрели вперёд. Он напоминал слепого… У Кучерова неожиданно сел голос. Тревога, что вот-вот случится непоправимое, охватила его. Он хотел предостерегающе крикнуть, но не смог. Лишь прошептал-прохрипел:

— Куда? Назад!

Зуйков не обратил на его слова никакого внимания.

Он шагнул с тротуара на мостовую, сделал несколько шагов вперёд, словно хотел перейти проспект. Именно — перейти, а не перебежать. Зуйков двигался с одной постоянной скоростью, в его странных, скованных движениях было больше от робота, чем от человека… Кавалькада машин была уже совсем рядом.

Они неслись не снижая скорости. Уверенные, что дорога перед ними будет всегда свободной… Заметив на дороге Зуйкова, гаишник-лейтенант удивлённо округлил глаза:

— Это что ещё за му… докончить он не успел. Все остальное произошло в доли секунды. Пашка Зуйков неожиданно бросился вперёд — под самые колёса гаишников. У молодого лейтенанта от изумления отвисла челюсть. Водитель «Волги» не успел среагировать, лишь слегка дёрнул рулём влево. Но было уже поздно. Машина ударила Зуйкова, его тело подбросило, кинуло на ветровое стекло. Триплекс с хрустом вдавился, мгновенно покрылся густой сетью кровавых трещин. Тело Зуйкова перевернулось, как брошенная ненужная кукла, и слетело на тротуар. Отчаянно завизжали тормоза… Машины с правительственными номерами пронеслись мимо, словно то, что произошло, их не касалось. Впрочем, так оно и было.

В первые несколько секунд у всех, кто видел это, был шок. Затем толпа зевак бросилась к «Волге», окружила тело Зуйкова. Потрясённый случившимся Кучеров так и остался стоять на месте с бутылкой пива в руках. Он все ещё не мог осмыслить происшедшее.

— Как же так? — беззвучно прошептал он посеревшими от страха губами.

Тем временем в толпе уже бурно обсуждали происшедшее:

— Он нарочно бросился!

— Сам ты нарочно… Хотел перейти, а эти его сбили!

— Ездют где хотят! Управы на них нет!

— А ты президенту напиши!

— Сам пиши! Как будто у него дел больше нет… — Ша! Чего орёте, сороки? «Скорую» — то хоть вызвали?

— Да вызвали, вызвали… Успокойся! Чего уж тут вызывать-то. И так видно, что мужику каюк!

Гаишники выбрались из своей машины. У них был растерянный вид. Лейтенант, который ещё совсем недавно властно орал на машины через «матюгальник», теперь стоял над телом неподвижно лежавшего Зуйкова и явно не знал, что предпринять.

Теперь он был похож на нашкодившего школьника в учительской. Те же бегающие глаза, в которых пряталась смертельная тоска — ну вот надо же, и я попался… Оцепенение, охватившее Кучерова, наконец прошло. Он осторожно протиснулся сквозь толпу, с опаской взглянул на тело. Одного взгляда достаточно было, чтобы убедиться — Пашке Зуйкову уже ничем не поможешь. Под телом натекла огромная лужа чёрной крови.