Пираты. Книга 3. Остров Моаи - Пронин Игорь Евгеньевич - Страница 4

И ничего не услышал в ответ.

ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК ТЕТЯ МАНЯ. Сашка прилетел с материка в болонье и в кавказской фуражке, у которой козырек был величиной с посадочную площадку для вертолета. Несколько дней он просидел в гостинице, ожидая неизвестно чего, знакомясь с ребятами и прощаясь с ними. Деньги, оставшиеся после отпуска, таяли с неимоверной быстротой, и Сашка все больше скучнел. Сейчас, направляясь к дорожному ресторану, он негромко и уныло матерился. Идя по узкому снежному окопу, в который превратилась улица, Сашка не видел, что делается в метре от него, продирался на ощупь. Если кто-то шел навстречу, он прижимался спиной к краю окопа, встречный делал то же, и они расходились, не видя друг друга.

Нащупав дверь ресторана, Сашка толкнул ее и вошел. И сразу почувствовал теплые желанные запахи. С усилием распрямил затекшую спину и начал неторопливо снимать с лица подтаявшие ледяные корки. Потом вытряхнул снег из карманов, смахнул со своей странной южной фуражки.

Зал был переполнен.

Пассажиры собрались сюда еще засветло и терпеливо ожидали своих поездов. Единственное, на что надеялись застрявшие в Южном командированные, так это на доброту своих далеких и от этого необыкновенно милых бухгалтеров – главпочта была рядом, и телеграфные денежные переводы еще, слава богу, принимались.

Сашка вошел в зал и остановился. Официантки носились по залу ни на кого не глядя, покрикивали на упившихся, мимоходом кивали знакомым. Люди старательно чокались, пили, со знанием дела говорили о тайфунах, циклонах, снежных заносах и страшных случаях, которых всегда вдоволь в такую погоду. Гул ветра за тонкими японскими стенами вполне заменил оркестр и даже создавал какой-то особый, тревожный уют.

– Садися, парень, хватит стоять-то, – Сашка обернулся и увидел компанию из трех человек. Одно место было свободно. – Хочешь выпить? – спросил его кудлатый сосед, едва он опустился на стул.

– Какие-то вы, ребята, вопросы странные задаете… Даже не разберу – то ли я на Луну попал, то ли вы с Луны…

– О! – восторженно закричал кудлатый. – Я говорил! Наш человек!

Сашке налили водки, придвинули пару салатов с заливными гребешками, плеснули в высокий фужер «Горного воздуха», и парень, сидевший напротив, пояснил строгим густым басом, что к салатам никто не притрагивался.

– Вообще-то гребешки не надо бы, – сказал Сашка. – Ну да ладно, авось…

– Почему не надо? – насторожился кудлатый.

– А потому, что неженатый я, вот почему.

– Ну и что?

– А то, что гребешки женатым хорошо есть… А так от них одно беспокойство.

– Эх, Афоня, все тебе объяснять надо, – сказал строгий парень. Морщины у него были сдвинуты на лбу, губы собраны щепоткой и даже глаза от постоянной сосредоточенности, казалось, сошлись к переносице. Повернувшись к Сашке, парень добавил: – Ты еще скажи спасибо, что мы тебя икрой морских ежей не угостили. А то бы вообще… павианом стал.

– Икру я бы и не ел, – ответил Сашка. – Научен.

– А жиром нерпичьим никогда не запивал? – подал голос молчавший до сих пор парень слева от Сашки – худой, румяный и белокурый. Больно красив для Острова, подумал Сашка.

– Запивал, чего ж… Только тогда и пить незачем.

– Верно, – согласился парень и, взяв бутылку, разлил остатки водки.

Подошла официантка. Она подождала, пока все выпьют, закусят, зажуют, и только тогда подала голос.

– Тебе чего? – спросила у Сашки.

– Мяса.

– Не поняла! – И она вызывающе отвернулась.

– А чего понимать?! – звонко крикнул Сашкин сосед. – Мяса человек желает. Антрекот! Лангет! Отбивная!

Женщина брезгливо посмотрела на кудлатого и ушла. Но через минуту так же молча и презрительно поставила перед Сашкой металлическую тарелку с лангетом.

– Тетя Маня – человек что надо! – горячо прошептал кудлатый на весь зал. Официантка обернулась, словно раздумывая – стоит ли связываться.

– Ты поговори у меня, – беззлобно сказала она и неожиданно подмигнула Сашке. Здорово, мол, я дружка твоего осадила.

– Видал?! – восхитился кудлатый. – Во как! Ты сам-то откуда? С материка?

– А что, видно?

– На мели?

– Точно!

– Чего делать думаешь?

– Хрен его знает!

– В леспромхозе работал?

– Было…

– Ребята, нас четверо, – объявил кудлатый остальным. Он протянул Сашке жесткую, как ступня, ладонь. – Афанасий. А этот серьезный – Иван. Ну и Федор… Очень красивый человек.

– А я вроде того что Сашка.

– Идея есть, – значительно сказал Иван. – Выпить надо. За знакомство. Опять же сворачиваться пора. Десятый час…

– Слушайте, ребята, – начал Сашка, – на пару бутылок у меня еще наберется, но на билет… В такую погоду на крыше ехать вроде бы и ни к чему…

– Тю! – сказал Афанасий. – Вы гляньте на него! – и засмеялся так заразительно, что Сашке сразу стало легко.

– Вот что, – проговорил Иван, – нас держись. Понял? Главное – добраться до Буюклы, а там мы большие люди.

– А здесь как оказались?

– Мы, если хочешь знать, делегаты молодых лесорубов. В Южном все время какие-то совещания, дали и нам маленько передохнуть.

– Маня! – позвал Афанасий. – Получите… А то убежим.

Сашка чувствовал, как мягкими волнами разливается по нему доброта ко всему белому свету, к этим ребятам, которые так внимательно слушают о том, как он подружился в Сибири с грузином и тот был до слез огорчен, что не может ничего подарить, как, обнимая Сашку на перроне, уронил фуражку, а, подняв, натянул ему на голову. Сашка видел, что слушают его не из холодной вежливости – все это интересно ребятам, и, появись сейчас в зале тот грузин, они, не задумываясь, усадили бы его за стол, а может, и уговорили бы ехать с ними в самую глушь Острова, в маленький лесной поселок Буюклы.

ТАОЛЯ. Ее звали Оля.

Но каждый раз, когда о ней заходил разговор, добавляли: «Это та еще Оля!» И постепенно все стали называть ее Таоля. Имя девушке нравилось.

– Таоля, – говорила она, знакомясь, и внимательно улыбалась – оценены ли необычность и смысл имени.

Оля уже было хотела надевать пальто, как в дверь неожиданно постучали и тут же распахнули ее настежь. На пороге стояла хозяйка. Она быстро обшарила взглядом комнату, будто хотела застать Олю за чем-то, и только после этого повернулась к девушке.

– Молодой человек пришел. Я сказала, что тебя нет.

– А он?

– А он говорит – посмотрите, мол, может, и есть…

– Конечно, я есть. Я всегда есть.

– Хы! – осуждающе сказала хозяйка.

Оля вышла вслед за ней. Снег на лице парня растаял, и оно было мокрым и розовым.

– Здравствуй, Оля, – пробормотал он. – Ты извини… Понимаешь, проходил мимо и случайно…

– Заблудился? – подсказала Оля.

– Да нет, почему заблудился…

– Ладно, проходи.

– Я разденусь, хорошо?

– Раздеваются, Коля, в отдельной комнате и при закрытых дверях. Разве ты этого не знаешь?

Коля сделал вид, что ничего не понял, но, встретившись взглядом с Олей, смешался и покраснел. Это было заметно даже на его розовом с мороза лице.

– Хватит краснеть-то! Проходи. Зачем пришел? Дело какое или так… тоска заела?

– Я же говорю… Проходил мимо…

– А это у тебя что?

– Понимаешь… я не знал, что ты спешишь… И вот взял.

– Конфеты?!

– Материковские. Ты же сама прошлый раз говорила, что… ну, что приходи, мол, чай будем пить.

– А ты поверил?! Что я чай люблю пить?! О боже, боже! Что творится…

Оля засмеялась, разлохматила Коле волосы, вышла на кухню, вернулась и во всем этом было смущение. Конфеты в мокром кульке выбили ее из колеи. Стараясь прийти в себя, обрести уверенность и снисходительность, Оля делала на первый взгляд кучу вроде бы нужных вещей – зачем-то открывала сумочку, что-то вынимала из нее, что-то клала, выходила в коридор, разговаривала с хозяйкой, а вернувшись, начинала что-то искать на подоконнике…

– Чай, – бормотала она. – Это надо же… Ты что, спаивать меня пришел? – Оля обернулась и, не выдержав неловкости, воскликнула: – Колька, ну до чего ты розовый – спасу нет!