Подземка - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 4

— Все здесь. Ничего не брали.

Левашов поднял с пола несколько листов, пробежал глазами и тут же сообразил, почему за ними гоняется вся подземная ментовка. Он показал листы подросткам, нацелился строгим взглядом:

— Читали?!

— Мы не умеем,— на сей раз Михай сказал чистую правду.

— Вот и хорошо.— Левашов довольно хлопнул его по затылку.— Ваше счастье, босота...

Он нагнулся, собрал с пола документы, добавил те, что лежали в дипломате. Пачку свернул в трубочку и спрятал за пазуху.

Прежде чем уйти, Левашов пригрозил:

— Главное — помалкивайте! Развяжете язык — под поезд сброшу!

Заполучив документы, он отправился на съемную конспиративную квартиру — грандиозное воплощение «нищенских трудов», предмет тайной гордости и любви, которой он здесь же и предавался. Это уютное гнездышко выгодно отличалось от его семейной обители. Евроремонт, дорогая сантехника, полный набор бытовой электроники и, так сказать, кульминация процесса — немецкий «сексодром» площадью в пять квадратных метров.

Валерий отправился в ванную, снял с себя нищенскую одежду, очки, парик и принялся смывать грим. Понежившись под душем и переодевшись, он отправился на кухню, заварил себе кофе и занялся изучением документов. В этот момент он напоминал себе Штирлица, получившего секретное задание Центра.

«Ветеран» ушел, а у приятелей осталось мерзкое чувство, что их «поимели», причем внаглую. Михай посмотрел на раскрытый «дипломат»:

— Пошли толкнем.

Сашка поднял чемодан и внимательно обсмотрел со всех сторон:

— Новенький. Уйдет влет!

Через пятнадцать минут они подъехали в вещевому рынку, где в одном из павильонов работал Гришка. Молодой оборотистый цыган делал деньги на скупке вещей, в основном краденых. При этом его совершенно не интересовало, кто их предлагает: пенсионерка, наркоман, беспризорник или ряженый нищий. Единственный критерий — добротность вещи и ликвидность, то есть возможность перепродать быстро и с наваром.

Оглядев фирменный кейс, он сразу перешел к делу:

— Сколько хотите?..

Саша умел торговаться. Он знал древний рыночный принцип: «Проси больше — дадут меньше».

— Тонну.

Гриша положил ладонь на крышку и назвал свою цену: «пятихатка».

Михай возмутился:

— Чего?! 3 глузду зъихал?! Да такой в магазине три тыщи стоит!

— Слушай, зачем ты тогда ко мне пришел, а?.. Иди в свой магазин!

Сашок незаметно дернул приятеля за рукав, мол, охолони маленько, и сказал:

— Ладно, бери за восемьсот.

— Ты что, грабить меня пришел?! — Цыган характерным жестом призвал небо в свидетели.— Тогда доставай «пушку». Шесть сотен дам — ни рубля больше.

— Гриш, возьми хоть за семьсот.— Михай попытался давить на жалость.— Мы место потеряли, жрать нечего...

Парень отлично знал: проще выжать слезу у бронзового памятника, чем у этого скупого барыги, а потому рассчитывал на чистое везение. Жалоба действительно не возымела никакого эффекта, но Гриша находился в хорошем настроении. Кроме того, он решил простимулировать пацанов — мало ли, может, еще чего ценного принесут. Он полез в кошелек, отсчитал шесть сотен, добавил еще полтинник и вручил деньги Михаю: — На, сегодня я добрый.

Если бы Гриша умел читать мысли, то не видать пацанам ни денег, ни «дипломата». Но, к счастью, барыга телепатом не был, в противном случае он узнал бы о себе и о своих родственниках много нового, прежде всего — в области сексуальных отношений.

Толкнув «дипломат», приятели отправились к метро уплетать свои любимые хот-доги. На бетонном приступке примостилась стайка беспризорных детей. Среди них выделялась девочка лет пятнадцати по имени Юля. Худые ножки в потертых джинсах выплясывали замысловатый танец под аккомпанемент Татьяны Булановой — популярная песня раздавалась из музыкального киоска напротив. Бледно-оранжевая куртка явно не спасала от холода. Девушка зябко ежилась, светлые волосы трепал холодный ветер. Юное лицо немного портили синяки под глазами — результат клеево-«Моментальных» путешествий в Зазеркалье. Юля не захотела жить с матерью и пьющим отчимом. Летом она сбежала из дома, получив свободу, но при этом потеряла все, к чему привыкла за пятнадцать лет жизни. Сейчас, когда на улице стояла зима, ей приходилось несладко, но все равно лучше, чем дома.

Михай заметил ее голодный взгляд и кивнул в сторону девчонки:

— Че, может, покувыркаемся?

Сашок смерил объект оценивающим взглядом. Ему нравились блондинки. Вдобавок эта, судя по виду, была не детдомовская — из домашних.

— Пошли.

Михай и Сашок мигом познакомились с блондинкой. Здесь, на улице, все друг друга так или иначе знают — если не лично, то через общих знакомых. Пока один из подростков развлекал девицу, другой купил большую порцию шавермы, четыре бутылки пива и пачку презервативов.

Юля, которая не ела со вчерашнего дня, с жадностью поглощала острый кавказский сандвич. Подбородок измазался в соусе. Тыльной стороной ладони Михай вытер остатки кетчупа, и это поглаживание сказало девушке гораздо больше, чем приглашение выпить пива.

Дожевав шаверму, Юля отправилась вместе с парнями в их «хоромы» — нет, совсем не за пивом (она его не любила): на двоих они обещали дать ей триста рублей.

В подвале она согрелась. Пока Сашок и Михай давились своим пивом, Юля листала журналы мод, а сердце то и дело сжималось от воспоминаний детства. Потом она отрабатывала свои деньги. Все происходило буднично и совершенно не напоминало занятия любовью. Затушив сигарету, Юля сняла с себя одежду, оставив только носки и свитер, чтобы не замерзнуть. Пацаны по-честному, на спичках, разыграли, кто будет любить ее первым.

Пока его приятель сопел на девушке, удовлетворившийся Михай сидел на ящике и курил, наблюдая за возней на старом топчане. Он потянулся за стаканом и в этот момент заметил белый бумажный треугольник, торчавший из-под трубы отопления. Подросток подошел ближе, нагнулся и выудил листок, который оказался документом из «дипломата» — каким-то чудом он залетел под трубу и поэтому остался незамеченным.

Он подождал, пока друган закончит свои дела, и протянул листок девушке:

— Читать умеешь?..

Юля обиженно взглянула на Михая:

— Конечно!..

— Что здесь написано?

Юля пробежала листок глазами. Какие-то цифры, таблицы, имена, адреса, возможные контакты... Она прочла: «Дела оперативного учета, заведенные в декабре...» — и возвратила листок Михаю:

— Фигня какая-то... Парни переглянулись.

...Утром, когда ее случайные партнеры еще спали, Юля тихонько ушла. Пацаны не обманули: честно отдали триста рублей. Теперь она считала себя богачкой. Первым делом домашняя беглянка собиралась купить два двойных хот-дога и три больших тюбика клея — чтобы надолго хватило.

«Инвалидный офис» располагался в обычной трехкомнатной квартире. Две комнаты служили складом инвентаря. Здесь сгрудились многочисленные инвалидные коляски, теснились костыли, высились стопки камуфляжной формы — вся эта амуниция выдавалась под роспись, как бойцам на вещевом складе. В третьей комнате за большим полированным столом восседал сам босс — дважды судимый Сергей Романович Селиверстов по кличке Сильвер. Тридцатипятилетнему бывшему борцу нравилось считать себя криминальным хозяином подземки. На самом деле он являлся таковым лишь в той мере, насколько ему это позволяли,— истинные хозяева этого бизнеса сидели в других кабинетах.

В тот вечер Сильвер выслушивал доклад своих подручных Костыля и Шайбы. На столе стояла запотевшая бутылка экспортной водки в окружении многочисленных закусок — от маринованных грибков до семги холодного копчения. На полу примостился ящик немецкого пива.

Костыль возбужденно объяснял боссу последний расклад:

— Менты целый день шерстят! Совсем озверели: всех подряд метут. Из-за них вся работа встала.

Сильвер поморщился: ментовская активность всегда вызывала у него аллергию.

— Чего им, сукам, неймется? — чертыхнулся он.— Какая-то операция, что ли?..