Sword Art Online. Том 2 - Айнкрад - Кавахара Рэки - Страница 43

– Значит, все-таки ты раздобыл туинфу – про «воскрешатель».

– …Угу.

Разговор зашел уже достаточно далеко, и смысла отпираться больше не было. Поняв это и испустив кучу вздохов – сам не знаю сколько именно, – я наконец выдавил утвердительный звук.

– Я понимаю твои чувства… никогда бы не думал, что такое чудо может существовать. «В мешке Николаса лежит легендарный предмет, который может возвращать мертвых к жизни». Но… я, как и большинство других, думаю, что это вранье. Точнее, не совсем вранье – возможно, это остатки речей NPC с тех времен, когда SAO была еще нормальной VRMMO… то есть изначально этот предмет воскрешал погибших без посмертного штрафа. Но в SAO такого просто нет. Есть лишь один штраф, и это – жизнь игрока. Не хочется вспоминать, но так сказал тот тип, Каяба, в первый же день.

Я вспомнил ту «обучающую лекцию» от псевдоГМа Акихико в первый день, вспомнил, что он тогда сказал. Игрок, хит-пойнты которого опустятся до нуля, исчезнет с сервера и никогда не вернется в свое настоящее тело.

Вряд ли та речь была ложью, но… тем не менее…

– Никто ведь не может подтвердить, что смерть в этом мире – настоящая, – проговорил я, словно желая поспорить. Кляйн наморщил нос и отбил:

– Мы умрем здесь и вернемся в настоящие тела живыми и невредимыми, и нас встретит Каяба и скажет «я соврал»? Прекрати, этот вопрос еще год назад решили. Если это просто такая идиотская шутка – просто содрать нейрошлемы со всех игроков, и делу конец. Раз этого не происходит, значит, игра смертельная на самом деле, без дураков. Когда хит-пойнты свалятся в ноль, нейрошлем превратится в микроволновку и поджарит наши мозги. Если не так, то что насчет всех тех людей, которых убили эти суки-монстры, которые кричали «я не хочу умирать» и исчезали; ради чего это все?

– Заткнись! – перебил я Кляйна, да так громко, что сам удивился. – Если ты правда думаешь, что я этого всего не понимаю, то мне не о чем с тобой говорить… Да, Каяба действительно сказал это в первый день; но даже лучший из Проходчиков, лидер РыКов Хитклифф сказал недавно: если есть хоть однопроцентный шанс спасти жизнь товарища, мы должны сделать все, чтобы воспользоваться этим шансом; а те, кто так не могут, не заслуживают, чтобы их брали в партии. Хоть я и не люблю этого типа, но он сказал правильно. И сейчас я гоняюсь за этим шансом. Предположим, те, кто умерли здесь, не вернулись в реальный мир, но и не погибли взаправду, а были перенесены куда-то в отдельное место и там ждут, чем закончится игра. Тогда в существовании воскрешателя есть смысл.

С несвойственной мне многословностью я вывалил на Кляйна сценарий, который прямо только что придумал в свою защиту. Кляйн смотрел на меня уже не с гневом, но с жалостью.

– Вот как?

Его слова звучали совершенно не так, как предыдущие, – тихо и спокойно.

– Кирито… ты до сих пор помнишь, что случилось с твоей последней гильдией, верно?.. Ведь уже полгода прошло…

Я обернулся и выплюнул:

– Следует говорить: всегополгода… как можно забыть? Все погибли, я один остался…

– Она называлась «Черные кошки полнолуния», кажется? Они ведь даже не участвовали в прохождении игры, однако же ходили близко к переднему краю, и в итоге кто-то из воров угодил в ловушку с сиреной. Это была не твоя вина, никто тебя за это не винит. Тобой восхищаться нужно, что тебе удалось выжить.

– Все не так… это была моя вина. Не дать им отправиться к переднему краю, убедить их не трогать сундук, обеспечить их бегство, когда ловушка сработала, – все это я мог сделать.

…Если бы только я не скрыл свой уровень от согильдийцев. Этого я Кляйну не сказал, и боль от недосказанности вгрызалась мне в грудь. Прежде чем воин с катаной начал произносить слова утешения, совершенно для него нехарактерные, я заставил себя закончить мою речь.

– Конечно, шансов на это, может, даже меньше одного процента. Но ведь все эти шансы: что я найду рождественского босса, что замочу его в одиночку, что воскрешатель существует, что сознание погибших сохраняется… все эти шансы – как найти песчинку в пустыне. Но все же… все же они не нулевые. А раз не нулевые, значит, я должен постараться изо всех сил. Да и кроме того… Кляйн, ты ведь наверняка всем этим геморроем не стал бы заниматься ради денег, правда? Значит, у тебя тоже есть причина желать им воспользоваться, как и у меня, да?

На мой вопрос Кляйн хрюкнул и ответил, подбирая ножны с земли:

– Я не такой мечтатель, как ты. Просто… когда-то у меня тоже был друг, который погиб. Если я не сделаю для него все, что могу, то не смогу спать по ночам…

Глядя в лицо поднявшемуся на ноги Кляйну, я чуть улыбнулся.

– Значит, у тебя то же самое.

– Не то же самое. Наша главная цель – сокровища, а то, о чем мы только что говорили, – просто довесок… Так, я беспокоюсь за ту компанию; если вылезет муравьиная матка, будет плохо. Пойду проверю, как они там.

– Угу, угу.

Чуть кивнув, я закрыл глаза и привалился к стволу дерева. До меня донесся шепот воина с катаной:

– И я за тебя беспокоюсь. Дело не только в сборе информации, ты, дубина. Если ты помрешь здесь, изображая героя, на тебя я воскрешатель тратить не буду!

Глава 2

– Благодарю за заботу. Мы принимаем ее с благодарностью. Пожалуйста, защити нас до выхода.

Это была первая фраза, с которой ко мне обратился Кейта, лидер гильдии «Черные кошки полнолуния».

Пять месяцев прошло с того весеннего вечера, когда началась игра со смертью под названием SAO. Собирая материалы для оружия, я забрел в лабиринт десятью уровнями ниже переднего края.

Будучи Битером, я с самого начала игры воспользовался своим опытом бета-тестера и рванулся вперед сломя голову. Я выбрал трудный путь игрока-одиночки, но это позволило мне набирать опыт весьма эффективно. Сейчас я был уже достаточно силен, чтобы без особого напряжения побеждать монстров переднего края. Так что охота на этом уровне оказалась такой легкой и ненапряжной, что мне стало скучно. Избегая встреч с другими игроками, я собрал полный комплект необходимых материалов всего за пару часов. Когда я уже собирался двинуться к выходу, я наткнулся на отступающую группу игроков, которую преследовала крупная стая монстров.

Я, хоть и одиночка, мгновенно заметил, что партия очень плохо сбалансирована. Их было пятеро, но лишь один мог сражаться в первой линии – парень с палицей и щитом. Остальные – вор с кинжалом, парень с двуручным посохом и два копейщика. Когда хит-пойнты воина с булавой сильно снижались, подменить его было некому. В результате все, что могла эта партия, – медленно отступать.

Чтобы разобраться, в каком они состоянии, я глянул их хит-пойнты. Похоже, им вполне хватит здоровья, чтобы добраться до выхода. Однако, если они в процессе отступления наткнутся на еще одну стаю монстров, могут и не справиться. Поколебавшись немного, я выбрался из коридора, где прятался, и обратился к воину с посохом – похоже, он был у них главным.

– Вам помочь с передней линией?

Парень с посохом уставился на меня во все глаза, затем, чуть помявшись, кивнул.

– Прошу прощения за беспокойство; но, пожалуйста, отступи сразу же, если окажешься в опасности.

Я кивком выразил согласие и, достав из-за спины меч, крикнул парню с палицей, чтобы он со мной поменялся. После чего ринулся на монстров.

Передо мной была стая гоблинов, которых я только что выкашивал пачками без чьей-либо помощи. Если бы я сейчас выложил все мои навыки мечника, то и этих бы так же легко изрубил. Даже если бы я не защитился от всех их атак, все равно продержался бы достаточно, чтобы восстановить хит-пойнты с помощью навыка «Боевая медицина». Но тут я встревожился. Гоблинов я не боялся – меня тревожило, что подумают игроки за моей спиной.

В целом, когда высокоуровневый игрок наводит шорох на нижних уровнях, это считается дурным тоном. Если такое продолжается долго, игроки обращаются за помощью к какой-нибудь сильной гильдии, и нарушитель спокойствия получает разнос. Он вполне может угодить в газету (в список игроков-невеж) и подвергнуться еще всяким разным наказаниям. Встреченная мной партия была в чрезвычайной ситуации, и вряд ли у меня возникли бы подобные проблемы, но я все равно беспокоился. Если я буду действовать неправильно, они вместо благодарности заклеймят меня Битером.