Гимнастика Бодхидхармы - Децянь Ши - Страница 16

Вскоре армия Ци Цзигуана очистила от японских пиратов приморские провинции Чжэцзян, Гуандун и Фуцзянь. После этого легенды о Шаолине как «обители боевых искусств» стали особенно яркими и многочисленными. В «Уездных хрониках области Нинбо» (1553 г.) мы читаем, что Шаолиньсы «своими бойцами прославился по всей Поднебесной». С той поры эта фраза сопровождает любое описание знаменитого монастыря.

Легендарная обитель

Взгляд на Шаолинь извне

После памятных событий борьбы с японскими пиратами, в которых участвовали и шаолиньские усэны, ничто уже не могло поколебать славы шаолиньского искусства. «Хэнаньский Шаолиньсы не имеет себе равных в Поднебесной по кулачному искусству, его странствующий монах устоит и против десятка врагов», – гласит трактат XVII в. «У цза цзу» («Пять стихов смешанного содержания»). В эпоху Мин (1368–1644 гг.) в Шаолиньсы проживало до 400 монахов. Всего же усэнов в Китае насчитывалось более десяти тысяч. Их умение было далеко не одинаковым – истинных мастеров, прозванных «боевой лес» (улинь), было, предположительно, не более 800 человек, хотя, естественно, точных подсчетов никто не вел.

Историю Шаолиньсы мы знаем в основном по внутренним монастырским архивам и народным преданиям, которые не могут быть до конца объективными. В определенной степени противовесом и одновременно проверкой этих преданий могут служить свидетельства «внешних наблюдателей» – отчеты проверяющих чиновников, уездные хроники, записки путешественников.

Наряду со славословием в адрес мужественных и умелых шаолиньских усэнов в таких источниках мы нередко встречаем упоминания о том, что уровень их техники оказывался ниже ожидаемого. Долгое время в монастыре не было единого «шаолиньского стиля»: для обучения монахи разбивались на небольшие группы, каждой из которых руководил наставник, преподающий известный ему стиль. Монахи-инструкторы приходили в Шаолиньсы из других монастырей и местностей и приносили сюда свои методы боя. Поэтому под крышей Шаолиньского монастыря мог одновременно преподаваться добрый десяток направлений ушу.

К XVII–XVIII вв. под названием «шаолиньцюань» фигурировали уже более ста различных стилей. Часть из них действительно выросла из техники, практикуемой в стенах монастыря, например, «Красный кулак» (хунцюань), «Кулак сливы мэйхуа» (мэйхуацюань), «Кулак архатов» (лоханьцюань), «18 рук архатов» (шиба лоханьшоу), «Семизвездный кулак» (цисинцюань) и другие. Вместе с этим сложилась традиция относить к шаолиньскому направлению большинство северных стилей ушу, хотя генетически они никак не были связаны с Шаолиньсы. Складывалась парадоксальная ситуация, когда под названием «шаолиньцюань» преподавались десятки ничуть не похожих стилей. «Шаолиньцюань» оказывался предельно растяжимым понятием, объединяющим стили скорее мифологически, нежели на основе каких-то общих методик или ритуально-культовых особенностей.

Явные упоминания о Шаолиньсы как о боевой обители появляются лишь с начала XVI в. Первые немонастырские описания тренировок по ушу среди монахов оказываются достаточно скромными.

Путешествующий в этих местах в 20—30-х годах XVI в. чиновник Чай Хун в «Стихах о Шаолине» («Шаолинь шицзо») довольно невнятно заметил: «Монахи перед древним залом праздно беседуют о боевых искусствах». А вот в конце XVI в. другой чиновник, Чу Сюэмо, в «Смешанных стихах о Шаолине» («Шаолинь цзаши») уже не мог скрыть своего восхищения боевой обителью: «Ароматы благовоний древнего зала происточают полноту сил, в догорающих лучах заходящего солнца можно видеть танцы с мечом и упражнения с клевцом. Можно лишь удивляться тому, что монахи столь умелы в боевом искусстве!». Из отрывка нетрудно заметить, что монахи в основном упражнялись в обращении с оружием, а не в кулачном искусстве, что вообще отражало характер ушу того времени.

Путешественники неоднократно подмечали, что занятия ушу у монахов подчинены определенному календарю. Цзиньши (чиновник, прошедший столичные экзамены) Юань Хундао в последней четверти XVI в. рассказывал, что усэны тренировались обычно на рассвете и особенно активно – в первую половину лунного месяца, называемую в буддийских общинах суклапаксой (когда силы человека были на подъеме). Тренировке предшествовал обычный буддийский ритуал, а занимались усэны уже не только работой с оружием, но и кулачным боем, который чиновник назвал древним термином «шоубо». Во время этого путешествия по цветущим горам Суншань Юань Хундао заметил, что монахи в своих боевых упражнениях имитируют движения обезьяны, «подпрыгивая и крутясь на месте». По его словам, к тому времени в монастыре было по крайней мере 60 человек, владевших кулачным искусством, «боем ладонями» (чжан), так как в то время ладонью и наносилось большинство ударов, а также мечом, «плетью» – бянь, трезубцем. Конечно, 60 человек – это далеко не сотни усэнов, о которых пишут внутренние хроники монастыря. Тем не менее реальность активных занятий ушу в монастыре в ту эпоху не вызывает никаких сомнений.

Упоминания о таких занятиях до XVII в. весьма редки. Это можно легко объяснить закрытым характером боевой практики монахов. К тому же монастырь находился несколько в стороне от дорог, поэтому сюда, помимо бродячих монахов, заглядывали лишь странствующие поэты и проверяющие чиновники. Именно по такому случаю чиновник Ван Шисин (XVI в.) посетил Шаолиньсы. Он составил «Записи о путешествии в горы Суншань» («Сун ю цзи»), где писал, что «число монахов монастыря достигает четырехсот, все они совершенны в боевом ремесле», а «кулаком и шестом владеют так, что кажется, будто они летают».

Когда листаешь «Хроники уезда Дэнфэн» за XVI в., сразу бросается в глаза, что большинство путешественников восхищаются в основном красотой и покоем тех мест, где расположен Шаолиньсы, и гостеприимством монахов, предоставляющих путнику ночлег. А вот о боевых искусствах говорится крайне мало. Зато те, кому довелось наблюдать монашеское искусство уже в XVII–XVIII вв., иначе как с восхищением о нем не говорили. А это значит, что шаолиньское ушу прогрессировало весьма быстро.

В 1625 г. чрезвычайный эмиссар двора в провинции Хэнань Чэн Шао оставил стихотворение «Наблюдаю занятия ушу в Шаолине»: «Лишь на время решил я здесь отдохнуть, посмотреть на монахов-бойцов. Сверкают алебарды и металлические посохи, кажется, их удары громоздятся один на другой. Мощные удары обладают силой воспаряющего духа, а обучение этому позволяет обрести способности тигра».

Итак, с XVI в. уровень боевой монашеской практики резко пошел вверх. Что это? Может быть, проявилась какая-то тайная, никогда не демонстрировавшаяся посторонним техника «внутренних залов» Шаолиня? Скорее другое – количество начало переходить в качество. Десятки людей, приходивших сюда, дополняли теорию боевых искусств Шаолиня, писали небольшие, но емкие трактаты, остававшиеся зачастую непрочитанными в монастырских архивах. Постепенно складывалась и система передачи знания боевых искусств, использовавшая каналы преемствования буддийского учения.

Становление монаха-бойца

В Шаолиньсы сложился удивительный психологический климат, во многом обусловленный чаньской направленностью монастыря. Здесь следует подчеркнуть, что Шаолиньсы прежде всего был именно чань-буддийским монастырем и лишь затем – центром боевых искусств. Следовательно, изучению буддизма и молитвам как в древности, так и сегодня уделялось значительно больше времени.

Взаимоотношения учителей и молодых послушников воспроизводили семейные связи: мастера, как отцы, «порождали» своих учеников. Знаменитый шаолиньский патриарх Чжэньцзюнь (1865–1935 гг.), не только прославившийся великолепным мастерством в ушу, но и воспитавший немало монахов, так описывал характер взаимоотношений в монашеской среде: «Самого неприметного старца в Поднебесной назову моим родителем, равный по возрасту станет мне братом, младших же буду считать своими детьми. Откуда же тогда взяться насилию?».