Шипы и лепестки - Робертс Нора - Страница 36

— Смешение языков, — предположил Джек, протягивая Эмме бокал и по-хозяйски обнимая ее за плечи.

— Да, конечно. Прошу меня извинить, — пробормотал Джаспер и поспешил их покинуть.

— Бедняга, его мечты разбиты. — Джек с умным видом уставился на картину, потягивая не просто плохое, а очень плохое вино. — Похоже на магнит для холодильника.

— Слава богу. А я уж испугалась, что ты действительно что-то увидел.

— Или кто-то с перепугу рассыпал Скрабл.

— Прекрати. — Эмма уже еле сдерживала смех. — Джаспер считает это блестящим образцом минималистского хаоса.

— Ну, он знаток искусства. Почему бы нам просто не…

— Джек!

Эмма обернулась. Раскинув руки, громыхая дюжиной массивных серебряных браслетов, сквозь толпу продиралась высокая огненно-рыжая девица. Бесконечные ноги в черных колготках, обтягивающее черное платье на тощем теле, пышная грудь, чуть ли не выплескивающаяся из глубокого круглого декольте. Обхватывая Джека и впиваясь в его губы своими, кроваво-красными, девица чуть не сбила Эмму с ног, и Эмма едва успела перехватить бокал Джека.

— Я знала, что ты придешь, — басовито прохрипела, словно прорыдала, девица. — Ты даже не представляешь, как много это для меня значит. Это невозможно представить.

— А-а, — ошеломленно протянул Джек.

— Большинство этих людей… они меня не знают. Они не были во мне.

Боже. Боже милостивый.

— Ладно. Подожди… — Джек попытался выпутаться из ее объятий, но ее руки, как удавка, еще крепче обхватили его шею. — Я просто хотел заглянуть и поздравить. Позволь представить тебе… Келли, ты перекрыла мне кислород.

— Я скучала по тебе. Этот вечер так много значил для меня, но теперь он значит намного больше. — Театральные слезы заблестели в ее глазах; губы задрожали от избытка чувств. — Я знаю, что теперь, когда ты здесь, я смогу пережить этот вечер, этот стресс, эти ожидания. О, Джек, Джек, не покидай меня. Не отходи от меня.

«Еще немного, и я действительно окажусь в ней», — подумал Джек, в отчаянии хватая Келли за запястья и пытаясь оторвать ее руки от своей шеи.

— Келли, познакомься, это Эммелин. Эмма…

— Очень рада познакомиться. — С преувеличенным энтузиазмом Эмма протянула руку. — Должно быть, вы…

Келли отшатнулась, словно ее ударили ножом, но тут же опомнилась и набросилась на Джека:

— Как ты посмел! Как ты мог? Как ты мог привести ее сюда и швырнуть мне в лицо? Ублюдок! — Откричавшись, Келли умчалась прочь, расталкивая оцепеневших зрителей.

— Ну, славно повеселились. Пошли отсюда. — Джек схватил Эмму за руку и поволок к двери. — Ошибка. Большая ошибка, — признал он, глотнув свежего воздуха, и потащил Эмму дальше по улице. — Похоже, она проткнула мне миндалины языком. Ты меня не защитила.

— Я подвела тебя. Мне так стыдно.

Джек прищурился.

— По-твоему, это было смешно?

— Я тоже стерва. Бессердечная стерва. Позор мне. — Эмма остановилась и, не в силах больше сдерживаться, расхохоталась. — Господи, Джек. О чем ты думал?

— Когда женщина протыкает мужчине миндалины языком, он перестает думать. А еще она умеет… И я чуть не сказал это вслух. — Джек пригладил ладонью волосы, внимательно посмотрел на сияющее лицо Эммы. — Мы слишком долго были друзьями. Это опасно.

— Как друг, я угощу тебя выпивкой. Ты заслужил. — Эмма взяла его за руку. — Я не поверила, когда ты назвал ее напористой и все такое. Я решила, что ты просто парень, который терпеть не может обязательств. Но напористая — слишком мягкое слово для нее. К тому же ее художества смехотворны. Ей следовало бы встречаться с Джаспером. Он ею восхищается.

— Давай поищем выпивку в другом конце города, — предложил Джек. — Мне не хотелось бы снова с ней столкнуться. — Он открыл Эмме дверцу машины. — А ты совсем не смутилась.

— Естественно. У меня высокий порог смущения. Если бы в ней была хоть капелька искренности, я бы ее пожалела, но она насквозь фальшивая, как и ее искусство. И, возможно, такая же странная.

Джек обдумывал услышанное, пока обходил капот и садился за руль.

— Почему ты это сказала? Что она фальшивая?

— Келли устроила спектакль и сыграла главную роль. Может, она и испытывает какие-то чувства к тебе, но себя она любит гораздо больше. И она видела меня еще до того, как прыгнула на тебя. Она устроила это шоу, прекрасно зная, что ты пришел не один.

— Нарочно сделала из себя посмешище? Как такое вообще может прийти в голову?

— Дело не в этом. Она уже была на взводе и подзарядилась еще больше. — Эмма перехватила его озадаченный взгляд. — Мужчинам не понять, верно? А это так интересно. Джек, она была звездой своей романтической трагедии, и она наслаждалась каждой секундой. Держу пари, благодаря этому представлению она продаст сегодня больше чепухи, которую называет искусством.

Следующие несколько минут Джек молча крутил руль.

— Твое самолюбие сильно пострадало? — нарушила молчание Эмма.

— Царапина. Поверхностная. Я размышляю, не подал ли ей ложный сигнал, не спровоцировал ли ее. — Джек пожал плечами. — Может, я действительно заслужил это захватывающее шоу и царапину.

— Переживешь, но лучше держись от нее подальше. Итак… хочешь познакомить меня с другими своими бывшими?

— Ни в коем случае. — Джек повернул к ней голову, и в свете уличных огней его волосы вспыхнули золотыми и бронзовыми искрами. — Но я должен сказать, что по большей части женщины, с которыми я встречался, не были чокнутыми.

— Это хорошо тебя характеризует.

Они нашли маленький ресторанчик и заказали одну порцию фетучини Альфредо на двоих.

Джеку вдруг пришло в голову, что рядом с Эммой он полностью расслабляется. Странно, он всегда считал себя человеком спокойным, не подверженным стрессам, но одно присутствие Эммы, разговоры с ней о чем угодно загоняли любую его проблему, любую тревогу в самые дальние уголки мозга.

Еще более странным казалось то, что женщина одновременно умиротворяет и возбуждает его. Он не мог припомнить, чтобы испытывал подобную комбинацию чувств рядом с любой другой женщиной.

— Как случилось, что за все годы нашего знакомства ты никогда не готовила мне еду? — спросил он.

Эмма намотала на вилку одну-единственную макаронину.

— Как случилось, что за все годы нашего знакомства ты никогда не затаскивал меня в постель?

— Ага. Значит, ты стряпаешь для мужчин, только когда получаешь секс.

— Правильно выбранная стратегия. — Эмма улыбалась, в ее глазах танцевали смешинки, зубы пощипывали макаронину. — Готовить так хлопотно. Должна же я получить вознаграждение.

— Как насчет завтра? Вознаграждение гарантировано.

— Не сомневаюсь, но завтра не получится. Я не успею купить все ингредиенты, а я очень серьезно отношусь к стряпне. Среда слишком плотно забита, но…

— В среду вечером я занят.

— Хорошо, в любом случае следующая неделя удобнее. Я не Паркер и не держу в голове расписание, а в руке «BlackBerry», но думаю… Ой. Чинко ди Майо [1]. Скоро пятое мая. Важный семейный праздник. Ты же помнишь, ты приходил раньше.

— Самая грандиозная вечеринка года.

— Фамильная традиция Грантов. А что касается ужина, я сверюсь с ежедневником, тогда и договоримся. — Эмма откинулась на спинку стула с бокалом в руке. — Надо же, скоро май. Самый лучший месяц.

— Для свадеб?

— И для свадеб, и вообще. Азалии, пионы, лилии, глицинии. Все просыпается и расцветает. И можно высаживать некоторые однолетники. Миссис Грейди начинает копаться в своем огородике. Май — это начало и возвращение. А у тебя какой любимый месяц?

— Июль. Выходные на пляже — солнце, песок, серфинг. Бейсбол. Длинные дни, дымящийся гриль.

— Ммм, тоже хорошо. Очень хорошо. Запах свежескошенной травы.

— Мне не приходится косить траву.

— Городской парень.

— Мой жизненный удел.

Перебрасываясь словами, они лениво ковыряли спагетти. Вокруг, не нарушая их уединения, жужжали разговоры.