Крест Морриган - Робертс Нора - Страница 3

Послушайся он брата, отложи работу на один этот проклятый вечер, и Киан остался бы жив. Злому духу не одолеть двоих. Волшебный дар помог бы увидеть чудовище, скрывавшееся за красотой и обаянием женщины.

Киан никогда бы не пошел с ней, будь брат рядом. И мать бы не убивалась. И могилу не пришлось бы рыть. И – черт возьми – то, что они похоронили, никогда бы не восстало из праха!

Если бы Хойт мог повернуть время вспять, то отказался бы от своего дара, обменял бы его на то единственное мгновение, когда он предпочел свои занятия обществу брата.

– И какой от них толк? К чему мне теперь эти знания? Владеть магией и не суметь с ее помощью спасти самое дорогое? Пропади оно пропадом! – Хойт швырнул чашку в стену маленькой комнаты. – Будьте вы прокляты, боги и чародеи! Киан был лучом света, а вы бросили его во тьму.

Всю жизнь Хойт поступал так, как должно, как от него ожидали. Он отказался от сотен мелких удовольствий, чтобы целиком посвятить себя искусству магии. И теперь те, кто облагодетельствовал его этим даром, волшебной силой, остались в стороне, не помешали отнять у него брата?

Киан пал не от меча и даже не от чистого клинка магии, а стал жертвой зла, не подвластного человеческому разуму. И это расплата, награда за усердие и труды?

Хойт махнул рукой в сторону очага, и пламя зарычало, вспыхнуло ярче. Маг вскинул руки, и гроза над его головой усилилась, а завывания ветра стали похожи на горестные женские крики. Хижина задрожала под натиском бури; шкуры, туго натянутые на окнах, лопнули. Холодные порывы ветра ворвались в комнату, опрокидывая склянки, вороша страницы книг. И во всем этом Хойту чудился хриплый смех тьмы.

Ни разу в жизни он не предал свой дар. Ни разу не использовал его во зло, никогда не прибегал к услугам черной магии.

Возможно, теперь пришло время обратиться к темным силам. Снова найти брата. Сразиться с чудовищем – зло против зла.

Хойт поднялся, не обращая внимания на боль в боку. Затем повернулся к кровати и простер руки над сундуком, запертым с помощью заклинания. Когда крышка откинулась, Хойт достал фолиант, спрятанный в сундук много лет назад.

Книга хранила темные и опасные магические заклинания, в которых использовались человеческая кровь, людские страдания. Чары мщения и алчности, обращавшиеся к силам, которые не признавали ни обетов, ни клятв.

Книга казалась тяжелой и горячей, и Хойт чувствовал исходящий от нее соблазн, который теребил душу. Как он хотел использовать все или хотя бы часть! Чем мы отличаемся от других? От живых богов, которые берут все, что пожелают.

У нас есть на это право! Законы и правила – не для нас!

У него перехватило дыхание – маг понимал, какие возможности откроются перед ним, раскрой он книгу, к которой когда-то поклялся не прикасаться. Неисчислимые богатства, женщины, безграничная власть, бессмертие. И возмездие.

Осталось лишь произнести нужные слова, отринуть свет и броситься в объятия тьмы. Пот липкими змейками струился по спине, в ушах звучали голоса тысячи эпох. Возьми. Возьми. Возьми.

Перед глазами поплыл туман, и сквозь мутную пелену Хойт увидел брата – таким, каким нашел его в придорожной грязи. Из ран на шее течет кровь, и губы тоже в крови. Какой бледный, подумал тогда Хойт. На фоне яркой, влажно поблескивавшей крови лицо выглядело невероятно бледным.

Глаза Киана – живые и синие – открылись. В них застыли боль и ужас. И мольба, обращенная к Хойту.

– Спаси меня. Только ты можешь меня спасти. То, на что я обречен, не смерть. Это хуже преисподней, хуже пытки. Верни меня. Рискни – хотя бы раз. Неужели ты оставишь меня вечно гореть в аду? Заклинаю тебя нашей общей кровью, брат, помоги мне!

Хойт дрожал. Не от холода, проникавшего сквозь разорванные шкуры на окнах, и не от сырости, пропитавшей воздух комнаты, а от чувства опасности, исходящего от ледяного лезвия бритвы, на котором он балансировал.

– Я отдам свою жизнь ради твоей. Клянусь своим даром, тем, кем мы были друг для друга. Если другого выхода не будет, я разделю твою судьбу, Киан. Но только не это. Даже ради тебя.

Видение на кровати исчезло, объятое языками пламени, и его крик не был похож на человеческий. Застонав, Хойт положил книгу обратно в сундук. Потратив остаток сил на заклинание, запирающее замок, он рухнул на пол и свернулся калачиком, словно ребенок, – удобства его уже не интересовали.

Возможно, он спал. Или дремал. Но когда очнулся, гроза закончилась. В комнату проникал свет – дерзкий, яркий, белый, режущий глаза. Хойт заморгал, поморщился, когда сломанные ребра причинили ему невероятную боль, потом попытался сесть.

В белом сиянии мерцали розовые и золотистые полосы, излучавшие тепло. Пахнет землей, понял Хойт, жирной и глинистой, а также дымом от торфа, который все еще тлел в очаге.

Он видел ее силуэт, чувствовал необыкновенную красоту женщины.

Это не злой дух, жаждавший крови.

Скрипнув зубами, Хойт поднялся на колени. Склонил голову, хотя голос выдавал скорбь и гнев.

– Миледи.

– Дитя мое.

Казалось, свет расступается перед ней. У нее были огненно-рыжие волосы, шелковыми волнами разметавшиеся по плечам. Зеленые, как лесной мох, глаза смотрели мягко, даже жалостливо. Белые, расшитые золотом одежды полагались ей по рангу. Богиня войны, она не носила ни доспехов, ни меча.

Ее звали Морриган.

– Ты хорошо сражался.

– Я проиграл. И потерял брата.

– Неужели? – Она шагнула к нему и протянула руку, помогая подняться. – Ты остался верен клятве, хотя искушение было велико.

– Я мог бы спасти его.

– Нет, – Морриган коснулась лица Хойта, и он почувствовал исходящий от нее жар. – Ты бы потерял его – и себя тоже. Поверь мне. Ты можешь отдать за него жизнь, но не свою душу и не души других. Ты наделен великим даром, Хойт.

– И какой с него прок, если я не в состоянии защитить родного брата? Неужели боги требуют такой жертвы – обречь невинного на вечную пытку?

– Его обрекли не боги. И не тебе суждено его спасти. Но будут жертвы, будут битвы. Прольется кровь, в том числе невинная. Ты избран для великого дела.

– Тебе что-то нужно от меня, госпожа?

– Да. Тебе предстоят важные и сложные дела – тебе и другим. Грядет грандиозная битва: добро против зла. Нам нужно собирать силы.

– Я ничего не могу. И не хочу… Боже, как я устал.

Он опустился на край кровати и закрыл лицо руками.

– Мне нужно увидеться с матерью. Сказать, что не смог спасти ее сына.

– Нет, ты не проиграл. Ты сопротивлялся тьме, и поэтому выбор пал именно на тебя. Тебе предстоит использовать свой дар, чтобы бросить вызов силам, способным разрушать миры, и в конце концов уничтожить эти силы. Перестань себя жалеть!

Резкий тон Морриган заставил его поднять голову.

– Даже богам ведома скорбь, госпожа. Ночью я убил брата.

– Твой брат был убит злым духом неделю назад. Тот, кто упал со скалы, не Киан. Ты это знаешь. Хотя он… существует.

– Киан жив? – Хойт с трудом приподнялся.

– Это не жизнь. Без дыхания, без души, без сердца. У такого существования есть название, еще не известное в твоем мире: вампир. Он питается кровью. – Богиня приблизилась к Хойту. – Вампиры охотятся на людей, убивают их или того хуже – гораздо хуже – превращают в себе подобных. У них нет лица, и они должны прятаться от солнца. Они распространяются, словно чума. Именно с ними ты должен сражаться – с ними и с другими демонами, которые уже начали объединяться. Битва состоится во время праздника Самайн[3]. Ты должен победить; иначе погибнет и твой мир, и другие миры, которые тебе еще предстоит узнать.

– Но где мне искать их? Как сражаться с демонами? Ведь воином был Киан, а не я.

– Ты должен покинуть свой дом и отправиться в путь, в другой мир, а потом – в следующий. Твои союзники найдут тебя сами, других будешь искать ты. Ведьма, воин, ученый, тот, кто способен менять облик, и тот, кого ты потерял.