Город и звезды - Кларк Артур Чарльз - Страница 47

— Элвин, — сказал наконец Хилвар, — мы можем потратить миллион лет на изучение этих домов. Ясно, что они были не просто покинуты — из них к тому же тщательно изъяли все ценное. Мы зря теряем время.

— Что же ты предлагаешь? — спросил Элвин.

— Поглядим еще на два-три участка этой планеты — такие же они или нет; по правде говоря, я не ожидаю ничего нового. Затем сделаем быстрый обзор прочих планет. Приземляться будем только в том случае, если они покажутся совершенно иными, или если мы заметим что-либо необычное. Это все, на что мы можем рассчитывать, если только не собираемся оставаться здесь до конца жизни.

Это было справедливо: они пытались установить контакт с разумом, а не проводить археологические исследования. Первая задача при благоприятном стечении обстоятельств могла быть решена за несколько дней, вторая же потребовала бы многовекового труда армии людей и роботов.

Двумя часами позднее они, к собственному удовлетворению, покинули планету. Даже когда здесь бурлила жизнь, подумал Элвин, этот мир бесконечных зданий должен был выглядеть подавляюще. Не обнаруживалось никаких признаков парков или других открытых мест, где могла бы существовать растительность. Этот мир был совершенно стерилен, и трудно было вообразить психологию обитавших здесь существ. Элвин решил, что если следующая планета окажется такой же, он, вероятно, не станет продолжать поиски.

Но как раз следующая планета являла поразительный контраст с первой. Она находилась ближе к светилу и даже из космоса казалась горячей. Частью она была покрыта низкими облаками, что указывало на изобилие воды, но, с другой стороны, путешественники не обнаружили и намека на океаны. Не было также признаков разума: они дважды облетели планету, не заметив следов хоть чего-нибудь рукотворного. Весь шар, от полюсов до экватора, был укутан в ядовито-зеленый покров.

— Мне кажется, мы здесь должны быть очень осторожны, — сказал Хилвар. — В этом мире есть жизнь — и мне не нравится цвет этой растительности. Лучше всего оставаться в корабле и вообще не открывать люка.

— Даже не высылать робота?

— Да, и этого не стоит делать. Ты забыл, что такое болезни. Хотя мой народ знает, как с ними справляться, мы находимся вдалеке от дома, а здесь могут обнаружиться непредвиденные опасности. Я подозреваю, что этот мир охвачен бешенством. Возможно, когда-то это был огромный сад или парк, но теперь он опустел, и здесь властвует природа. Пока планетная система была обитаема, он никогда не мог бы стать таким.

Элвин не сомневался в правоте Хилвара. В биологической анархии на планете было нечто недоброе, враждебное тому порядку и правильности, на которых основывались Лис и Диаспар. Здесь миллиард лет бушевала беспрерывная битва; стоило опасаться тех, кто выжил в ней.

Они осторожно опустились над огромной плоской и удивительно гладкой равниной, которая была окаймлена возвышенностью, полностью покрытой деревьями. О высоте последних можно было только гадать — они стояли столь плотно и были так опутаны прочей растительностью, что стволы их были почти совершенно скрыты. Между верхними ветвями летало множество крылатых существ, носившихся так стремительно, что невозможно было решить — птицы это, насекомые, — или что-то иное.

Какой-нибудь древесный гигант на том или ином участке леса ухитрялся перерасти своих конкурентов на несколько десятков метров; те тут же заключали временный союз, чтобы свалить его и уничтожить завоеванное им преимущество. Несмотря на безмолвие этой войны, идущей слишком медленно и незаметно для глаз, впечатление от беспощадной, неутолимой вражды было тягостным.

Равнина же выглядела сравнительно мирно и спокойно. Она была гладкой вплоть до самого горизонта и казалась покрытой тонкой, как проволока, травой. Несмотря на то, что они находились над ней на высоте, не превышавшей пятнадцати метров, никаких следов животной жизни не было видно, что Хилвар счел достаточно удивительным. Он решил, что приближение звездолета, возможно, напугало животных и заставило их забиться под землю.

Они парили над равниной; Элвин старался убедить Хилвара, что вполне можно открывать люк, а Хилвар терпеливо рассказывал ему о бактериях, грибках, вирусах и микробах — понятиях, которые Элвину трудно было представить и еще труднее — отнести на свой счет. Спор длился уже несколько минут, когда путешественники заметили нечто странное. Обзорный экран, еще мгновение назад показывавший окружающий лес, вдруг погас.

— Это ты его выключил? — спросил Хилвар, как обычно, чуть-чуть опередив Элвина.

— Нет, — возразил Элвин, и по его спине пробежал холодок, когда он подумал о единственном доступном объяснении. — Это ты отключил его? — спросил он у робота.

— Нет, — повторил тот его собственный ответ.

Со вздохом облегчения Элвин отбросил мысль о том, что робот начал действовать по собственной воле, и им угрожает мятеж машин.

— Почему же экран погас? — спросил он.

— Приемники изображений закрыты.

— Не понимаю, — сказал Элвин, забыв на миг, что робот будет действовать, только получив точный приказ или вопрос.

Овладев собой, он спросил:

— Что закрыло приемники?

— Я не знаю.

Буквализм роботов может раздражать не меньше, чем людская многоречивость. Однако прежде, чем Элвин собрался продолжить допрос, вмешался Хилвар.

— Прикажи ему поднять корабль — да помедленней, — сказал он настойчивым голосом.

Элвин повторил команду. Ощущения движения не возникло — но так было всегда. Затем изображение на обзорном экране медленно восстановилось. Несколько секунд оно оставалось расплывчатым и искаженным, но увиденного было достаточно для того, чтобы покончить с дискуссией о посадке.

Равнина уже не была гладкой. Точно под ними образовался огромный бугор — и бугор этот был распорот у вершины, там, где из него вырвался корабль. Гигантские псевдоподии вяло колыхались у места разрыва, словно стараясь вновь уловить только что ускользнувшую добычу. Глядя в изумлении, смешанном с ужасом, Элвин различил пульсирующее алое отверстие, окаймленное бичеподобными щупальцами; они бились в унисон, сгоняя все, что попадалось в пределы их досягаемости, в эту разверстую утробу.

Потеряв намеченную жертву, существо медленно опустилось на землю — и лишь тогда Элвин понял, что равнина внизу была лишь тонкой пленкой пены на поверхности стоячего моря.

— Что это за… штука? — выдохнул он.

— Прежде, чем я смогу тебе ответить, мне надо будет спуститься и изучить ее, — сухо ответил Хилвар. — Может быть, это какой-то вид примитивного животного — возможно, даже родич нашего друга из Шалмираны. Без сомнения, животное это не обладает разумом, иначе оно бы не пыталось проглотить звездолет.

Элвин был потрясен, даже сознавая, что практически никакой опасности не было. Что еще обитало там, под этим невинным на вид газоном, так и приглашавшим спуститься и пробежаться по его упругой поверхности?

— Я бы мог провести здесь кучу времени, — сказал Хилвар, явно очарованный всем увиденным. — В данных условиях эволюция должна была привести к очень интересным результатам. И не только эволюция, но и дегенерация, поскольку высшие формы жизни регрессировали после того, как планета была покинута. Сейчас уже должно было бы установиться равновесие и… ты что, уже улетаешь?

Его голос звучал просительно; ландшафт продолжал уходить вниз.

— Улетаю, — сказал Элвин. — Я видел мир совсем без жизни и мир, где жизни слишком много — и не знаю, который из них мне более неприятен.

Когда путешественники достигли двухкилометровой высоты, планета напоследок удивила их еще раз. Они столкнулись с флотилией огромных, дряблых шаров, плывших по ветру. С каждой из полупрозрачных оболочек свисали пучки усиков, образуя нечто похожее на перевернутый лес. Видимо, некоторые растения, силясь избежать яростных схваток на поверхности, смогли покорить воздух. Благодаря чудесам адаптации они научились выделять водород и сохранять его в листьях, и это позволило им подняться до уровня относительно мирных нижних слоев атмосферы.