Сердце красавицы - Портер Джейн - Страница 8

На некоторое время им пришлось замолчать, потому что подошел официант, катя перед собой столик с заказом. Однако он не стал перекладывать блюда на их стол, просто поставил столик ближе к Джеслин и ушел. Поймав ее недоуменный взгляд, Шариф пояснил, причем в его глазах вспыхнули веселые искорки.

— Тебе известно, что по нашему обычаю женщина должна прислуживать мужчине.

— Если только она состоит с ним в родственных или иных отношениях, — сквозь зубы улыбнулась она.

— Разве ты на меня не работаешь и нас не связывают деловые отношения?

Джеслин вскинула голову и с подозрением посмотрела на него.

— Может, ты все-таки ответишь, почему появился в школе именно сегодня?

— Я уже говорил, что рассчитываю на твою помощь.

— Не знаю, не знаю, — тихо пробормотала она, но Шариф ее услышал и сощурился.

— Ты сомневаешься, что мои девочки, «окруженные любовью и роскошью», — немного изменил он ее слова, — могут не успевать в школе и поэтому мне понадобился репетитор на лето?

— Тогда забудь про «должна» или «не должна»! С людьми, в чьей помощи нуждаются, так обращаться не принято.

Их взгляды скрестились. Шариф склонил голову, скрывая улыбку, но уголки его губ подрагивали.

— Я оскорбил тебя, не сказав «пожалуйста»?

Джеслин стоило большего труда не выплеснуть ему в лицо стакан с водой. Она отвернулась и несколько секунд смотрела в окно, пытаясь взять эмоции под контроль.

— Ты меня обидел, — наконец произнесла она, поворачиваясь к нему. — Десять лет назад тебе бы даже в голову не пришло сказать мне такое. Наоборот, это ты ухаживал за мной.

— Потому что мы были в Лондоне.

— А ты не был шейхом, — горько улыбнулась Джеслин. — И тогда ты не рассуждал о жизни как о борьбе, как о победителях и проигравших.

На несколько секунд между ними повисло молчание.

— Этот раунд ты выиграла, — процедил Шариф, накладывая себе щедрую порцию риса с морепродуктами и мясо ягненка.

Джеслин грустно покачала головой. Куда исчез Шариф, которого она знала и любила? Где тот веселый, жизнерадостный и предупредительный молодой человек, каким он был на протяжении двух с половиной лет, что они встречались, в котором ни слово, ни жест не выдавали принадлежности к правящей династии? Его место занял высокомерный тип, пренебрежительно взирающий на людей, которые были ниже его по происхождению.

Девушка поежилась и закинула ногу на ногу. При этом ее колено задело ногу Шарифа, и от этого мимолетного прикосновения по ее телу прошла дрожь. Как бы ни изменился Шариф, но одно осталось неизменным: он по-прежнему обладает способностью возбудить в ней желание, с сожалением была вынуждена сознаться себе Джеслин.

Это были безрадостные мысли, и она знала только одно средство, чтобы забыть о любых неприятностях. Этим испытанным средством была работа или разговор о ней.

— Так почему тебе понадобился репетитор на лето? Что ты вообще от меня ждешь?

— Если одним словом, то я жду от тебя чуда.

— Но я не волшебница, а учительница, — растерянно произнесла Джеслин, не ожидавшая от него такого ответа.

— Тогда тебе придется ею стать. — Взгляд Шарифа устремился куда-то за ее плечо и замер в одной точке. — Наверное, что-то произошло с ними в течение последнего семестра. Директриса заявила мне, что вряд ли школа примет их обратно в новом учебном году. По крайней мере, не всех. И оценки по предметам хуже некуда. Я пытался поговорить с ними, но они почти все время молчат. И разлучать их я не хочу. Они уже и так потеряли свою мать. Поэтому мне нужна твоя помощь.

— Понимаю, — мягко произнесла Джеслин, внимательно выслушав Шарифа. — Проблема только в их оценках или есть что-то еще?

— Кое-что еще, — вздохнул Шариф, фокусируя взгляд на Джеслин. — Меня тревожит не столько их успеваемость, сколько оценки по поведению. Мои дочери — не избалованные принцессы. Они милые, не испорченные девочки. И тем не менее учителя отзываются о них как о «трудных» детях. Особенно о младшей. У нее самые плохие оценки. Именно ее директриса не хочет брать на следующий год.

— Я согласна с тобой, что девочек не нужно разлучать. Но тогда, может, стоит поменять школу?

— Но две мои дочери учились там почти два года, и раньше все было нормально.

— Обстоятельства могли измениться, — пожала плечами Джеслин. — Кто знает?

— В эту школу ходила моя жена. Это было ее желание, чтобы они учились там.

— Ясно. И сколько им лет?

— Такии, самой младшей, пять. Она пошла в школу в этом году. Сабе — шесть. Джинан — старшая, ей семь.

— Твои дети учатся в школе с пяти лет?! — изумленно воскликнула Джеслин.

— Моя жена также рано пошла в школу, — возразил Шариф.

Джеслин только покачала головой. Она сама училась в школе-интернате и не любила ее, но ей было девять лет! Как же должны чувствовать себя его малышки, к тому же потерявшие мать?

— Мне кажется, ты рано отдал их в школу, тем более что они пережили такое горе.

— Не думаю, что все дело в школе. Они и дома чувствуют себя довольно скованно. Я вызывал врача, чтобы убедиться, что они здоровы. Я даже пригласил детского психолога, но мне сказали, что ничего необычного в их поведении нет, принимая во внимание не так давно случившуюся в семье трагедию, и у меня нет причин для беспокойства. Но как я могу не волноваться, видя, что с ними что-то происходит? Вот почему я подумал о тебе. Даже когда ты только начинала работать, тебе всегда легко удавалось находить контакт с детьми.

Нахмурившись, Джеслин несколько минут думала. Шейх ей не мешал.

— Шариф, из того, что ты мне сейчас рассказал, я не уверена, что ты правильно сделал, обратившись ко мне. Не знаю, кто им может помочь, но вряд ли это учитель.

— Возможно, им не нужна история или литература, но Такию исключат, если в начале следующего года она не продемонстрирует, что освоила пройденный курс, а Сабе и Джинан нужно подтянуться по нескольким предметам.

— Но ведь это больше работа учителя младших классов, — попыталась возразить Джеслин. — А я уже несколько лет работаю с учениками средних и старших классов по программе американских, а не британских школ.

Шариф был непреклонен.

— Ты справишься, Джеслин. Я ведь не прошу тебя преподавать им высшую математику. Всеми необходимыми материалами я тебя обеспечу.

Убедившись, что переубедить его ей не удастся, Джеслин тяжко вздохнула.

— По правде говоря, я не понимаю причину твоего упрямства, когда для этой работы ты можешь найти настоящих профессионалов.

— Профессионалы мне не подойдут, а вот ты — подходишь.

Ладонь Шарифа накрыла ее руку, и Джеслин беспомощно замолкла. Все эти годы она провела, борясь с воспоминаниями, но сейчас, чувствуя силу и тепло его руки, ей удавалось справляться с ними с трудом. Она с ужасом поняла, что у нее по-прежнему нет против него иммунитета и ее сердце так же ранимо и уязвимо, как и девять лет назад.

— Что же отличает меня от всех других? — стараясь не поддаться магнетизму его глаз, спросила она.

Шариф почему-то отвел взгляд от ее лица.

— В том, чтобы быть шейхом, много преимуществ, но есть и недостатки. Большинство людей, которые меня окружают, боятся потерять мое расположение и лишиться привилегий, которые им дает служба или знакомство со мной, поэтому мне говорят все что угодно, кроме правды, если считают, что она не придется мне по душе. Раньше мне это нравилось, потом я к этому привык, но сейчас я хочу знать правду.

Он повернулся и посмотрел на нее, и Джеслин неожиданно подумала, что Шариф говорит не только о настоящем.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Несмотря на свою удобную постель, застеленную тонким египетским бельем, спала Джеслин плохо. Ее рука хранила прикосновение его руки, а стоило ей закрыть глаза, как она слышала его низкий сексуальный голос.

Когда ее разбудил будильник, она не сразу вспомнила, где находится. Едва ли не ползком она выбралась из кровати, приняла контрастный душ, после чего почувствовала себя немного бодрее.