Сквозь годы - Мортинсен Кей - Страница 29

— Ты развелась? — глухо спросил он.

Слезы потекли по ее лицу.

— В этом не было необходимости. Из Бразилии пришло извещение, что мои муж и ребенок погибли в автомобильной катастрофе. У меня осталась только эта фотография. — Глэдис замолчала. — Сегодня день рождения Мартина, и я впервые забыла об этом. — Она снова зарыдала.

Коул не мог больше сохранять невозмутимость. При виде того, как она страдает, он испытывал непереносимую боль, но из последних сил пытался убедить себя, что это уже не изменит их отношений. Нам надо расстаться, твердил он себе, и чем раньше, тем лучше.

Глэдис разрушила его мечту о семейной жизни в усадьбе.

Я могу встретить другую женщину, обзавестись детьми… — подумал Коул, но почему-то такая перспектива не вызвала у него энтузиазма.

Возможно, все дело в сексапильности Глэдис, и я иду на поводу у примитивного мужского инстинкта, не желая терять идеальную партнершу в постели? — спросил себя он.

Ты ошибаешься, это нечто большее, говорил ему внутренний голос, но Коул не желал прислушиваться к нему.

Глэдис вгляделась в его лицо и все поняла. Отчаянно вскрикнув, она вскочила, подхватила дрожащими руками юбки и помчалась в свою спальню.

— Постой! — вырвалось у Коула.

— Оставь меня! — крикнула она с лестницы, спотыкаясь на ступеньках. — Я ненавижу тебя! В тебе нет ни капли жалости! Тебе не понять, что мне пришлось пережить. Я была одинокой, больной, опустошенной…

Он устремился за ней. Глэдис попыталась захлопнуть перед ним дверь, но он остановил ее.

— Ничего не говори! — вопила она в ярости, сражаясь с пуговицами платья. Не хватало еще услышать от него слова презрения и гнева! — Знаю, что была полной дурой, и не надо мне это объяснять!

Однако, подняв к нему пылающее лицо, Глэдис застыла на месте. Вид у Коула был растерянный.

Вот чего ты добилась! — сказала она себе. Гордость его попрана, доверие обмануто. Теперь он никогда не полюбит тебя и не откроет тебе свое сердце. Все кончено.

— Всю оставшуюся жизнь я буду сожалеть о том, что натворила! — горячо выкрикнула она. — Вероятно, услышав эту историю, ты сделал вывод, что я доступная женщина, как и моя мать. Что ж, может, так оно и есть. Не везет мне с мужчинами! Я доверчива, и это моя беда! Проклятое платье! — задыхаясь, крикнула она.

— Повернись! — тихо приказал Коул. — Я тебе помогу.

— Нет! Я не хочу!

— Повернись! — жестко повторил он, и она подчинилась.

Что-то глухо бормоча себе под нос, Коул с трудом справился с обтянутыми шелком пуговицами, и платье с тихим шелестом упало к ногам Глэдис.

Она перешагнула через кучку шелка и, нисколько не заботясь о том, что осталась в коротких штанишках и лифчике, принялась стягивать с пальца кольцо, которое он подарил ей на помолвку.

— Вот возьми. — Глэдис шагнула к Коулу, взяла за руку, разжала пальцы и вложила кольцо в ладонь. — Я же говорила, что не могу выйти за тебя. К тому же у меня есть еще одна тайна.

Он холодно смотрел на нее.

Теперь он ненавидит меня, думала Глэдис. Ей было невыносимо больно и хотелось скрыться от этого осуждающего, пугающего взгляда.

Коул положил кольцо в карман, резко повернулся и пошел к двери.

— Куда ты собрался? — всполошилась она.

— Прогуляться, — бросил он через плечо.

— Но погода ужасная. Ты промокнешь насквозь…

— Какая разница?

Он безразлично пожал плечами и вышел, оставив ее в состоянии шока.

Ноги сами несли его туда же, где он бродил роковой ночью восемь лет назад.

Коул собирался спокойно обдумать сложившуюся ситуацию, но ему это плохо удавалось. Перед глазами стояло лицо Глэдис, и жизнь без нее казалась немыслимой…

Неужели хороший секс так много значит для тебя? — с издевкой спрашивал себя он.

Да, ночи, проведенные с этой женщиной, были восхитительны, и он не забудет их никогда. Но за эти дни она стала так близка ему, что он видел ее не только в постели, но и за кухонным столом, разливающей чай, играющей на ковре с Шоном…

Он представил себе их отъезд из Гринлэнда, чемоданы, уложенные в багажник такси, и вдруг понял, что по лицу его текут слезы.

Разозлившись на себя, Коул прибавил шагу и вскоре почувствовал облегчение. Видимо, физическая нагрузка дала выход эмоциям.

Уже совсем стемнело, но Коул уверенно шел по знакомой дороге. Вскоре он уже сидел на том камне, возле которого нашел когда-то своего отца.

Вот и я попался на ту же удочку, папа! — мысленно обратился к нему Коул. Не везет нам с женщинами! И все же я не позволю Глэдис разрушить мою жизнь так же, как ее мать разрушила твою, словно клятву, мысленно твердил он. Я буду работать и положу все силы на то, чтобы было как можно меньше сирот, таких, как я сам, и лишенных матерей детей, как первый сын Глэдис.

Однако тягостное чувство не покидало его. Насквозь промокнув и дрожа от холода, он медленно побрел обратно к дому.

Было тихо, свет горел только в холле. На нижней ступеньке лестницы скрючилась чья-то фигура.

Коул знал, что это Глэдис. Она беспокоилась о нем, ушедшем в дождливую ночь, но, не дождавшись, уснула, где была. На мгновение в сердце его вспыхнула нежность, но он поспешно подавил это чувство.

Закутанная в одеяло, Глэдис держала в руках термос, а рядом на подносе лежал сандвич и кусок пирога с черникой.

Обреченно вздохнув, Коул пересек холл, присел рядом с ней на ступеньку и легонько потряс за плечо. Она что-то пробормотала спросонья и открыла глаза.

— Ты весь промок, — слабым голосом сказала она, поднимая руку к его волосам, с которых капала вода.

— Убери свою руку! — приказал он сквозь зубы, но тут же смягчил тон: — Извини, я очень устал.

— Я приготовила тебе овощной суп, — сказала Глэдис.

Коул хмуро посмотрел на нее, сразу представив, с какой заботой она резала овощи, варила их… Чувство вины охватило его, и он разозлился на себя за это.

Я не просил ее об этом нелепом самопожертвовании! Чего она ждет? Благодарности?

— Не проще ли было открыть консервы? — буркнул он, сознавая, каким неблагодарным и несправедливым выглядит.

— Консервов у меня нет, — спокойно ответила она. — К тому же я знала, что ты промерзнешь и проголодаешься.

— Так и есть. Поэтому прежде всего собираюсь принять горячий душ, — проворчал он и двинулся вверх по лестнице, с неудовольствием отметив, что Глэдис последовала за ним.

Слабость одолевала его, и он понял, что сейчас больше всего на свете хотел бы упасть в ее объятия и позволить позаботиться о себе.

— Что тебе надо? — устало спросил он.

— Хочу убедиться, что ты съешь суп, — ответила Глэдис резко. — Если ты намерен при каждом удобном случае сбегать из дома, то, сделай милость, выбирай дни с хорошей погодой, а на худой конец, хотя бы надевай плащ или забирайся в машину… Видимо, тебе доставляет удовольствие заставлять окружающих переживать!

Она поставила термос и поднос на стол у окна и, закутавшись поплотнее в одеяло, уселась в старинное кресло.

Из ванной Коул вышел с каменным лицом.

Ожидавшая скандала Глэдис слегка расслабилась, увидев, что он молча сел в кресло у окна и принялся за остывающий суп.

— Спасибо за заботу, — пробормотал Коул.

— Пожалуйста.

Глэдис нервничала. Она понимала, что во время прогулки он принял решение, и теперь ждала сурового вердикта.

— Мы должны сообщить людям, что свадьба отменяется, — сказал он наконец, оборачиваясь к ней.

Глэдис ожидала услышать нечто подобное, но все равно слова Коула прозвучали для нее как выстрел.

— Я сделаю это утром, — угрюмо кивнула она.

— Тебе следовало давно рассказать мне о своем первом замужестве и сыне. — Он говорил отрешенно, словно чужой.

— Знаю. Но… слишком сильна еще боль потери, — попыталась оправдаться она. — Никак не проходит. Разумом я понимаю, что надо забыть об этом, продолжать жить и думать о будущем Шона. Но мое сердце никогда не смирится с утратой Мартина, да я этого и не хочу.