2001: Космическая Одиссея - Кларк Артур Чарльз - Страница 40

Граненая поверхность планеты, пронзенная черными колодцами, стлалась внизу, однообразная и неизменная. Боумен прикинул на глаз, что летит примерно на высоте пятнадцати километров и мог бы без труда обнаружить признаки жизни. Но мир этот был пустынен: разум побывал здесь, преобразил его по своей воле и ушел… А потом вдалеке, километрах в тридцати, Боумен увидел горбом торчавшую над плоской равниной полуразрушенную конструкцию цилиндрической формы. Это мог быть только остов гигантского корабля. До него было слишком далеко, чтобы разглядеть какие-либо детали, а через несколько секунд он и вовсе скрылся из виду, но Боумен успел заметить сломанные шпангоуты и тускло поблескивавшие листы металлической обшивки, отодранной кое-где, словно кожура с апельсина. Сколько тысяч лет пролежал этот исполин на пустынной планете, расчерченной, словно шахматная доска, геометрическими фигурами? И какие существа странствовали на нем среди звезд?

Но тут из-за горизонта показалось нечто такое, что заставило его забыть о покинутом корабле.

Сначала оно выглядело плоским диском, но только потому, что летело почти прямо на него. Когда же летевший предмет приблизился и прошел под капсулой, Боумен увидел, что он веретенообразной формы, длиной сто пятьдесят – двести метров. Местами по его длине шли какие-то едва различимые полосы, но их было трудно разглядеть, потому что предмет этот то ли вибрировал, то ли вращался с большой скоростью. Оба конца его были заострены, и признаков каких-либо движителей Боумен не заметил. Человеческому глазу в нем было знакомо только одно – его цвет. Если это и правда было вполне осязаемое творение чьей-то техники, а не оптическая иллюзия, то создатели его, видно, не гнушались некоторых человеческих слабостей. Однако им явно чужда была ограниченность возможностей, присущая людям: веретено, суда по всему, они построили из золота.

Повернув голову к экрану заднего обзора, Боумен следил, как снижается эта непонятная штука. Пролетев мимо, словно его здесь и не было, она теперь опускалась к одному из тысяч черных колодцев и через несколько секунд исчезла в недрах планеты, прощально сверкнув золотом. Он снова остался один под этим зловещим небом, больше прежнего подавленный ощущением полного одиночества и оторванности от родной Земли.

И тут он увидел, что его капсула тоже снижается к расчерченной геометрическими узорами поверхности огромного мира и прямо под ним ширится устье одной из прямоугольных расщелин. Пустое небо сомкнулось над ним, часы вновь замедлили ход и остановились, и капсула опять начала падать в черную шахту навстречу другому далекому звездному полю. Но теперь он был уверен, что не возвращается в Солнечную систему, и в мгновенном озарении – может быть, глубоко ошибочном – понял, куда он попал.

Это была своего рода диспетчерская Космоса, здесь регулировалось движение меж звезд в непостижимых размерностях пространства и времени. Его занесло на Центральную Узловую Станцию Галактики.

Глава 42

Чужое небо

Далеко впереди снова стали смутно проступать стены шахты, озаряемые слабым светом, просачивавшимся откуда-то из невидимого еще источника. И вдруг черная тьма мгновенно оборвалась, и капсула вылетела в небо, усыпанное ярчайшими звездами.

Боумен вновь очутился в привычном, обыкновенном космическом пространстве, но с первого взгляда понял, что унесен на сотни световых лет от Земли. Он даже не пытался найти хоть одно из тех созвездий, которые с незапамятных времен были знакомы и близки человеку; вероятно, ни одну из звезд, блиставших сейчас вокруг него, не удалось бы увидеть с Земли невооруженным глазом.

Почти все эти звезды были сосредоточены в сияющей ленте, которая опоясывала небо; лишь кое-где черными клочьями ее прорезали скопления космической пыли.

Звездная лента была похожа на Млечный Путь, только в десятки раз ярче. Может быть, это наша Галактика, подумал Боумен, но видит он ее с другой точки, очень близкой к ее ядру, в котором теснятся друг к другу сверкающие звезды.

Хорошо, если это она и есть – все же не так далеко от родной Земли… Но нет, было бы просто ребячеством на это надеяться. Солнечная система так невообразимо далека, что уже все равно – в своей ли он Галактике или в самой отдаленной из всех, когда-либо уловленных телескопом.

Он перевел взгляд вниз, на планету, от которой улетел, и испытал новое потрясение. Внизу уже не было ни гигантского «граненого» мира, ни какого-либо подобия Япета! Там не было ничего – только исчерна-черное пятно среди звезд, зиявшее словно дверь из темной комнаты, распахнутая в еще более темную ночь. И сейчас же у него на глазах «дверь» закрылась. Не отдалилась от него, нет, а постепенно заполнилась звездами, словно то была прореха в пространстве и ее залатали… Он остался один, совсем один, в этом чуждом небе.

Капсула медленно разворачивалась, и взгляду Боумена открывались все новые чудеса. Сперва он увидел шарообразный сгусток звезд – чем ближе к центру, тем гуще они теснились, так что сердцевина была уже совсем слитным сверкающим пятном. Внешние очертания шара расплывались в постепенно редеющий ореол из солнц, незаметно сливающийся с фоном более удаленных звезд.

Боумен догадался, что этот величественный сгусток пламени – шаровое скопление звезд. Он созерцал то, что до него человеческий глаз мог увидеть только как смазанное пятнышко света в поле зрения телескопа. Он не мог вспомнить, как далеко от Земли до ближайшего шарового скопления, но знал хорошо: в радиусе тысячи световых лет от Солнечной системы ничего подобного нет.

Капсула продолжала медленно вращаться, и взгляду Боумена открылось новое, еще более странное явление – огромное красное солнце, во много раз больше Луны, какой она видится с Земли. Боумен мог свободно смотреть на него; судя по окраске, солнце это было не горячее раскаленного уголька. Кое-где по сумрачно-багровой поверхности текли ярко-желтые реки, пылающие Амазонки, извиваясь на десятки тысяч километров и затем теряясь в пустынях умирающего солнца.

Умирающего? Нет, это было ложное, ошибочное впечатление, подсказанное человеческим опытом и чувствами, которые порождены красками закатов на Земле да мерцанием дотлевающих угольков в камине… А эта звезда пережила пламенное буйство юности, за несколько быстролетных миллиардов лет промчалась через фиолетовый, синий и зеленый участки спектра и ныне вступила в возраст устойчивой, спокойной зрелости, продолжительность которого трудно было даже вообразить. Все, что было в ее прошлом, – меньше тысячной доли того, что ей предстояло. История этой звезды только начиналась.

Капсула перестала поворачиваться; теперь огромное багровое солнце смотрело прямо на Боумена. Хотя движения не ощущалось, он знал, что по-прежнему находится во власти тех сил, которые унесли его сюда от Сатурна. Вся наука и техническое мастерство Земли казались безнадежно примитивными по сравнению с этими силами, влекущими его навстречу неведомой, непостижимой участи.

Он напряженно вглядывался в пространство впереди, пытаясь увидеть цель, к которой его влекло, – может быть, какую-нибудь планету, вращающуюся вокруг этого солнца. Но он не заметил нигде ни видимого диска, ни особо яркой точки; если у солнца и были планеты, он не мог разглядеть их на звездном фоне.

Вдруг на самом краю багрового солнечного диска он заметил нечто странное. Там возникло и быстро разгорелось белое сияние – быть может, внезапное извержение или вспышка, из тех, что время от времени происходят почти на всех звездах.

Сияние становилось все ярче, оно голубело и разливалось по краю солнечного диска, кроваво-красные оттенки которого быстро поблекли перед ним. Усмехнувшись над нелепостью своей мысли, Боумен все же подумал, уж не наблюдает ли он восход солнца… на солнце. Так оно и было. Над пылающим горизонтом солнца поднималось светило не крупнее окружающих звездочек, но такое яркое, что на него невозможно было взглянуть. Крохотная бело-голубая точечка, яркая, как сияние электрической дуги, понеслась с невероятной скоростью поперек солнечного диска. Видимо, она двигалась очень близко к поверхности своего гигантского партнера, потому что прямо под ней вздымался увлекаемый ее притяжением огненный столб высотой во многие тысячи километров – как бы приливная волна планеты, вечно несущаяся вдоль экватора красного солнца в тщетной погоне за летучим огоньком в небе. Очевидно, эта пронзительно сияющая булавочная головка была белым карликом – одной из странных яростных малых звезд размером не больше Земли, но в миллион раз превосходящих ее массой. Подобные «неравные браки» среди звезд нередки, но мог ли помышлять Боумен, что ему доведется увидеть такую двойную звезду своими глазами? Белый карлик пробежал почти над половиной багрового диска – на полный виток ему. требовалось, наверно, всего несколько минут, – когда Боумен убедился, наконец, что его капсула тоже движется. Одна из звезд впереди становилась все ярче и начала перемещаться относительно общего фона. Видимо, это небольшое небесное тело очень близко – может быть, оно и есть тот самый мир, куда он летит?..