Воин Марса - Клайн Отис Эделберт - Страница 32

Вил поднял ладони к лицу.

– Прикрываю глаза перед зовилом Ксансибара, – сказал он.

Торн прикрыл ладонями свои глаза, отвечая на салют.

– Вот и все, – сказал Мирадон. – А теперь, поскольку ты настаиваешь на том, чтобы так скоро покинуть нас, Лал-Вак проводит тебя на крышу. Я тоже скоро приду туда, чтобы проститься с тобой.

Торн и Лал-Вак покинули приемную залу и двинулись вверх по лестнице, ведущей на, крышу.

– Скажи мне, Лал-Вак, – начал Торн, – каково значение этого покрова? И что такое «зовил»?

– Зовил, – отвечал ученый, – это сын вила, как зорад – сын рада. Этот покров и церемония, которая к нему прилагалась, сделали тебя принцем императорского дома Ксансибара.

– Кажется, я получил все, о чем мог мечтать на этой планете, – мрачно пробормотал Торн, – кроме того, чего я желал бы более всего.

– Полагаю, ты имеешь в виду Нэву? – отозвался Лал-Вак. – Не думай, что она потеряна для тебя раз и навсегда. Знаешь, женщинам ведь свойственно менять свои решения.

На крыше дворца Торна ожидал большой флаер. Вокруг него стояли высшие чиновники Ксансибара.

Над верхней ступенькой лестницы появилась золотая львиная грива вила Мирадона. Когда вил ступил на крышу, все придворные отсалютовали своему повелителю. Вил подошел к Торну и положил ему на плечи свои большие ладони.

– Прощай, сын мой, – сказал он, – и береги то, что я доверил тебе.

Торну почудилось, что при этих словах голос вила дрогнул и глаза подозрительно блеснули.

– Прощайте, ваше величество, – отвечал землянин.

Торн прошел в кабину флаера вместе с пилотом и Ворцем и закрыл за собой дверь. Затем он оглянулся, чтобы выбрать себе место, и вскрикнул от изумления.

В кресле у окна сидела Нэва в изумительно красивом одеянии ярко-синего цвета, с золотым шитьем. Она улыбнулась Торну. Землянин бросился к девушке и наклонился к ней.

– Ты!.. – воскликнул он. – Я не верю собственным глазам!

– Лал-Вак принес мне твое письмо, – отвечала она. – И когда я прочла его, то решила простить тебя.

– Но… но как ты оказалась здесь, во флаере, да еще в одеждах королевских цветов?

– Потому что я единственная дочь вила Мирадона и, как никто другой, имею право носить эти цвета.

– А как же Тэйна?

– Тэйна, – отвечала Нэва, – дочь Иринц-Тела. Вил Ми-радон, мой отец, отправляясь в изгнание, хотел обеспечить мою безопасность и дать мне все привилегии, что были моими по праву рождения. Поэтому он поменял меня с Тэйной, когда мы были еще совсем маленькими. Тэйна об этом еще не знает, а я узнала правду только пять дней назад.

Торн смотрел на нее и дивился тому, что был так слеп, не заметив прежде разительного сходства между этой девушкой и золотоволосым вилом.

– Значит, его величество, твой отец, знает, что ты улетела со мной?

– Конечно. Зачем же еще он бы совершил церемонию, которая сделала тебя зовилом Ксансибара?

– Понятия не имею зачем.

– Да потому что, глупый, он мог сделать тебя принцем своего дома, только сделав моим мужем! Другого-то способа нет.

И тут-то наконец Торн понял все. Он заключил Нэву в объятия и отыскал губами ее покорные губы.

– Нэва, любовь моя! – прошептал он. – Неужели ты и вправду моя жена?

– До самой смерти, да поможет тебе Дэза! – лукаво отвечала она.

Но ее чудесные глаза сияли при этом как звезды, и невозможно было не понять, что означает это сияние.