Дети Великой Реки - Киз Грегори - Страница 8

Старик со вздохом остановился на середине буквы, затем дописал ее и отложил кисточку.

– Можешь звать меня Ган, – сказал он.

– Но ведь это не имя. Это старинное слово, означающее «учитель».

Ган отставил в сторону доску.

– Тебе даже и это известно, маленькая принцесса? А что еще ты знаешь?

Хизи уловила насмешку в голосе старика.

– Я умею читать, если ты об этом.

– Умеешь читать слоговую азбуку? Да это умеет любой ребенок. А вот знаешь ли ты буквы старого алфавита?

– Некоторые знаю.

– И кто же, скажи на милость, научил тебя?

Голос Гана по-прежнему звучал насмешливо, от чего Хизи вдруг почувствовала себя неуверенно и насторожилась.

– Этому учат всех детей из царского дома, – сказала она едва слышно.

– Нет уж, принцесса, ты мне не лги. Это первое и главное, чему я тебя здесь научу. Говорить правду. С помощью ивового прута, если понадобится.

– Посмей только, – вдруг рявкнул Тзэм.

– Придержи язык, слуга. Ты представил свою госпожу, и хватит с тебя. Теперь умолкни. И чтоб больше я тебя не слышал, пока сам не найду нужным задать вопрос. Ишь разговорился… Изволь-ка ждать за дверью.

– Этого не будет, – твердо сказала Хизи и, сделав шаг, встала рядом со своим телохранителем. – Тзэм всегда там, где я. Всегда.

– Но не здесь. Здесь его не будет, по крайней мере до тех пор, пока он не научится читать.

На самом деле Тзэм умел читать, но Хизи поняла, что ей не следует в этом признаваться. Слуги, знавшие грамоту, считались опасными, и их часто наказывали.

– К сожалению, он не умеет читать. – Хизи почувствовала, что у нее дрожит голос. Ее самоуверенность мгновенно улетучилась в присутствии этого страшного старика.

– Значит, он должен ждать снаружи.

– Нет!

– Принцесса, либо он будет ждать за дверью, либо я отправляю донесение во дворец, дозволяющее тебе учиться здесь. Это то, что я обязан сделать в любом случае, – сказал раздраженно Ган.

После некоторого колебания Хизи уступила.

– Жди снаружи, Тзэм, – сказала она.

Тзэм ничего не ответил, но всем своим видом показывал, что не одобряет решения принцессы. Он молча побрел к дверной арке и занял место снаружи у самого входа так, чтобы видеть, что делается в зале.

Ган проводил его взглядом, никак не выдав своего удовлетворения тем, что его распоряжение исполнено.

Затем он поднялся и подошел к ближайшей книжной полке. Минуту подумав, он выбрал том, вынул его и принес Хизи.

– Открой на первой странице и прочти, что здесь видишь, – сказал он.

Хизи осторожно взяла книгу. Книга была старая, с медными позеленевшими застежками, судя по переплету, из какой-то незнакомой кожи, ей было не менее ста лет; бумага стала совсем ветхой от времени и частого употребления. Хизи раскрыла книгу и довольно долго всматривалась в черные выцветшие буквы.

– Тут что-то про Болотные Царства, – наконец произнесла она. – В этом разделе говорится о ежегодных затоплениях дельты.

– Читай вслух.

Откинув с лица волосы, Хизи взглянула на Тзэма.

– Да, поглядим, что тут. «С этого начинается наша… – какое-то непонятное слово – мы предпринимаем – снова непонятно – большой передел земель в дельте – ах да, незатопленных – множество плотин и дамб…»

– Достаточно! – Ган взял книгу у нее из рук и осторожно закрыл ее.

– Прости меня, – прошептала еле слышно Хизи, – я не все буквы сумела прочитать.

Ган снова уселся на стул.

– Мне интересно знать, как ты могла выучить хотя бы часть из них.

– У меня есть несколько книг.

– Правда? На старом алфавите?

– У меня есть экземпляр гимна «Печальных земель».

– Кто же все-таки научил тебя читать этот гимн?

– А у меня еще есть книга про старый алфавит.

Ган скривил губы в ухмылке:

– Ты хочешь сказать, что научилась сама?

– Да.

– Этим, очевидно, и объясняется твое ужасное произношение, прав я?

Хизи почувствовала, как глаза наполняются слезами.

– Я не знала, что у меня плохое произношение.

Ган едва заметно пожал плечами.

– Зачем тебе учиться здесь, принцесса?

– А что мне еще остается делать?

– Как что? Ходить на званые вечера. Кокетничать с молодыми людьми. Ты ведь почти взрослая женщина.

– Я не люблю званых вечеров.

Ган понимающе кивнул.

– Скажу тебе откровенно, принцесса, я немало удивлен тем, что ты самостоятельно, без чьей-либо помощи, выучила так много букв древнего алфавита. Это говорит о том, что где-то в этой черепушке есть здравый смысл. Вот вы, королевские отпрыски, очень часто являетесь сюда, не считаясь с моим временем, с одной лишь целью – кое-как кое-чему выучиться, чтобы при случае блеснуть остроумием и своей ученостью и таким способом произвести впечатление при дворе. И уж поистине диковина, что молодая женщина знает старый алфавит. Будь ты мужчиной, принцесса, я мог бы тебя здесь оставить и чему-то выучить. Но ведь пройдет годик-другой, ты станешь взрослой женщиной и выйдешь замуж за смазливого дурака. И ему уж точно не захочется, чтобы жена была умнее его. Поэтому учить тебя – пустая трата времени, которого у меня не так много.

Хизи стояла и молча слушала, а в душе у нее, кроме страха, таилась злость, которая, как кошка, неожиданно выскочила наружу.

– Я не заставляю тебя тратить на меня время, – огрызнулась она. – Можешь меня ничему не учить. Мне плевать. Сиди и пиши своей дурацкой кисточкой и своей дурацкой тушью. Я сама найду, что мне надо. Выучусь сама, как всегда училась. Оставь меня в покое и не мешай мне.

Ган покачал головой.

– Нужно знать, как пользоваться библиотекой, – сказал он. – Независимо от того, можешь ты читать или нет. Ты говоришь, что тебя интересует архитектура, и думаешь, что книги по архитектуре так прямо и прыгнут тебе в руки. Ты, очевидно, полагаешь, что они хранятся в одном месте.

– Мне плевать! Я сама найду все, что мне нужно.

Ган не сводил с нее внимательных глаз, и под его скептическим взглядом Хизи почувствовала, как злость уходит. А без гневного запала трудно было противостоять насмешливой проницательности Гана. Она, однако, не сдавалась. И даже когда злость остыла, она вдруг испугалась своей неожиданной вспышки.

Она раздумывала, не стоит ли ей добавить «пожалуйста» к своим последним словам, но язык будто прилип к гортани.

Ган вдруг сказал:

– Ну, хорошо. Давай договоримся. Ты будешь тише воды, ниже травы. И не будешь со мной заговаривать. Кроме того, ты будешь очень осторожно обращаться с моими книжками. Если разорвешь хотя бы один листок, я немедленно уведомлю об этом твоего отца и доступ сюда тебе будет запрещен. Ну как? Принимаешь все эти условия, принцесса?

Хизи молча кивнула. Она, наконец, перевела взгляд и уставилась на замысловатый узор на ковре.

– Вот и прекрасно. – Ган положил доску на колени и вернулся к прерванной работе. На Хизи он больше ни разу не взглянул.

Дрожь в коленях не унималась. Хизи повернулась и оглядела сотни бесчисленных полок, которые, казалось, вели куда-то в неизвестные глубины.

Будто я снова в темноте, подумала она. Два года назад я ступила в кромешный мрак в поисках Дьена. И я опять пришла к тому же.

– Как все запутано, – сказала Хизи, когда они с Тзэмом сидели в саду и ветер трепал над ними тополиные листочки. – И хотя точно знаешь, что ищешь, ты все равно можешь никогда ничего не найти.

– А что ты хочешь найти? – пробормотал Тзэм, яростно расчесывая муравьиный укус на волосатой голени.

Совсем рядом с ними журчала вода в алебастровом фонтане под солнечным лазурным небом. Сад на крыше материнских покоев был любимым местом Хизи.

Хизи ухмыльнулась.

– Карты. Старинные карты, начертанные до того, как был построен этот город на месте затопленного. Карты, по которым можно будет представить себе, где искать Дьена и можно ли добраться до него иначе, чем по Лестнице Тьмы.

– Если Дьен даже… – Тзэм оборвал фразу, не договорив. Сколько раз за эти два года они спорили. Хизи упорно отказывалась признать, что Дьена нет в живых, пока у нее не будет доказательств.