Дети Великой Реки - Киз Грегори - Страница 65

– Богиня?

– Да. Она сказала, я слишком стар для ее милой доченьки. О, она и в самом деле была необыкновенно мила и прелестна, едва минуло шестнадцать. Она еще никогда не видела мужчины. Но мне известна была одна волшебная песнь, которая должна была усыпить Нухинух, а девушку я надеялся уговорить. Она-то была не против пойти со мной – уж очень ей надоело сидеть в горах. Мы с ней как бы заключали взаимовыгодный договор, потому что для брака, она это понимала, я слишком стар. И мы уже пустились бежать, когда Нухинух вдруг проснулась. Повезло же ей!.. Я зачаровал себя другой песнью и улизнул домой, но, подходя к дому, увидел, что богиня дожидается меня там! От некоторых богов и богинь нельзя скрыться нигде, разве что на Реке. Богу Реки они не смеют даже на глаза показаться. Вот я сижу тут, гадаю, долго ли еще старуха будет безумствовать. Еще несколько лет, наверное, придется ждать.

Старик хлебнул чаю.

– Люди приезжают ко мне сюда, привозят подарки. Я говорю всем, что решил стать отшельником, и поселился здесь. Вот меня и расспрашивают о том да о сем. Но вам-то я могу сказать правду, потому что вы не из племени менгов.

Старик лукаво улыбнулся и вновь отхлебнул чаю.

Нгангата чувствовал себя несравненно лучше, как это бывало всегда, когда они высаживались на острове. Допив чай, он спросил, можно ли взять еще. Старик кивком указал на чайник.

– Мои соплеменники, – немного погодя сказал старик, – считали, что я слишком болтлив. А с тех пор как я живу один, я стал еще болтливее. Хин, как видите, не слишком-то разговорчив. Но ему интересно, что привело вас сюда, так далеко от лесов и пастбищ.

Хин тихо поурчал, однако вряд ли в знак согласия со словами старика.

– Для того чтобы это объяснить, – сказал Нгангата, прежде чем Перкар успел ответить, – нужно все с самого начала рассказать о Перкаре. Хину надоест слушать.

– Хину на его веку доводилось выслушивать истории и подлиннее, – заверил их старик.

Перкар взволнованно заерзал, вспомнив недавний разговор с Нгангатой о воспевании героев. Пожав плечами, Нгангата приступил к рассказу.

– Как и в твоей истории, все началось с ухаживания за богиней.

Вряд ли Нгангата сумел бы сложить песнь об этой истории, как Эрука. Но Нгангата попросту пересказывал события, и делал это ясно и выразительно. То, что он говорил о песнях, было верно. Все ужаснейшие проступки Перкара он свалил на козни богов. Даже свою с Перкаром драку он изобразил как испытание, которое магическим образом способствовало укреплению дружбы. В убийстве старой хранительницы сокровищ был виноват, как изобразил Нгангата, только Апад, но даже Апад не выглядел при этом дурно. Перкар помнил эту сцену, будто бы она случилась вчера: как испуганы и взволнованы были они оба и как Апад то казался безгранично самоуверенным, то терял веру в себя. По словам Нгангаты, Апад был подлинный герой, обманутый волхвованиями злого Лемеи. Как ни странно, Перкар, слушая друга, почувствовал себя несколько лучше. Прежде он старался не думать о своих мертвых друзьях, но теперь Нгангата давал ему право вспоминать их, не терзаясь угрызениями совести. Нгангата совершенно не коснулся недостатков Перкара, а о себе самом упоминал с таким пренебрежением, что у Перкара даже в животе похолодело. Зато об Эруке и Ападе он говорил как о прославленных героях. Такой рассказ был, со стороны Нгангаты, проявлением неслыханного великодушия, но было в нем нечто, заставившее Перкара удержаться от восклицания: «Все было не так!» Великодушно прощая Перкара, Нгангата тем самым наказывал его, и потому надо было снести все – и великодушие, и боль.

– Река несет нас к низовьям по воле Духа Реки, – закончил Нгангата. – Нам неясно наше предназначение, но мы готовы встретить свою судьбу, какой бы она ни была.

Братец Конь слушал с интересом, изредка кивая, очевидно, история показалась ему трогательной. К концу он заметно оживился.

– А знаете что, – сказал он, после того как они поели ухи, – я ведь там был, в этом городе.

– Так, значит, он существует в действительности? – спросил Перкар. Это было не совсем то, что он хотел бы узнать, но, возможно, старик разговорится.

– Да, этот город существует в действительности. Величайший город в мире. Однажды, совсем молодым, я побывал в низовьях Реки с отрядом воинов. Привела нас туда безумная мысль захватить город.

Старик рассмеялся, вспоминая.

– Но, добравшись туда, мы убедились, насколько безумна наша затея. И потому мы отправились в одну из портовых таверн и напились там в компании речников. Они отобрали у нас все, что было, даже мечи сняли. Но как красив этот город! Пугающе красив.

– Да, в моих снах он предстает страшным.

– В этом городе существует только Река, – продолжал Братец Конь. – И больше ничего. В домах не водятся домовые, нет ни богинь – покровительниц очага, ни духов, обитающих в деревьях. Их всех убили. Но и Дух Реки не наделен безграничным могуществом. Он пожирает только тех, кто оказывается рядом. Однако там, в городе, нет никаких богов, только Река.

Старик с сожалением покачал головой.

– Город прекрасен, но мертв. Там живут призраки – и дети Реки.

– Дети Реки?

– Я уже говорил, что там нет никаких богов, – сказал Братец Конь. – Мне дано видеть богов; я видел бога нашего племени Йуша едва ли не с младенчества. Когда я был в Ноле, там я видел только Реку – и еще некоторых людей, которые правят городом. Они напоминали богов.

– Они убили богов, живших в земле и на земле, – пояснил Нгангата. – Река произвела людей, которые выглядят как боги. И они служат Духу Реки.

Нгангата повернулся к Перкару.

– Я тебе однажды говорил, – напомнил он, – что Река все упрощает.

Перкар покачал головой.

– Жители города поклоняются этим полубогам?

Братец Конь кивнул:

– Да, их называют Рожденными Водой.

– Во сне мне снилась девочка, – задумчиво сказал Перкар. – Я хотел помочь ей, что-то сделать для нее. Чем ближе мы к низовьям, тем отчетливее становится этот сон.

Братец Конь нахмурился.

– Об этом я ничего не могу сказать, – проворчал он. – Может быть, не Нол вас призывает, но чары наслала какая-то богиня? Хотя в Ноле нет никаких богинь…

– А как же Рожденные Водой? Ты говоришь, они подобны богам.

– Да, подобны. Они похожи на богов так же, как гнев похож на любовь. Оба чувства сильны настолько, что могут побудить к убийству, и тем не менее они очень разные и имеют разный исход. Я думаю, что в Рожденных Водой говорит и действует Река. Обычно Дух Реки спит. Но сейчас он бодрствует – и это, наверное, вы разбудили его. Но я все же думаю, что его разбудили Рожденные Водой.

– Ты это знаешь точно?

– Нет, но я это чувствую. В городе я был всего лишь однажды, много лет назад. Только недавно я стал размышлять о Реке и о Ноле.

– С тех пор, как ты поселился на острове.

– Нет, только последние несколько месяцев. Ваши приключения навели меня на раздумья.

– Наши приключения?

– Да, они заставили меня задуматься о таком огромном боге, голова которого не ведает, что делают ноги.

Братец Конь отряхнул свои кривые короткие ножки и поднялся.

– Я размышлял о вестях, которые путешествуют от верховий к низовьям реки, будто старый говорун. Мы, сидя тут с Хином, частенько прислушиваемся к его бормотанию.

– И о чем же рассказывает этот старый говорун?

Братец Конь пристально взглянул на Перкара.

– О тебе, конечно.

Перкар нес вязанку хвороста, прикидывая, как долго плыли сюда с севера эти ветки. Высоко над ним звезды таяли в великолепном сиянии Бледной Королевы, и в первый раз за много дней Перкар ощутил едва ли не физическую тоску по родимым пастбищам. Как давно он оставил их? С тех пор прошло уже много месяцев. Жизнь его кончилась, теперь он действовал как герой истории, рассказанной Нгангатой. И история эта, предвидел Перкар, еще не завершена. Разумеется, многое приукрашено, но так украшают мертвецов, одевая в красивые платья, которые, они не носили в жизни.