У меня есть твой номер - Кинселла Софи - Страница 16

Аккуратно печатаю письмо незабинтованной рукой.

— Отправили? — спрашивает Сэм.

Мой большой палец лежит на клавише «отправить», но я не делаю этого.

— Алло?

— Не называйте ее «Вив», — неожиданно для себя говорю я. — Она этого терпеть не может. — Предпочитает «Вивьен».

— Что? — Сэм совершенно ошарашен. — Откуда, черт побери…

— Так было написано в одном из старых писем. Она просила Питера Снелла не звать ее «Вив», но он не обратил на это никакого внимания. И Джереми Этелинг тоже. А теперь и вы туда же.

Наступает непродолжительное молчание.

— Поппи, — наконец произносит Сэм, и я вижу, как сдвигаются его темные брови, — вы читали мою переписку?

— Нет! — защищаюсь я. — Просто просмотрелапару…

— Вы уверены насчет «Вив»?

— Ну конечно!

— Сейчас, минуточку… — Он молчит, я слышу стук клавиш и засовываю в рот кусочек глазури. Затем Сэм снова обращается ко мне: — Вы правы.

— Разумеется, права.

— Хорошо. Исправьте на «Вивьен».

Исправляю и отсылаю письмо.

— Сделано.

— Спасибо. Вы всегда такая сметливая?

Ну да. Только вот единственное слово, которое я способна выложить, играя в «Скраббл», это «вор».

— Всегда, — с сарказмом отвечаю я, но не думаю, что он обращает внимание на мой тон.

— Ну, я у вас в долгу. И мне жаль, что я нарушил ваше веселье. Просто это было очень срочно.

— Не беспокойтесь, я все поняла. Знаете, я уверена, что на самом-то деле Вивьен хочетостаться в «Уайт Глоуб Консалтинг».

Упс. Просто вырвалось.

— Правда? Я думал, вы не читаете моих писем.

— Не читаю! То есть… Пробежала глазами одно или два. Чтобы иметь представление.

— Представление! — коротко смеется он. — Ну, Поппи Уотт, и какое у вас представление? Я спрашивал об этом всех подряд, так почему бы вам не внести свою лепту в общее дело? Почему наш ведущий стратег смотрит на сторону, хотя я чего только ей не предлагал — продвижение по службе, деньги…

— Это проблема, — обрываю я его. — Всего этого ей не нужно. Просто она не любит, когда на нее давят, особенно средства массовой информации. Как в тот раз, когда ей пришлось без подготовки выступить по Радио-4.

В телефоне тишина.

— Так… Ну и что тут у нас происходит? — наконец ровным тоном вопрошает Сэм. — Откуда вам известны такие подробности?

Мне не выкрутиться.

— Это было в ее отчете о переаттестации, — признаюсь я. — Мне было скучно в подземке…

— В отчете ничего подобного не было, — отрывисто говорит Сэм. — Поверьте, я изучил этот документ вдоль и поперек.

— Не в последнем. — Я сконфужена. — А в том, который она подготовила три года тому назад. — Не могу поверить, что признаюсь, что прочитала и его. — Кроме того, она написала об этом и в письме к вам: «Я поделилась с вами своими проблемами, но вы проигнорировали их». Вот что она имела в виду.

Дело в том, что мы с Вивьен похожи. Мне тоже было бы страшно выступать по Радио-4. Там все ведущие разговаривают как Энтони и Ванда.

Опять молчание, такое долгое, что я начинаю думать, что нас разъединили.

— В этом что-то есть, — в конце концов произносит Сэм.

— Это всего-навсего мое соображение, — бормочу я. — Возможно, я не права.

— Но почему она не сказала этого мне?

— Вероятно, ей было неловко. Может, она думает, что уже высказала свою точку зрения, а вы никак не отреагировали. Может, считает, что проще сменить работу.

— Ладно. Спасибо. Я так и буду действовать. Очень рад, что позвонил вам. Еще раз простите за беспокойство.

— Без проблем. Если честно, я была рада вырваться.

— Все так плохо? — удивляется он. — Повязка прокатила?

— Это самая маленькая из моих проблем.

— А в чем дело?

Понижаю голос, не отрывая взгляда от двери:

— Мы играем в «Скраббл». Это кошмар.

— «Скраббл»? Обожаю его.

— Вам, наверное, не доводилось играть в него с семейкой гениев. Они выкладывают слова вроде «чебурек». А у меня получилось «вор».

Сэм хохочет.

— Рада, что развеселила вас, — холодно говорю я.

— Ну, перестаньте. — Он больше не смеется. — Я у вас в долгу. Скажите, какие у вас буквы, и я придумаю хорошее слово.

— Не помню я своих букв! Я сейчас в кухне.

— Что-то вы должны помнить. Напрягитесь.

— Ну хорошо. У меня есть «Э». И «Ф». — Разговор у нас такой чудной, что я не удерживаюсь и хихикаю.

— Идите и посмотрите, что там у вас еще. Напишите мне. И я пришлю слово.

— Я думала, вы на семинаре!

— Можно быть на семинаре и одновременно играть в «Скраббл».

Он это серьезно? Очень странная идея.

Кроме того, это будет нечестно.

К тому же кто сказал, что он хорошо играет в «Скраббл»?

— Ладно, — соглашаюсь я.

Возвращаюсь в гостиную, где будущие родственнички выложили на доске еще множество невообразимых слов. Кто-то выдал КЛЮЗ. Это вообще на каком языке?

— Все в порядке, Поппи? — Голос у Ванды ужасно фальшивый, и я понимаю, что речь у них шла обо мне. Наверное, сказали Магнусу, что если он женится на этой дебилке, то его оставят без единого пенни.

— Замечательно! Звонил пациент, — добавляю я, скрещивая пальцы за спиной. — Иногда я даю консультации заочно. Мне нужно отправить ему сообщение, вы не против?

Никто не отвечает. Все снова склонились над доской.

Направляю телефон так, что на экране появляется доска и мои буквы. А потом фотографирую.

— Семейный снимок! — объясняю я, когда они поднимают глаза, заметив вспышку. И быстренько посылаю фото Сэму.

— Твоя очередь, Поппи, — говорит Магнус И тихо спрашивает: — Тебе помочь, дорогая?

Знаю, он добр ко мне. Но что-то в его тоне уязвляет меня.

— Спасибо, не надо. — Переставляю фишки на подставке, стараясь выглядеть как можно увереннее.

Через минуту украдкой бросаю взгляд на телефон — вдруг сообщение пришло без сигнала? — но там ничего нет.

Остальные смотрят на свои фишки или на доску. Атмосфера напряженная, как на экзамене. Я еще быстрее переставляю буквы, ожидая, что мне на ум придет какое-нибудь длиннющее слово. Но ситуация дерьмовая. Могу выложить только ЛОБ.

Телефон по-прежнему молчит. Сэм, должно быть, пошутил. На меня накатывает волна унижения. Что он подумал, когда получил фотографию доски?

— Есть какие-нибудь идеи, Поппи? — бодро спрашивает Ванда, словно я умственно отсталый ребенок. Наверное, пока я была на кухне, Магнус попросил родителей быть поласковее со мной.

— Обдумываю разные варианты, — пытаюсь весело улыбнуться я.

Ладно. Тянуть больше невозможно. Поставлю ЛОБ.

Нет, БОТ, в нем на одно очко больше.

С опустившимся сердцем ставлю на доску «Б» и «О», и тут на телефоне высвечивается сообщение.

О боже.

Давлюсь хихиканьем, и Энтони в недоумении смотрит на меня.

— Простите, — быстро говорю я. — Просто… мой пациент пошутил.

Телефон снова подает сигнал.

— Значит, это ваше слово, Поппи? — Энтони пытается одобрить мою жалкую попытку. — БОТ? Молодец!

Его сердечность ранит меня.

— Простите! Лучше я поставлю вот что.

Тщательно выкладываю ЭУФОРБИЯ и откидываюсь на спинку стула.

Воцаряется потрясенное молчание.

— Поппи, милая, — наконец произносит Магнус, — ты должна была поставить настоящееслово. Нельзя выдумывать…

— О, вы его не знаете? — Всеми силами стараюсь изобразить изумление. — Прошу прощения, я думала, оно общеизвестно. Это научное название молочая, — вещаю с умным видом, словно я Стивен Фрай. ®— Это в честь Эфорба, придворного врача нумидийского царя. Я как-то смотрела документальный фильм о лекарственных растениях. Ботаника — моя страсть.