Реникса - Китайгородский Александр Исаакович - Страница 28

Откуда же такой успех астрологии? Ведь ясно, что они ошибались в своих предсказаниях значительно чаще, чем угадывали.

Конечно, это так. Но всё дело в том, что невыполнение прогнозов забывается, а удача становится широко известной. Кроме того, астрологи были достаточно умны, чтобы делать свои предсказания по возможности более расплывчатыми и украшать их многочисленными «если» дабы была возможность подвести свершившееся под формулу гороскопа и сохранить мосты для отступления.

Борьбу с магией начало христианство. Однако на самом деле эта война обернулась против магов и чародеев, а не против веры в чудеса. Иначе и быть не могло, поскольку в основе любой церкви лежат также чудеса.

Но новообращенные христиане не сразу освободились от веры в духов и демонов. В течение веков они продолжали верить в действенность амулетов, демонов, якобы способных принимать обличье животного, в возможность вызывать мертвых и вести с ними беседу, в возможность получать вести на расстоянии… Они отрицали магию как дьявольское занятие, но верили в нее с прежней силой и прибегали к ней, когда желание узнать свою судьбу или повлиять на нее становилось слишком сильным. Авторитеты церкви вынуждены были издавать законы, подобные следующему (конец IV века).

«Ни один человек независимо от его положения, ранга, рождения, состояния не смеет поклоняться идолам и приносить им жертвы… Тот, кто осмелился заколоть животное с тем, чтобы узнать судьбу по виду его внутренностей, будет рассматриваться как виновный в оскорблении величества…»

В VI-VII веках церковью, казалось бы, одержана победа. Триумф новой веры рассматривался как поражение дьявольской силы, но, конечно, не как разрушение веры. Напротив, рассказывалось, что демоны сбежали, испуская жалобные крики, покинули своих идолов, около которых они прятались, оракулы онемели, и воздух, заполненный нечистой силой, был очищен знаками снятого креста. История показывает, что произошла лишь смена форм. Существо оставалось тем же, и вера в сверхъестественное сохранилась практически в том же виде.

Странного в этом, конечно, нет ничего, так как нельзя бороться с суевериями, заменяя их господом богом.

И действительно, поскольку вера в ад была сохранена, то было вполне естественно оставить на вооружении заклинания против дьявольской силы. Астрологи и маги оказались в этом отношении гораздо более последовательными, чем церковь. Именно поэтому (правда, скрываясь и таясь) они продолжали практиковать свое искусство и находили без труда клиентов в любых слоях общества.

Напрасно церковь говорила, что прибегающие к услугам чародеев тем самым входят в общение с чертом и теряют свою душу. Простое любопытство, желание отомстить, разбогатеть, достигнуть власти – все эти чувства оказывались сильнее запретов церкви. И имеется бесчисленное количество доказательств, что маги, чародеи и предсказатели сохраняли свое влияние в ту эпоху, когда, казалось бы, от политеизма (многобожия) не осталось и следа. Запрет обратиться к тому, кто может сотворить чудо, оказался тщетным.

Да, вера в чудеса не покидала и отцов церкви. Фома Аквинский, на учении которого покоится современный католицизм, признает реальность колдовства, а ураганы и грозы считает делом рук скверных демонов.

Можно смело сказать про средневековую Европу, что она сохранила все суеверия времени политеизма. Их лишь обрядили в другие одежды, но сохранили прежние черты. Духам и божествам Востока и Древней Греции не было отказано в праве на жительство. Их низвели в ранг поверженных гениев, обладающих ограниченной властью, но способных делать людям лишь гадости.

Средневековая церковь признавала существование Юпитера, Меркурия или Венеры. Но не как богов, а как личин дьявола.

Вплоть до XVII века отношение к астрологии, магии и чародейству не претерпело существенных изменений. Пренебрегая велениями церкви, тайными науками занимались короли и сановники. Генрих IV и Людовик XIII – французские короли – прибегали к услугам астрологов, о чем поведал нам в своих романах Александр Дюма.

Перемена декорации началась тогда, когда на арену стало выходить естествознание. Под его давлением магические «науки» были изгнаны вначале из небесной механики (открытие Коперника подкосило астрологию), а затем из физики и химии. Магии ничего другого не оставалось, как укрепиться в физиологии и психологии – науках, менее изученных.

В XIX веке уже считалось неприличным для образованного человека верить в чертей и заклинания духов. Но вера в сверхъестественное и чудесное не была еще убита, поскольку физиологические и психологические явления были еще неясны. В этой области магия пышно расцвела под многими новыми названиями: оккультизма, теософии, метапсихологии.

В ход вошел «строгий» научный язык, имитирующий науку, эксперименты и демонстрации, глубокомысленные философские рассуждения. Но, несмотря на новые одежды, сущность магии осталась прежней: признание нематериального мира, в той или иной степени способного вмешаться в дела природы и человека и нарушить таким образом законы их существования.

У новой магии много школ и направлений. Одни ее адепты представляют себе нематериальный мир в виде душ мертвых, гуляющих по загробной вселенной. Иные полагают, что он существует в виде астральной материи, элементами которой являются человеческие мысли, живущие отдельно от породившего их мозга.

Поскольку эта стадия развития магии совпала с эпохой, когда публикование книги стало простым делом, то, несмотря на сокращение тематики, магия резко расширила поле своей деятельности, и «просветительская» работа ее сторонников стала проникать в гущи народные. Число книг по оккультизму, метапсихологии и прочему подобному бреду достигает фантастических размеров. Однажды я пришел в Ленинскую библиотеку выбрать две-три книги по оккультным наукам, чтобы рассказать о них читателю. Меня оторопь охватила, когда передо мной поставили три полных ящика библиотечных карточек. И это при условии, что уже лет сорок по вполне понятной причине эти ящички не пополняются – мы, к счастью, подобной литературы не издаем и из-за границы ее не выписываем. А что было бы, если бы ящики дополнить всем, что издается в этой области до сего времени во всем мире? Число карточек удвоилось бы или утроилось.

Успехи физиологии и психологии к началу нашего века стали столь значительными, что магии пришлось отступать и из этих областей. Отступление пошло по двум линиям. Ряд деятелей махнули рукой на естествознание, на то, что ученые называют их шарлатанами и жуликами, и откровенно стали поборниками оккультизма, полагая (и не без оснований), что на их век дураков хватит. Другая же часть любителей чудесных явлений, значительно меньшая, не пожелала оказаться выброшенной из интеллигентного общества и произвела очередную смену вывески. Слово «магия» стало уже давно синонимом чертовщины. Термин «метапсихология» также уже приобрел дурную репутацию. И магия XX века получила название «парапсихология». Эта «наука» уже как-то учитывает реальную действительность, а посему ограничивает себя лишь тремя областями деятельности: а) изучением возможностей предсказания будущего, б) возможности передвигать предметы силой желания и в) передачей мыслей на расстояние. Парапсихологи отличаются от своих предшественников и еще в одном важном отношении: они не считают возможным строить «теории» по поводу той чепухи, в существование которой они верят. Они ставят себя в благородную позу экспериментаторов, исследователей таинственных факторов, которые сегодня еще не имеют объяснения.

Прежде чем перейти к более подробному рассмотрению наук о чудесах, хочется поразмыслить на тему: откуда такая легкость в завоевании верующих. Ясно, что в распространении веры в чудеса играют роль социальные причины. Действительно, если нет борьбы с религией, значит, ослаблена борьба с чудесами любого сорта. Но это не единственные причины. Вера в чудеса имеет много психологических обоснований.

Разумеется, существует множество явлений, объяснение которых не лежит на поверхности. Когда эти явления касаются мира физического, то поиски истины остаются в руках лишь работников науки. В эту область любители «чудес» не лезут, поскольку для того, чтобы только разобраться в фактах, требуется изрядное знание предмета. Совсем иначе обстоит дело, когда речь идет о сложных событиях, происходящих в мире взаимоотношения людей. Эти явления представляют неизмеримо больший интерес для любого человека, далекого от науки, чем непонятное в мире физики. Поэтому он острее прислушивается к объяснениям психологических тайн, которые ему предлагают. Но рациональное объяснение сложных и еще совсем мало исследованных явлений, связанных с закономерностями человеческих восприятии и психики, как правило, сложно и еще не полно. Следить за рациональным объяснением не так-то легко – это требует и знаний и мыслительного напряжения. Гораздо легче принять на веру «объяснение» которое, как я говорил выше, строится по принципу детской психологии, стремящейся для каждого явления найти своего мистического носителя.