Три метра над небом. Я хочу тебя - Моччиа Федерико - Страница 35

— Как это не понимаю. Туше, туше, это значит… — И резко поворачиваю машину. Она падает прямо мне в объятия. Ее грудь у меня в руках. — Вот что значит туше, правильно?

Она снова пытается дать мне пощечину, но на этот раз я проворнее ее и парирую удар.

— У-упс, прости. То есть, пардон! Я совсем не хотел тебя «тушировать», но tu es tres jolie [26]! Ну, как мой французский? Вот мы и приехали. Не знаю, как это сказать.

Я выхожу из машины. Джин сердится.

— Удовлетвори мое любопытство: если твои друзья такие из себя эпические, то почему же ты проехал место встречи, сделав вид, что ты их не увидел?

Блин. Вот заноза. Все замечает. Я поворачиваюсь к Джин вполоборота и иду к мотоциклу. И тут же чувствую острую боль в животе.

— А это, если ты и не знаешь, называется томбe, то есть упавший и проигравший, придурок!

Джин заскакивает в машину, резко заводит мотор и на двух тысячах оборотов срывается с места. Я бегу к мотоциклу. Пара метров и я у цели.

— Нет, вы только посмотрите на него! Да пошел он в задницу. Что он о себе воображает? Ну, положим, его зовут Стэп, и что из этого? Какого черта… да, он легенда, но для кого? Для своих друзей. Эпических друзей, как он их называет. И что дальше?

— А дальше то, что он тебе нравится.

Я с детства любила представлять себя в двух лицах: Джин-1 — мстительница, а Джин-2 — умница. Так я их называла. Первая, Джин-1, мстительница — Сильвия. Между прочим, в детстве у меня была подруга, которую так звали, и я с удовольствием позаимствовала у нее это имя. Вторая Джин — умница, — Плачида, она романтичная и уравновешенная. И Сильвия с Плачидой вечно обсуждают все, что со мной происходит.

— Да, он мне нравится. И что из этого?

— Тогда ты ошибаешься.

— Объясни поточнее, что ты имеешь в виду.

— О’кей, он мне очень нравится! Мне нравятся его короткие волосы, его чувственные губы, его добрые и веселые глаза, его руки… Ах да, мне безумно нравится его чудная большая задница.

— Какая же ты злая.

— Ой, только не надо меня лечить.

— Ах, вот как?

— Да, вот так.

— Ну, если он тебе так нравится, объясни мне, зачем ты утащила у него ключи от мотоцикла?

— Потому что никто не имеет права хватать меня за грудь, без моего разрешения. Ясно? А Стэп, этот легендарный, даже эпический, такого разрешения не получал. И эти чудные ключи я сохраню как память.

— Я уверен, сейчас ты думала обо мне.

Черт, это же Стэп. И он на мотоцикле — как ему удалось уехать?

— Остановись и припаркуйся, иначе я разнесу вдребезги твой драндулет.

Наверное, он соединил провода, вот черт. Я торможу и останавливаюсь. Если он так быстро справился и поехал — пусть он и не легенда, но шустрый точно.

— Ну что? Молодец, очень весело.

— Что именно?

— Ах ты еще и дурочку разыгрываешь? Ключи.

— Ой, извини, я только сейчас заметила. Знаешь, наверное… Да, точно, ты просто ошибся курткой и положил их в мою.

Я беру ее за воротник.

— Нет, Стэп, клянусь, я только сейчас заметила.

— Не надо мне твоих клятв… Врунья.

— Ну, может быть, я их по ошибке взяла…

— По ошибке ты сильно ошиблась. Ты взяла у меня ключи от дома.

— Правда?

— По-твоему я вру?

— Быть того не может.

— Может. — Я отпускаю ее. — Ты лицемерка.

— Не называй меня лицемеркой.

Она достает ключи из кармана и с силой кидает их в меня. Я делаю шаг в сторону и ловлю их.

— Дешовка, ты даже попасть в меня не можешь. Давай, лезь в машину, я провожу тебя до дома.

— Не беспокойся.

— Да нет, я беспокоюсь. Ты представляешь опасность.

— Что ты имеешь в виду?

— Снова проткнешь колесо, кто-нибудь тебе поможет его поменять, ты, как настоящая лицемерка, плохо кончишь, а последний, с кем тебя видели, — это я.

— Ах, вот что тебя беспокоит?

— Всем известно, что я изо всех сил стремлюсь к спокойной жизни. Все, не доставай меня, садись в машину и поехали.

Джин фыркает и садится в машину. Заводит мотор, но прежде чем тронуться, опускает окошко.

— Я знаю, зачем тебе это.

Подъезжаю к ней.

— Да? И зачем же?

— Чтобы узнать, где я живу.

— На этой колымаге номер — Roma R24079. Я за десять минут могу узнать твой адрес с помощью своего друга из Управления. И ехать никуда не надо. Давай, двигай, самонадеянная лицемерка!

Я резко срываюсь с места. Блин. Стэп знает мой номер наизусть. Я сама еще не могу его запомнить. Через минуту он уже позади меня. Я вижу его в зеркало заднего вида. Ну и тип. Он едет за мной, но близко не приближается. Странно, он осторожный. Никогда бы по нему не сказала. В общем, я его совсем не знаю. Да-а…

Постепенно сбавляю скорость и держусь подальше. Я не хотел бы, чтобы Джин выкинула какую-нибудь шутку, например, резко тормознула. Это самый лучший способ вывести мотоциклиста из строя. А потом сказать ему: ты не держал дистанцию. Корсо Франча, пьяцца Эуклиде, виа Антонелли. Ну и несется эта лицемерка. Не останавливается ни на одном светофоре. На всей скорости проезжает мимо Посольства. Обгоняет машины, стоящие на светофоре, едет дальше, поворачивает, не мигая поворотником, направо, потом налево. Один полоумный гудит ей, но поздно. Виа Панама. Останавливается чуть не доезжая пьяццале делле Музе. Джин паркуется в один прием, вклинившись между стоящими машинами, не коснувшись их. Грамотно и четко. А может, просто случайно так получилось?

— Эй, ты здорово маневрируешь.

— Ты остального не видел.

— Интересно, бывает так, чтоб ты в ответ не отпустила шуточку?

— Хорошо. Спасибо за ужин, я чудесно провела время, ты был просто чудо, твои друзья — фантастические, пардон, эпические. Извини за путаницу с ключами и спасибо, что проводил. Так годится? Ничего не забыла?

— Нет. Не пригласишь к себе?

— Что-о-о? И речи быть не может. Я не приглашала к себе даже своих парней, а ты хочешь, чтобы я пригласила тебя, незнакомого человека? Еще чего!

— А что, у тебя они были?

— Парни?

— Да, кто же еще?

— Куча.

— И как только они тебя переносили?

— Они были сильны в математике. Они подсчитывали плюсы и минусы, и в сумме получалось, что положительных качеств у меня больше, чем отрицательных. Но ты, увы, в математике не силен.

— С этим предметом я, действительно, не дружил.

— Вот именно. И теперь с цифрами у тебя проблемы… Добрый вечер, господин Валиани…

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, с кем она здоровается. Сзади никого нет. И тут слышу звук захлопнувшихся ворот. Поворачиваюсь обратно: Джин стоит по другую сторону решетки, которая еще дрожит. Ворота закрылись. Ну и ловка же она.

— Хоть ты и эпический, а попался на ерунде.

Джин бежит к входной двери. Шарит в кармане. Ищет ключи. У меня уходит секунда на то, чтобы просунуть руку между прутьев, щелкнуть замком и, открыв решетку, махнуть к ней — а она по-прежнему безрезультатно ищет ключи в кармане. Подбегаю сзади и обнимаю ее. Она выкрикивает. Я держу ее крепко.

— Ты играла в детстве в прятки на счет? До трех не досчитала, а я уже тебя поймал. Теперь ты моя.

Ее волосы вкусно пахнут. И запах не сладкий, — ненавижу сладкие духи. Они пахнут свежестью, радостью, весельем. Джин пытается высвободиться, но я ее не отпускаю.

— Если ты не приглашаешь меня наверх, давай познакомимся поближе здесь.

Она пытается стукнуть меня каблуком по стопе, но я быстро расставляю ноги шире.

— Тихо… Эй, я же не делаю тебе ничего плохого. Я даже руками тебя не трогаю. Только обнял, и все.

— А я тебя не просила.

— Ты думаешь, в таких случаях надо просить: «Ну, пожалуйста, обними меня»? Джин, Джин… твои многочисленные парни так говорили?

Наши щеки почти касаются друг друга. Ее щека гладкая, мягкая и свежая, как чудесный золотистый персик, кожа прозрачная, без малейшего макияжа. Я прикасаюсь к ней губами, но не целуя, не кусая. Она крутит головой вправо, влево, чтобы высвободиться, но от меня так же трудно избавиться, как от собственной тени. Дует легкий ночной ветерок, он доносит до нас слабый запах жасмина из сада.