Вечник - Кирпичев Вадим Владимирович - Страница 39

Пообещав самое удивительное свойство зарита продемонстрировать во время экскурсии к сооружениям Зодчих, фаногид переключился на показ комплекса развлечений лунной станции. В конце концов, именно за новыми ощущениями и наслаждениями парочки летели на Фесту.

Золото повернулась к офицеру, она почувствовала: его что-то тревожит.

— Я слушаю. Ты ведь собрался сказать что-то важное?

— Любопытное. В главе Пророки из Книги Вечности есть одно странное предсказание.

Бруно на миг замялся, а потом продолжил шутливым тоном:

— В общем, не советуют джагрину заглядывать во Врата рая и смотреть в Зеркало богов.

— Почему?

— Сейчас все это звучит смешно, но Пророки утверждают: если джагрин посмотрит в Зеркало богов в несчастливый день, то — ни много ни мало — окаменеет само время.

— А когда жили твои Пророки?

— Пять тысяч лет тому назад — пастушьи времена.

— А разве были тогда космические парусники? Откуда они знали о Зеркале богов?

Бруно, как всегда, пожал плечами.

— Пророки.

— Вовсе мне не смешно, — с неожиданной серьезностью заявила фана, — я побаиваюсь древних пророчеств. Может, не полетим на экскурсию?

— Ни в коем случае. Я, можно сказать, специалист по книжным предвидениям и хорошо знаю их не буквальный характер. Это набор метафор и гипербол. Недаром многие из пророков — несостоявшиеся поэты. И самое главное: разве сегодня несчастливый день?

На экран биокома золотистым блином шлепнулась Феста. Парусник шел на посадку. Началась серия причальных маневров.

Суета высадки, расселение по номерам, сбор, обед, выдача скафандров, инструктаж — все промельтешило, как реклама в стационарном биокоме, и вот они уже летели над золотистой луной с крутым горизонтом, и громадный голубой шар Арар висел над их головами. Летели на самых обычных открытых автоэрах. Десятка машин хватило на всех туристов.

Кратер за кратером уплывал за спину, и вскоре на горизонте появился массив черноты с еле различимым алым пожаром в глубине. Массив становился все выше и шире. Туристы словно досматривали сюжет, виденный в биокомах парусника.

Наконец автоэры врезались в черноту, расступившуюся столбами тьмы, и резко пошли вверх. Поднявшись стэлсов на пятьсот, автоэр, пассажирами которого были Бруно и Фестади, сел прямо на верхушку такого столба тьмы.

Туристы очутились на вершине мегазарита. Остальные машины разлетелись по другим столбам.

Попросив никого не выходить, гид принялся рассказывать о сооружениях Зодчих и предстоящем аттракционе.

Оказалось, что на самом деле мегазариты — эти десять гигантских цилиндров, башен — образуют не круг, а эллипс, в полюсах которого находятся небольшие пирамиды, также сделанные из черного зеркала. Возраст их…

Дальше Бруно не слушал. Джагри его напряглось, что-то изменилось в нем, и визкап пытался понять эту новизну.

Со времени карнавальной ночи д-знание смогло удивить Бруно трижды. В первый раз, когда не увидело и следов того, кто управился с тигром. Во второй, когда помутнело на будушем Золота и Серебра. В третий, когда в приступе общего джагри он увидел катастрофу Будущего. Похоже, здесь, на мегазарите, джагри собиралось удивить его и в четвертый раз.

Тем временем гид стал готовить туристов к высадке на черное зеркало, давал им последние указания. Он предупредил, чтобы никто не пытался отколоть на память кусочки черного зеркала. Во-первых, это невозможно сделать даже сканфером, во-вторых, любая отколовшаяся микрочастица зарита тут же аннигилирует. Именно из-за этого эффекта погибла вторая экспедиция на Фесту.

Напряженно замолчавших южан (традиционно внимательно относящихся к своей безопасности) гид поспешил успокоить тем, что на самом деле мегазариты — это самое безопасное место на золотистой луне: в них никогда не попадают метеориты. Крепя на поясах туристов карабины с лагами, гид еще успел рассказать о самом удивительном свойстве черного зеркала.

Угол отражения светового луча заритом всегда равен углу падения. Для неподготовленного человека эффект получается почти шоковый: глядя в любую точку мегазарита, человек видит только себя. Посоветовав ни на миг не останавливаться на черном зеркале, гид спрыгнул с автоэра, а за ним посыпали и остальные. Лекции наскучили, всем хотелось поскорее начать обещанный аттракцион: прыжки с мегазаритов на пружинящих лагах.

Прыгали парами, взявшись за руки. Визкап с Фестади, отключив общую связь, чтобы не слышать визга и хохота развеселившегося народа, одними из первых шагнули в звездную пропасть.

Может быть, это были самые прекрасные мгновения в жизни Бруно. Взявшись за руки, лететь с Фестади среди звезд над золотистой луной. Видеть перед собой голубую громаду Арар. Заглядывать в шлем Фестади и видеть ее улыбку и ласковые огоньки в золотых глазах.

После прыжков туристам дали время побродить по плоской вершине мегазарита. Хохот и крики прекратились сами собой. Одни просто стояли в ступоре, зачарованно уставившись в черное зеркало, другие жались к автоэру. Аттракцион закончился. И все как-то по-другому почувствовали и увидели и космос, и столбы вечности, на которых сейчас так беззаботно резвились.

Золото прижалась к визкапу и прошептала что-то абсолютно непонятное, словно прощебетала на неизвестном языке. Бруно не успел переспросить — речь ее вновь стала совершенно нормальной:

— Жаль, что все это есть. Лучше бы не было ни Зодчих, ни этих ужасных столбов.

— Почему?

Бруно спросил, не надеясь на ответ. Он понимал, что девушка имела в виду.

Они остановились, и эффект черного зеркала заработал вовсю. Куда бы ни смотрели молодые люди, они повсюду видели себя, свои лица, которые неотступно за ними следили из кроваво-черной глубины зарита.

— Все наши идут к машине, пошли отсюда. Мне страшно.

Фестади потащила визкапа за руку, но он не сдвинулся с места, все вглядываясь в зарит.

— Что? Что ты там увидел?

— Погоди.

Джагри на этот раз не провалилось в пустоту, как бывало всегда, когда визкап пытался увидеть победителя тигра. Наткнувшись на черное зеркало, д-знание сгустилось, и в глубине зарита, в его алеющей черноте, стало проявляться светлое пятно человеческой фигуры. Еще немного, и можно было бы различить детали и наконец узнать, кто расправился с тигром, но в этот миг Бруно увидел шлем, а в нем испуганные глаза фаны.

— Я больше не могу здесь. Прошу тебя, пошли, мне очень страшно.

Фана виртуозно владела своим голосом. Его интонации говорили: если Бруно не подчинится, огонек обещания в глазах фаны погаснет навсегда. Приходилось выбирать. Вскоре они уже летели над золотистой луной прочь от столбов тьмы.

Потом был матч по карнавальному аэрболу. Здесь слились две страсти Юга — карнавал и воздушная игра в мяч.

Каждый выбрал себе карнавальный костюм с маской и взял аэрометлу. Объем станции не позволял использовать автоэры, поэтому для полетов пользовались аэрометлами: оперенными металлическими трубами на воздушной тяге. Девушки старались выбирать наряды пооткровенней. Участницы матча хорошо знали, что в коротких юбках и с металлическими трубами аэрометел между ног они выглядели весьма вызывающе.

Жесткая музыка. Вспышки света. Девичий хохот. Ведьмы, лорды и феи, летящие по воздуху, пинающие мяч и сбивающие друг друга. Струи от аэрометел в лицо. Развевающиеся волосы. Промельк женских ножек перед глазами, и тут же удар мячом в лицо зазевавшемуся. Вопль восторга от забитого гола. Падающий вниз на сетку игрок, сбитый с метлы.

А потом настала космическая ночь. Та ночь, о которой мечтали и ради которой летели и летели на Фесту влюбленные.

В полусфере прозрачного потолка горели звезды, краем голубела Арар. Голубой луч задрожал, и из него выплыла обнаженной сама богиня любви, сама золотоволосая Феста.

Богиня поцеловала молодого человека в губы, и губы его запекло так, будто их обожгло само солнце ночи. И тогда вся вселенная стала сладким солнечным счастьем, и кожа его прозрела, и всей прозревшей кожей он наконец увидел долгожданный счастливый мир.