Страна Мудрецов - Кирносов Алексей Алексеевич - Страница 4

– Ах, душа… – вспомнил король и загрустил. Погрустив немного, он спросил, указав на нас длинным пальцем: – Что за жители?

Наконец-то на нас обратили внимание…

– Новенькие, – сказал Митька-папуас. – Я их из-за канавы привел. Очень желают жить в Мурлындии, стране мудрецов.

Мы сказали: «Здрасте, ваше величество» – и назвали свои имена. Его величество тоже представился:

– Мур Семнадцатый, единственный король в Мурлындии… Много ко мне приходило новеньких, но в большинстве это оказывались скучные жители… Может, и от вас проку не будет в Мурлындии?

– Не утруждайтесь сомневаться, ваше величество! – вступился за нас Митька-папуас. – Да и за кого вы меня принимаете? Нетто я глупых привел бы? Эти жители хоть и недоростки, но обладают задатками. Я проверил!

– Какими такими задатками? – поинтересовался печальный Мур.

Митька сказал:

– Всякими, у каждого свой. Лида может восемь часов подряд в зеркало смотреться. Занятие достаточно мудрое и требует большого терпения.

Король Мур ласково улыбнулся Лидке и произнес:

– Ты не прав, Митька. Никакого терпения это занятие не требует. Было бы у меня такое миленькое личико, я бы по десять часов подряд в зеркало смотрелся… А теперь больше трех минут не выдерживаю… Скучно становится, – вздохнул король. – Ну, живи, Лида, в Мурлындии. Гуляй по лесу, собирай муравьев, смотрись в свое зеркало.

Лидка покраснела и стала оправдываться:

– Я не просто так. Я изучаю лицо, фигуру, движения, потому что хочу стать балериной. Для этого надо хорошо себя знать.

Король Мур поморщился:

– Только не подводи базу, не подводи базу. Смотришься в зеркало, это тебе нравится – и достаточно. Когда житель начинает объяснять свои поступки, только неразбериха и ералаш получаются. Не люблю этого… Ну, а ты, Петя, что умеешь делать?

– Я умею пить чернила! – заявил Петька.

– Какие такие чернила?

– Самые настоящие, – сказал Петька. – Которыми пишут.

– Ах, пишут… – король покачал головой. – Пишут, говоришь… А они что, вкусные?

– Жуткая гадость, – признался Петька.

– А зачем пьешь? – приподнял бровь король Мур.

Петька замялся, не зная как объяснить. Я ему помог.

– Потому и пьет, что жуткая гадость. Отличие от других, а во-вторых, можно поспорить на мороженое, что выпьешь чернила. А в-третьих, все удивляются, какой он герой.

– Занятно, – сказал король Мур. – Во всякой нелепости можно, оказывается, найти смысл. Ладно, Петя. Оставайся в Мурлындии. Только эти самые чернила тебе придется бросить. Пей что-нибудь другое. У нас их отродясь не бывало, да и заводить не стоит.

– Почему не стоит заводить? – удивилась Лидка.

– Начнут жители их пить, – объяснил его величество, – потом писать попробуют. А где пишут – там и читают. Это вредно.

– Мне все равно! – храбро сказал Петька. – Чтонибудь другое придумаю пить. Мало ли отравы на свете!

– А ты чем увлекаешься? – спросил король наконец меня.

Я показал, чем я увлекаюсь…

Король вскочил со своего кресла, постучал кулаком в стенку и крикнул:

– Дылда! Дылда! Пойди сюда, Дылда! Что-то покажу!

Зашла королева Дылда, длинная и худая, как береза. Платье на ней было до самого полу, а в прическе блестела какая-то брошь.

Королева спросила:

– Что ты мне покажешь? Не расцвел ли твой георгин?

– Можешь выкинуть георгин на помойку, – решительно сказал король Мур. – Теперь он ни к чему. Миша, изобрази для королевы!

Я снова стал играть «Чижики», а король тем временем рассказал корабле Дылде, кто мы такие и как очутились в Мурлындии.

Дылда похвалила меня:

– Очень приятно кушать. Это настоящая музыка.

– Не научиться ли и мне такому искусству? – задумчиво спросил его величество и посмотрел на королеву.

– Нет уж, – не разрешила королева. – Побереги свою голову. Мише все равно, он рядовой житель, а ты единственный король на всю Мурлындию, твоя голова еще может пригодиться жителям. И вообще, опять ты снял корону. Надень сию же минуту!

Печальный король поднял корону, надел ее и сказал со вздохом:

– Происхождение обязывает… Ну ладно. Не в этом счастье… Пойди, ваше величество, покорми новеньких обедом. Они в Лабаз еще не приняты, пищи не имеют.

– Покормлю, – сказала королева. – На кухне должно быть полкастрюльки похлебки, если кошке не вылили. И каша оставалась.

На прощанье король Мур сказал мне:

– Заходи в гости!

– Спасибо, ваше величество. Зайду обязательно.

Знал бы я тоща, сколько раз мне придется заходить к королю!

Митька-папуас проводил нас на королевскую кухню.

Пришла Дылда, засучила рукава и налила по миске горохового супчика. Лидка кушала медленно и деликатно, а Петька все выхлебал вмиг.

– Отличный суп, – сказал Петька. – Между прочим, дома я всегда горохового супу по две тарелки ел.

Королева поняла тонкий намек и налила ему еще мисочку. Потом положила нам каши.

– Был еще черничный компот, – сказала королева, – но его величество весь выпил. Впрочем… Митька, слетай в сад, сорви гостям по яблочку.

Мы быстро доели вкусную кашу и стали грызть яблоки. Мурлындские яблоки оказались чуть покислее бабушкиных. А может, они просто еще не дозрели.

– Хорошо жить в стране, где все можно! – воскликнул насытившийся Петька и задрал ноги на стол.

Лидка даже покраснела от такого невежества. Мне тоже стало стыдно за Петьку, и я, чтобы отвлечь внимание, спросил у королевы:

– А что это за муравьи, которых вы ловите в Мурлындии? И что это за Лабаз, в который нас еще не приняли?

– Разве вам Митька не объяснил? – удивилась королева.

– Не успел, – сказал Митька. – Других разговоров много было.

– Завтра вас примут в Лабаз, познакомитесь с Главным комендантом Степаном Кузьмичом и все узнаете, – сказала королева и улыбнулась нам. – Я бы и сама рассказала, да мне некогда. Вон сколько посуды немытой.

Мы поняли, что пора прощаться, поблагодарили за питание и пошли с Митькой-папуасом на улицу.

Сторож Кирюха все так же драил ногти. Наступил вечер.

ТЕТРАДЬ 3

Ночевали в Митькином доме.

– Вот вам сено, мешок и одеяло, – сказал Митька. – И спите как умеете.

Одеяло отдали Лидке, а мешком мы с Петькой прикрылись вдвоем, и я сразу заснул, как провалился, и спал без всяких сновидений до самого утра.

Дома, просыпаясь, я слышал запах кухни. Как раз в это время бабушка готовила завтрак. А здесь, проснувшись, я почувствовал запахи травы, теплой земли и полевых цветов. Это было здорово, как в сказке. Ночью Петька, конечно, стащил с меня мешок. Но мне было тепло и радостно от утреннего солнца, от беспредельной свободы, и я не щелкнул по носу Петьку. Я был добр просто до неприличия. «Пусть, – подумал я, – спит, пока сам не проснется. Пусть спит, пока не надоест. Может, ему сейчас снится интересный сон. Пусть смотрит и веселится. Спи, Петька, спи, глотатель фиолетовых чернил, тысячу раз поротый материнским ремнем угнетенный землекопатель, а ныне вольный житель страны Мурлындии Петька! Сопи носом, подлец Петька, стащивший мешок с товарища и завернувшийся в него сам! Спи, дуралей, я тебя прощаю».

Постель Митьки-папуаса была пуста. Лидка сидела у входа, гляделась в зеркальце и расчесывала свои желтые волосья. Услыхав, что я поднимаюсь, она сказала:

– Хозяин дома оставил нам лепешку и соли в тряпочке.

– А сам куда делся?

– Пошел собирать грибы-поганки, – сообщила Лидка. – Ему доктор заказал целое ведро жидкости от клопов и паразитов.

– Неужели в Мурлындии так много клопов?

– Меня не кусали.

– Меня тоже. Давай выкладывай Митькину лепешку!

– Сперва умойся, – сказала Лидка, не переставая глядеться в свое зеркальце. – Ручей рядом.

Мне не понравился ее тон. Я произнес строгим голосом:

– Днем пойдем купаться. Гони лепешку!

– Топай, топай, – спокойно сказала Лидка. – Не хватало мне еще с немытыми за стол садиться.