Часовой ключ - Щерба Наталья Васильевна - Страница 48

– Выйди, ты нам мешаешь! – прикрикнула на него Диана.

– То свой, то мешаешь, – пожал плечами Фэш. – Пойду лучше по Большому Дубу, то есть Белому замку, погуляю…

– Я тебе сейчас наэферю какое-нибудь платье. – Диана встала с диванчика. – Только я не очень умею, не моя специализация.

– Постой! – Василиса хлопнула себя по лбу. – У меня есть, э-э, штука одна, мне ее когда-то подарили, давно… Ну, не то чтобы очень давно, в общем… но я не знаю, работает ли вообще эта вещь.

Василиса потупилась: судя по лицу Дианы, ее бессвязная речь казалась чудной и неискренней.

Чтобы не сболтнуть еще чего-нибудь, Василиса поднесла руку к плечу и вытянула иголку из ткани платья.

Диана, широко раскрыв глаза, молча смотрела на иголку.

– Это не волшебная вещь, да? – по-своему поняла ее изумление Василиса. – Мне сказали, что эта иголка может превращать любое платье в другое…

– А ты, Василиса, совсем не проста, – медленно произнесла Диана. Осторожно, словно боясь уколоться, она потрогала иголку. – Мало того, многие модницы готовы были отдать все свои богатства, чтобы получить такой королевский подарок.

Василиса, скосив глаза, глянула на иголку: обычная, с простой синей ниткой.

– Испробуй, – быстро сказала Диана. – Представь любую одежду, какую тебе нужно для танца, и протяни иголку через ткань.

– Так просто?

Фея всплеснула руками:

– Василиса, ну конечно, непросто! Твоя иголка – мощное устройство, тонкий временной механизм. Он переплетает вероятности будущего и прошлого, пользуясь твоим же воображением, и создает их в настоящем. Я лично знаю только одного такого мастера: отец Ника может создавать подобные вещи… Давай не тяни.

Василиса закрыла глаза и отчетливо представила коротенькое платье испанской гимнастки с последнего чемпионата мира; она смотрела эти выступления в тренерской, вместе с Ольгой Михайловной и ребятами. Платье было сине-белое, охваченное языками льдисто-голубого пламени, надетое на белое прозрачное трико. Отличное платье…

– Ух ты!

Василиса открыла глаза. Диана держала в руках большое зеркало – видно, только что наэферила.

Платье на Василисе было в точности такое, как на испанской гимнастке.

– Ох какое красивое! И необычное. – Диана удивленно рассматривала костюм Василисы. – Даже на ноге узор есть!

Василиса глянула: точно! А она даже забыла, что у испанки был точно такой же рисунок на трико… Скорей всего, иголка в точности восстанавливает виденный ранее образ.

– Диана, – медленно произнесла Василиса, – а ты можешь мне наэ-э… наэферить такую вот маленькую палочку с серебристо-синей лентой длиной метров в семь?

Фея задумалась.

– Знаешь что? А я дам тебе свою часовую стрелу, – наконец сказала она. – И наэферю какой хочешь длины ленту…

– А я не сломаю? – забеспокоилась Василиса.

– Только попробуй! – грозно сказала Диана и тут же весело добавила: – Часовую стрелу нельзя сломать, не переживай. Разве положишь ее на наковальню да как бахнешь со всей силы тяжелым кузнечным молотом… И даже тогда остается шанс, что все будет в порядке.

Никогда еще Василиса так не волновалась. Как она сейчас выступит, без тренировки? Придется импровизировать на ходу… Но сколько же зрителей! Со школьными соревнованиями и близко не сравнишь. И даже с областными… Ну ничего, все будет хорошо: танец с лентой – лучшее из программы, что они с Ольгой Михайловной готовили для выступления в летнем лагере.

Между толстыми ветвями соседнего с Белым замком дуба была протянута тонкая серебристая паутина.

– На вид не очень прочная, – поделилась опасениями Василиса, когда Диана перенесла ее на самый край площадки.

– Не бойся! Эта паутина плотная и очень крепкая, на ней даже замок можно построить – выдержит… Ладно, я полечу, посмотрю, где Фэш лазит, что-то его нигде не видно.

Василису немного кольнуло, что Фэш даже и не думал смотреть ее выступление. Но, с другой стороны, он и не обязан видеть, как она «опозорится».

– Наверняка спасается от поклонниц, – продолжала щебетать раскрасневшаяся после выступления Диана. – А голос у него и вправду хорош…

Да, надо признать, спел Фэш что надо. Они с Дианой исполнили необычайно грустную песню на неизвестном Василисе мелодичном языке, похожем на французский, а может, испанский… Песня явно была о любви, судя по одухотворенному и немного глупому выражению их лиц, особенно у Фэша. Василиса поймала себя на мысли, что слушает затаив дыхание – хорошо, что мальчишка этого не видел, – точно бы потом издевался.

Зазвучала красивая, нежная музыка, будто зазвенели колокольчики на ветру.

– Ладно, я пойду к зрителям, – заволновалась Диана. – Главное, запомни: как только выйдешь на край площадки, вспомни мелодию, под которую будешь танцевать, и она тут же зазвучит. Видишь, все просто. Да и не переживай! Просто выступи – и все.

Василиса передернула плечами: говорить уже не могла от волнения.

Тут же, перебивая мягкую, хрустальную мелодию, ударили барабаны – зачастили дробью.

Диана еще раз ободряюще кивнула Василисе и упорхнула.

Фир в голубом одеянии, с белыми, словно из искрящегося льда крыльями, завис над сценой и объявил открытие тринадцатой части праздничного вечера. После долгой и витиеватой вступительной речи, где возносились заслуги победителей-танцоров прошлогодних Чарований, вновь ударили барабаны и тут же смолкли.

– Василиса Огнева! Танец с лентой!

Мурашки последний раз пробежали по ее спине и пропали.

Василиса глубоко вздохнула, выпрямилась, крепче сжала палочку с намотанной на локоть лентой и вышла на прозрачный серебристо-серый пол.

По краям площадки горели огни, мягким светом озаряя пространство сцены. Множество фей и фиров расселись на ветках, а некоторые зависли в воздухе. На самом верху возвышалась королевская лоджия для почетных гостей. Среди разноцветной толпы Василиса увидела двоих, мгновенно бросавшихся в глаза: слепяще-белую и мерцающе-черную фигуры, причем последняя была весьма широкоплечей.

Василиса еще раз вздохнула и закрыла глаза.

И тогда зазвучала мелодия – марш из «Щелкунчика», – та самая, что Ольга Михайловна подобрала Василисе для выступления в летнем лагере.

«Эти зрители – просто игрушки, – решительно сказала себе Василиса, чтобы расслабиться. Она всегда так настраивалась. – Я буду выступать перед своими любимыми, старыми игрушками».

Василиса взмахнула часовой стрелой, и лента змейкой метнулась в сторону, оставляя за собой серебристо-синий зигзаг. Повинуясь ритму музыки, девочка упала на колено и сделала переворот – лента послушно прокрутилась вслед.

Волнение привычно отступило, Василиса окунулась в знакомую стихию, где каждое движение дарило ей радость правильно исполненного элемента. Она любила гимнастику больше всего на свете, любила свою программу, любила танцевать с лентой, просто любила танцевать.

Василиса носилась по площадке, исполняя пируэт за пируэтом, прогибаясь в мостик, вращаясь на одной ноге и совершая сложные прыжки. Лента охотно подчинялась ее уверенной руке, скручиваясь во всевозможные зигзаги, восьмерки и спирали.

Вот гимнастка с силой подкинула стрелу, сделала переворот на одной ноге и тут же поймала снаряд на лету, пустив ленту широким зигзагом. Зрители восторженно взревели и захлопали в ладоши. На миг Василисе показалось, что она выступает на обычных соревнованиях и это знакомые ребята приветственно выкрикивают ее имя в общем гуле толпы, а не все эти феи с фирами.

И вот – коронный элемент номера. Василиса высоко подняла руку со стрелой и, пустив ленту по кругу, быстро-быстро завращалась на одной ноге, вторую идеально выпрямив вверх. Это был самый сложный элемент ее выступления и потому требовал полного сосредоточения.

Лента вновь заплясала вокруг гимнастки, извилась и запрыгала – то бросалась в сторону сверкающей молнией, то шла вокруг плавной линией, то сворачивалась мелкими кольцами.