Рассказы о сержанте Берковиче - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович - Страница 4

— Значит, ты, скорее всего, не в курсе дела.

— А что? — мгновенно насторожился Беркович.

— Что-нибудь случилось?

— Наверняка об этом сообщат в сводке новостей, — недовольно сказал Хутиэли. — Видишь ли, рано утром на берегу моря в километре от водохранилища Шикма армейский патруль обнаружил тело молодого мужчины — лет двадцати пяти.

— Шикма — это на юге? — спросил сержант.

— Южнее Ашкелона, недалеко от Газы. Мужчина умер от потери крови, и произошло это скорее всего в субботу вечером.

— И узнав, что мы с Наташей были на море, вы решили, что это наших рук дело?

— Смейся, смейся, — вздохнул Хутиэли. — Проблема, видишь ли, в том, что непонятно, как этот случай квалифицировать: на убийство не похоже… Несчастный случай тоже маловероятен…

— Расскажите, — попросил Беркович.

— Я уже тебе сказал, что умер Виктор Гидалин от потери крови.

— Значит, фамилия погибшего — Гидалин?

— Да, эту фамилию ты наверняка встречал в сводках. Один из главарей русских рэкетиров в Ашкело-не. Он пытался взять под свой контроль часть некошерных магазинов, вступил в конфликт с другой криминальной группировкой в городе…

— Почему его не арестовали? — удивился Беркович.

— Велась разработка, — сказал Хутиэли. — Улик было недостаточно.

— А теперь, значит, с ним разделались конкуренты? Нож, верно?

— Какой еще нож? Гидалин, видимо, приехал на пляж к заходу солнца, улегся

— там хороший песок, но попадаются острые камешки, — и не обратил внимания на то, что какой-то камешек поцарапал ему спину чуть ниже правой лопатки.

— Ну и что? — продолжал удивляться Беркович. -При чем здесь камешек?

— Да при том, — с досадой сказал Хутиэли, — что у Гидалина была не такая уж редкая болезнь — гемофилия. У него не сворачивалась кровь. Достаточно было малейшего пореза, и он мог умереть от потери крови. Что и случилось нынче ночью.

— Ничего себе! — воскликнул Беркович. — Как же он жил до сих пор?

— Существует очень эффективное средство, — объяснил инспектор. — Нужно, конечно, избегать порезов, но, если уж это произошло, спасти Гидалина могли только таблетки, которые всегда были при нем. На час-другой лекарство увеличивало сворачиваемость крови до необходимого предела.

— То есть, — сказал Беркович, — этот Гидалин неудачно лег на острый камень, поцарапал спину, не обратил на это внимания и… умер?

— Примерно так, — кивнул Хутиэли.

— А почему он не принял таблетку? Вы сами сказали, что он всегда носил их с собой.

— Это не я сказал, а его врач. Но дело в том, что флакон с таблетками не обнаружили. Его не было нигде — ни в карманах шортов Гидалина, ни в машине.

— Он приехал купаться один?

— Неизвестно. На песке множество следов, песок очень сухой, все расползается мгновенно… Машина Гидалина стояла в трехстах метрах от берега, на обочине дороги.

— Почему он не поехал к врачу или в аптеку, когда обнаружил, что порезался?

— Было уже поздно, — объяснил Хутиэли. — Судя по всему, он лег на песок и заснул. А кровь текла. Когда он проснулся, то… Представляю его ощущения. Он встал и попробовал идти к машине, но сил уже не было. Он упал буквально в пятидесяти метрах…

— У него был мобильный телефон?

— Конечно. Лежал в машине в выключенном состоянии. Более того — от телефона не было бы пользы, если бы даже Гидалин до него добрался. Небольшой дефект в антенне — связь отсутствовала.

— Вы думаете, что все это было подстроено?

— Каким образом? — с досадой сказал инспектор. -Сержант Коэн, который расследует это дело, считает, что об убийстве и говорить не приходится. Просто невозможно предположить, чтобы Гидалин спокойно подставил врагу спину, а потом завалился спать… А то, что не нашли таблетки… Он мог забыть их где угодно. Они могли выпасть из кармана… Да мало ли!

— А телефон?

— Этим займутся эксперты, но пока не доказано, что кто-то повредил антенну намеренно. Просто нарушился контакт, это бывает не так уж редко. Не повезло человеку — вот, что я думаю.

— Значит, вы согласны с Коэном?

— Я внимательно прочитал протоколы… Думаю, это несчастный случай. Кстати, Гидалин тоже собирался жениться.

— Что значит «тоже»? — насупился Беркович. — Я, например, еще не решил окончательно.

— Вот и он никак не мог решиться. Так, во всяком случае, утверждает его невеста. Ее зовут Светлана, если тебе это интересно.

— Почему она не была с Гидалиным на пляже? Они что, поссорились?

— Ничего подобного. По словам Светланы, они действительно отправились купаться вместе, но, когда выезжали из Ашкелона, она вспомнила, что обещала быть вечером у родителей. Вышла из машины и вернулась в город пешком. А Гидалин поехал дальше — он терпеть не мог изменять свои планы. Если бы Светлана была с ним, то он остался бы жив…

— Она его любила? — рассеянно спросил Беркович. Мысли его были заняты поисками ответа на совершенно другой вопрос, и ответ инспектора он пропустил мимо ушей.

— Можно мне поговорить с сержантом Коэном? — спросил сержант несколько минут спустя.

— Да ради Бога, — сказал Хугиэли. — Если у тебя возникнут какие-то идеи… Хотя что тут может быть…

Три часа спустя сержант Беркович вышел из отделения полиции в Ашкелоне и остановился посреди тротуара, озадаченно почесывая подбородок. Разговор с коллегой оказался совершенно непродуктивным. Сержант Коэн считал, что говорить не о чем — несчастный случай, это совершенно очевидно.

— Патологоанатом обнаружил в царапине мельчайшие осколки песчаника, — сообщил Коэн. — Сам камешек тоже нашли по следам крови, он находился там, где и должен был лежать. Гидалин, видимо, лег на песок, не посмотрев внимательно… Царапина была очень неглубокой и практически безболезненной. Бедняга уснул, а когда проснулся, то было уже поздно… Таблетки, говорите вы? Гидалин приехал на пляж в майке и шортах, где он мог хранить таблетки? В машине ничего не нашли, но дома у Гидалина этих таблеток оказалось упаковок десять… Видимо, забыл взять. Телефон, говорите вы? Да, проводок отошел, звонить было невозможно. А с вами такого не случалось? Можно, конечно, предположить, что кто-то намеренно отвел проводок, но на телефоне нет ничьих отпечатков пальцев, кроме самого Гидалина и его девушки Светланы. Она часто брала у Виктора телефон, так что ничего удивительного…

— Она его любила? — задал Беркович тот же вопрос, что инспектору, и на этот раз выслушал ответ:

— Безумно! Это все говорят. Жить без него не могла. Сейчас — в шоке, с ней сидят родители, она грозится, что покончит с собой и все такое…

— Понятно… — протянул Беркович. — Вы считаете, что разговаривать с ней в таком состоянии бесполезно?

— Абсолютно, — заявил Коэн. — Я пробовал. Истерика и ничего больше.

— Хорошее оружие, — произнес Беркович не очень понятную фразу и попрощался.

Он стоял на тротуаре и думал, отправиться ли все-таки к Светлане домой или лучше вернуться в Тель-Авив. В голову ему пришла некая мысль, и он направился к машине, которую припарковал в неположенном месте. Рассеянно сунув в карман квитанцию с предупреждением о штрафе, он сел за руль и поехал в сторону района Шимшон, где, как ему сказал сержант Коэн, находился один из некошерных магазинов, так и не взятый под свою крышу беднягой Гидалиным. Разговор с хозяйкой оказался нелегким, мешали многочисленные покупатели, любители остренького и кисленького. Из магазина Беркович поехал еще по двум адресам, которые сообщила ему не очень-то словоохотливая хозяйка.

Был уже вечер, когда сержант, усталый, но довольный результатом, подъехал к дому, где жили родители Светланы Милькиной, невесты погибшего Виктора Гидалина. Он нашел Светлану лежащей в салоне и укрытой, несмотря на жару, одеялом по самую шею.

— Полиция уже говорила со Светой, — резко сказал Моисей Семенович, отец девушки. — Может, оставите ее в покое?

— Один только вопрос, — просительно сказал Беркович. Разговор велся по-русски, и это настроило Моисея Семеновича в пользу полицейского. Беркович присел на стуле рядом со Светланой и спросил: