Рикша-призрак - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 11

— Люси, перестаньте дурачиться.

— И торжественно выступаю, опираясь на его руку. Так! После ужина я уезжаю рано — вы знаете, как я боюсь простуды. Потом, пока я стою на ступенях с «белым облаком» на голове и сырость понемногу проникает сквозь бальные туфли в чулки и холодит мои бедные маленькие ножки, Том до хрипоты взывает, чтобы разбудить мемсахибгхари, который заснул в рикше. А затем дома и ложиться в постель в половине одиннадцатого! Истинно великолепная жизнь, украшаемая ещё визитами патера, возвращающегося с похорон кого-нибудь там.

Она протянула руку по направлению к кладбищу, потом продолжала, драматически жестикулируя:

— Слушайте! Я вижу все. Вижу даже скелет! Но сначала похороны. Могу описать их. Пара лошадей… гроб… покров… факелы!

— Люси, ради Бога, не размахивайте же так идиотски руками! Помните, что каждый может видеть вас внизу.

— Пусть видят! Подумают, что я репетирую «Падшего ангела». Смотрите! Вон Муссук. Как некрасиво он сидит на лошади! Фу!

С неподражаемой грацией она посылала в то же время воздушный поцелуй одному из представителей высшей администрации Индии.

— Теперь, — продолжала она, — он будет хвастаться в клубе, в изысканных выражениях, свойственных этим скотам, а мальчик Хаулей расскажет мне потом, смягчая подробности, из боязни оскорбить меня. Он слишком хорош для нашей жизни, Полли. Я серьёзно думаю посоветовать ему бросить светскую службу и идти в духовную. В его теперешнем настроении он меня послушается. Милое счастливое дитя!

— Пожалуйста, не начинайте снова, — с негодующим видом перебила её м-с Маллови. — Будете вы завтракать сегодня? Люси, ваше поведение позорно.

— Сами виноваты! — резко возразила м-с Хауксби. — Хотите внушить мне отречься от всего, что мне так присуще. Нет! Jamais! Никогда! Я буду играть, танцевать, ездить верхом, веселиться, злословить, кутить, отбивать законных пленников у всех женщин, которых намечу как жертву. Буду, буду, пока не исчезну или пока женщина, лучше меня, не опозорит меня перед всей Симлой, не забросает меня грязью.

Она направилась в гостиную. М-с Маллови последовала за ней и обняла её за талию.

— Я ничего… — проговорила м-с Хауксби, бодрясь и разыскивая платок в кармане. — Я не была дома десять вечеров подряд и репетировала после полуночи. Это утомило бы и вас. Все это только от того, что я устала.

М-с Маллови не стала сочувствовать м-с Хауксби, не стала уговаривать её прилечь, но предложила ей вторую чашку чаю и продолжала разговор.

— Через все это я прошла, дорогая моя, — сказала она.

— Я припоминаю, — возразила м-с Хауксби с лукавой улыбкой на оживившемся лице. — В 84-м году, не так ли? Вы выезжали гораздо меньше в последний сезон.

М-с Маллови улыбнулась немного свысока и загадочно.

— Я получила внушение.

— Милое, прелестное дитя, может быть, вы присоединились к теософам и целовали толстые пятки Будды? Я тоже пробовала толкнуться к ним, но они изгнали меня за неверие. Нет надежды усовершенствовать мою несчастную, заблудшую душу.

— Нет, я не сделалась теософкой. Джек говорит…

— Оставьте Джека. Что говорит муж, всегда известно вперёд. Что сделали вы?

— Мне удалось произвести впечатление и долго иметь влияние на человека.

— Все это есть у меня уже более четырех месяцев, но нисколько не утешает меня. Я возненавидела мужчин. Перестанете ли вы многозначительно улыбаться и скажете ли наконец, в чем дело?

М-с Маллови сказала:

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

— И вы… хотите… сказать, что все это было совершенно платонически с обеих сторон?

— Совершенно. Ничего иного я никогда не допустила бы.

— И своим последним повышением он обязан вам?

М-с Маллови кивнула головой.

— И вы предостерегали его от девочки Топсхэм?

Второй утвердительный кивок.

— И сказали ему об особом внимании к нему сэра Дугальда Делани?

Третий кивок.

— Зачем?

— И это спрашивает женщина! Прежде всего потому, что это забавляло меня. И я горжусь им теперь. Пока я жива, он будет идти вперёд. Я направила его на правильный путь к рыцарству и ко всему, чего стоит достигать мужчине. Остальное зависит от него самого.

— Полли, вы необыкновенная женщина!

— Ничуть не бывало. Я сосредоточилась на одном, вот и все. Вы разбрасываетесь, дорогая. И хотя всей Симле известно ваше искусство держать в упряжке…

— Не выберите ли слова получше?

— В упряжке не меньше полдюжины, от Муссука до мальчика Хаулея, но вы ничего от этого не выигрываете. Даже не забавляетесь.

— А вы?

— Испробуйте мой рецепт. Возьмитесь за мужчину, не мальчика, заметьте, почти зрелого, ничем не связанного, и будьте его путеводной звездой, вдохновителем и другом. Вы увидите, что найдёте самое интересное занятие, какое только можно себе представить. Так будет, не смотрите на меня с недоверием, так будет, потому что так было со мной.

— В таком предприятии есть некоторый риск, но это делает его только более привлекательным. Я найду такого человека и скажу ему: «Помните, что не должно быть никакого флирта. Делайте только то, что я вам говорю, пользуйтесь моими указаниями и советами, и все будет хорошо». Так?

— Более или менее так, — сказала м-с Маллови с загадочной улыбкой. — Будьте уверены, он поймёт.

II

Так сидела м-с Хауксби у ног м-с Маллови и училась мудрости. Результатом беседы явилась великая идея, которой м-с Хауксби немало гордилась потом.

— Предупреждаю вас только, — сказала м-с Маллови, продолжая свои поучения, — что дело далеко не так просто, как кажется, может быть, с первого взгляда. Всякая женщина, даже девочка, сумеет поймать мужчину, но очень, очень немного таких, которые смогут управлять им.

— Дитя моё, — был ответ, — прошёл уже не один год с тех пор, как я выучилась смотреть на мужчину сверху вниз. Спросите Муссука, как я управляю им. — М-с Хауксби отвернулась с пренебрежением. — Я разговариваю с ним всегда ироничным тоном.

М-с Маллови скрыла улыбку и сказала совершенно серьёзно:

— Конечно, с моей стороны слишком смело давать вам такие советы. Я знаю, что Люси умная женщина, только крошечку беспечна.

Через неделю обе встретились в театре.

— Ну? — спросила м-с Маллови.

— Он уже пойман! — торжествующе ответила м-с Хауксби, и в глазах её прыгали задорные огоньки.

— Кто он, безумная женщина? Я уже в отчаянии, что научила вас этому.

— Смотрите, там, между колоннами. В третьем ряду, четвёртый с конца. Он повернулся к нам. Видите?

— Отис Айир! Самый невозможный из всех! Я вам не верю.

— Ш-ш!.. Погодите, пока м-с Таркасс начнёт убивать Мильтона Уиллинга. Я все расскажу вам. Ш-ш! Голос этой женщины всегда напоминает мне о сухих мрачных подземельях. Теперь слушайте. Это действительно Отис Айир.

— Я вижу, но следует ли из этого, что он уже ваша собственность?

— Уже! По всем правилам искусства. Я нашла его одиноким и печальным на последнем вечере у Дугальда Делани. Мне понравилась его поза, и я заговорила с ним. На следующий день он пришёл ко мне. Потом мы ездили вместе верхом, и теперь он привязан к моей колеснице, как пленник. Вы увидите это, когда спектакль кончится. Он ещё не видит меня.

— Слава Богу, по крайней мере, это — не мальчик. Что же вы намерены делать с ним, взяв его на своё попечение, если это уже факт, что вы им владеете?

— Если! Может ли женщина — могу ли я — когда-нибудь ошибаться в подобных случаях? Во-первых, — м-с Хауксби с хвастливым видом загнула маленький пальчик, обтянутый перчаткой, — во-первых, дорогая моя, я заставлю его одеться почище. Сейчас он одет позорно. Его манишка напоминает смятый парус «Пионера». Во-вторых, сделав его более презентабельным, я займусь его манерами. Что касается его нравственных качеств, они выше всякой похвалы.

— По-видимому, вы познакомились с ним очень близко, невзирая на краткость срока.