Делириум - Оливер Лорен - Страница 41

Алекс беззвучно проделывает тот же путь и материализуется рядом со мной. Жара еще не спала, но подул легкий бриз, и, когда он касается моей кожи, я готова заплакать от облегчения и благодарности.

Но мы еще не ушли от опасности, совсем не ушли. Темнота вокруг шевелится и корчится. Справа и слева от нас мелькают среди деревьев лучи фонарей, в их свете я вижу бегущие силуэты людей. Крики не смолкают, одни звучат всего в нескольких футах, другие так далеко, что их можно принять за что-то иное, например за мирное уханье сов. Потом Алекс берет меня за руку, и мы снова бежим. Каждый шаг отдается в правой ноге невыносимой жалящей болью. Чтобы не закричать, закусываю щеку и чувствую во рту привкус крови.

Вокруг хаос, ад кромешный: с дороги светят яркие прожектора; бегут и падают человеческие тени; слышен хруст костей; люди дико кричат, а потом умолкают.

— Сюда.

Я, не раздумывая, подчиняюсь. В темноте чудесным образом возникает полуразвалившийся деревянный сарайчик, он весь увит плющом и так зарос мхом, что даже с близкого расстояния его можно перепутать с кустом. Чтобы пройти внутрь, мне приходится пригнуться. В сарайчике не продохнуть от запаха собачьей мочи и мокрой шерсти. Алекс проходит за мной и плотно закрывает за собой дверь. Я слышу какой-то шорох — Алекс встает на колени и затыкает одеялом щель между дверью и землей. Очевидно, это одеяло и есть источник вони.

— Боже.

Это первое слово, которое я говорю Алексу, закрыв при этом ладонью нос и рот.

— Так собаки нас не учуют, — деловитым тоном шепчет в ответ Алекс.

Никогда в жизни я не видела, чтобы человек был так спокоен. На секунду я даже думаю, что, возможно, истории, которые я слышала о заразных в детстве, — правда. Может, они действительно не люди, а монстры какие-то.

Но потом мне становится стыдно. Он только что спас мне жизнь.

Он спас меня от рейдеров. От людей, которые, по идее, должны защищать нас, должны обеспечивать нашу безопасность. От тех, кто должен защищать нас от таких, как Алекс.

Весь мир перевернулся. У меня кружится голова, я, как пьяная, спотыкаюсь и ударяюсь спиной о стену. Алекс протягивает ко мне руку и не дает упасть.

— Присядь.

Голос Алекса звучит все так же уверенно, и это успокаивает. Мне не надо ни о чем думать, я просто выполняю его указания. Я сажусь. Пол сырой и жесткий. Луна, наверное, выглянула из-за облаков, сквозь щели в стенах и в крыше просачивается серебряный свет. За головой Алекса я вижу какие-то полки, а в углу груда банок… краска? Когда Алекс садится рядом, пространства для маневра практически не остается — сарайчик всего несколько футов в ширину.

— А теперь я собираюсь осмотреть твою ногу, — все так же шепотом говорит Алекс.

Я киваю. Даже теперь, когда я сижу, голова у меня не перестает кружиться.

Алекс садится напротив меня и кладет мою раненую ногу к себе на колени. Он начинает подворачивать штанину, и только тогда я сознаю, что она насквозь мокрая. Наверное, рана глубокая. Я закусываю губу и, предчувствуя боль, со всей силы прижимаюсь спиной к стене, но, когда сильные и прохладные руки Алекса прикасаются к моей коже и скользят по ноге, боль слабеет, он как будто прогоняет ее.

Закатав штанину, Алекс аккуратно наклоняет меня, чтобы разглядеть заднюю часть моей щиколотки. Я упираюсь локтем в дощатый пол, и мне кажется, что он начинает крениться. Да, наверное, я реально теряю много крови.

Алекс делает короткий резкий вдох сквозь зубы.

— Так плохо? — спрашиваю я, самой посмотреть мне страшно.

— Не двигайся, — говорит Алекс.

Я понимаю, что дело плохо, но Алекс мне об этом не скажет, и в этот момент меня переполняет благодарность к нему и ненависть к людям снаружи, к этим примитивным уродам, к охотникам с острыми зубами и тяжелыми дубинками. Эти чувства настолько сильные, что у меня перехватывает дыхание.

Не убирая мою ногу с колен, Алекс тянется в угол сарайчика и возится с каким-то ящиком. Я слышу, как щелкают металлические замки. А потом он наклоняется над моей щиколоткой с какой-то бутылкой в руке.

— Секунду будет жечь, — предупреждает Алекс.

Он брызгает из бутылки мне на рану, я чувствую резкий запах спирта, ногу обжигает, как огнем, и я чуть не кричу в голос. Алекс протягивает мне руку, я, не задумываясь, хватаюсь за нее и крепко сжимаю.

— Что это? — спрашиваю я сквозь стиснутые зубы.

— Спирт для растирания, продезинфицирует рану.

— Откуда ты знал, что здесь есть спирт? — спрашиваю я.

Он не отвечает и высвобождает свою руку из моей, и только тут я понимаю, что все это время цеплялась за него. Но мне не до смущения, нет даже сил бояться, воздух как будто пульсирует, и все расплывается у меня перед глазами.

— Черт, — бормочет Алекс, — кровотечение на самом деле сильное.

— Вообще-то мне не очень больно, — шепчу я.

Вру, конечно, но Алекс так спокойно и уверенно держится, что мне тоже хочется быть сильной. Реальность искажается, шум и крики доносятся как из-под воды, и Алекс тоже как будто отдаляется и переходит в другое измерение. Мне начинает казаться, что я сплю либо вот-вот потеряю сознание.

А потом я решаю, что мне действительно это снится, потому что Алекс у меня на глазах начинает стаскивать через голову футболку.

«Что ты делаешь?» — мысленно кричу я.

Алекс уже снял футболку и начинает рвать ее на тонкие полосы, каждый раз, когда ткань начинает громко трещать, он тревожно поглядывает в сторону двери и прислушивается.

Я ни разу в жизни не видела парня без футболки, разве только совсем маленьких мальчишек или ребят на пляже с большого расстояния, но на них я старалась не смотреть, чтобы не попасть в неприятную историю.

А сейчас я смотрю и не могу отвести глаз. Лунный свет падает Алексу на плечи и лопатки, они слегка поблескивают и напоминают мне крылья ангелов на картинках в учебниках. Алекс худой, но мускулистый. Я наблюдаю за его движениями, смотрю на его руки и грудь, его тело так удивительно и прекрасно отличается от тела девушки; глядя на него, я думаю о пробежках на свежем воздухе, о разогретых мышцах и поте. Сердце разгоняет кровь по моему телу, у меня такое чувство, словно в груди бьется тысяча крохотных птиц. Не знаю, может, это из-за потери крови, но сарайчик начинает так быстро кружиться вокруг оси, что кажется — мы с Алексом вот-вот вылетим от этого кружения в ночь. До этого мне представлялось, что Алекс где-то далеко, теперь он заполняет собой все пространство — он так близко, что я не могу ни дышать, ни говорить, ни думать. Каждый раз, когда он прикасается ко мне, время как будто замирает и, похоже, может совсем исчезнуть. Исчезнет весь мир, и останемся только мы. Мы вдвоем.

— Эй!

Алекс дотрагивается до моего плеча. Всего на секунду, но в эту секунду мое тело уменьшается и существует только в той точке, до которой он дотрагивается, и эта точка наполняется сияющим теплом. Никогда еще мне не было так хорошо и спокойно. Наверное, я умираю. Почему-то эта мысль меня не расстраивает, вообще-то мне это кажется даже забавным.

— Как ты?

— Замечательно, — отвечаю я и начинаю тихо хихикать. — Ты без одежды.

— Что? — переспрашивает Алекс.

Даже в темноте я вижу, как он, прищурившись, внимательно на меня смотрит.

— Я никогда не видела вот так парня… Без рубашки. И так близко.

Алекс начинает аккуратно и плотно перебинтовывать мою щиколотку разорванной на полосы футболкой.

— Собака тебя здорово цапнула, — говорит он, — а это поможет остановить кровотечение.

Фраза «остановить кровотечение» напоминает о больнице, она меня пугает и сразу приводит в чувство. Алекс заканчивает перевязку, и теперь нога уже не столько болит, сколько ноет и пульсирует под тугой повязкой.

Алекс осторожно снимает мою ногу с колен и опускает ее на пол.

— Так нормально?

Я киваю в ответ, тогда Алекс снова пересаживается к стене, и теперь мы сидим совсем рядом и касаемся друг друга локтями. Я чувствую тепло его голой кожи, и мне становится жарко. Я закрываю глаза и стараюсь не думать о том, как он близко, и о том, что я почувствую, если проведу рукой по его плечу и груди.