Начало пути - Ковальская Дарья Александровна - Страница 16

Но только звонкий смех был ему ответом, словно издеваясь над нервами мертвого мага, который потерял сегодня всё(!) — книги, травы, камни и рецепт зелья, который два часа назад мог бы превратить его в сверхсущество, повелевающее миром. Но… в тот момент, когда смесь окрасилась в правильный розовый цвет, ему запустили в лабораторию вихрь, подорвали дверь и оторвали ногу, руку и нос. Остались руины, дыра в стене. И воспоминание о том, как он почти попробовал то, что повторить уже не сможет.

И все из-за этой ведьмы!

Бегу по коридору, нервно хихикая. Меня всегда, когда очень страшно, тянет на «ха-ха». Ничего не могу с собой поделать. Каждый раз, как начальство вызывало меня на ковер, я от страха постоянно улыбалась и смеялась в самых страшных местах. За это я получила кличку «Бесстрашная» и… семь увольнений подряд.

Маг воет и бежит следом, широко расставляя ноги и сжимая в пальцах огромный нож. Где он только его откопал? Мачете, блин. Я как его увидела — мгновенно проснулась и поняла, что пора линять. Хорошо, с утра реакция хорошая. И чего он так взбеленился? Подумаешь, сорвала дурацкий опыт.

Мама…

12:49

В пятый раз пробегаем по третьему этажу, воя от ужаса и злобы. Он — от злобы, я, понятно дело, от ужаса.

— Стой!

Он себя слышит? Таким голосом только и уговаривать замереть ненадолго.

— Стой, скотина!

— Сам урод! — И кто меня за язык постоянно тянет?

Перепрыгиваю через перила, едва не сломав ногу и больно ударившись плечом об ступеньку.

Маг не рискнул прыгать, оберегая пришитую ногу. Бежит по лестнице, громыхая костями и надсадно дыша. Странно, что мертвые умеют дышать. Может, по привычке?

12:55

Влетаю в подвал, оглядываю катакомбы, понимаю, что заблудиться здесь как не фиг делать. Сплошной лабиринт и камеры повсюду. И зачем ему столько камер?

13:12

Бегаем по катакомбам.

Темно.

13:20

Я устала!

Сижу в какой-то камере рядом со скелетом, слушаю вопли мага, уговаривающего меня выйти.

Ага. Спешу и падаю. Расчешусь только, а то страшна как первородный грех. Испугается еще, бедолага.

13:40

Проползаю мимо камеры, в которой бродит маг. Он открывает каждую и с криком: «Ага!» — пытается меня найти.

Есть! Выход, кажется, там.

А с другой стороны…

13:43

Я заперла мага! В камере.

Но он вынес дверь плечом и с визгом побежал за мной, теряя последнее достоинство. Орет, что я не просто умру, а мучительно, страшно и много раз подряд.

Верю на слово, уматывая по коридору.

14:20

Мы заблудились.

Стоим, смотрим друг на друга. Оба еле держимся на ногах.

У меня даже пугаться не получается. Крысы еще бегают. Кто-то рычит в темноте, ползая неподалеку.

— Ты… знаешь… где… выход? — Я задыхаюсь, так что говорю с трудом.

— Для тебя — на том свете! — злобно, обнимая ближайший угол. У него нитка на ноге порвалась, и теперь ходить маг может только с большим трудом.

— Да пошел ты. — Ковыляю прочь, ругаясь сквозь зубы.

— Эй! Ты куда?!

Грохот упавшего тела.

— Я ногу потерял!

Поздравляю. Просто счастлива.

— Сиггун, стой! Стой, кому говорю!

Останавливаюсь и медленно оборачиваюсь назад.

— Ну?

Долгий внимательный взгляд черных глаз.

— Ладно. Помоги мне встать, и я покажу, где выход.

— А не прирежешь?

Мне показывают отвалившуюся ногу.

— Нож брось. Дальше. Еще дальше. Ты что, издеваешься?

— Он от стены отскакивает, вот и возвращается.

Тяжело соплю.

Нож бросили в меня, едва не убив. Прожигаю некроманта самым страшным и многообещающим взглядом. Ему все равно — мужик пытается встать.

Ладно. В конце концов, я так здесь заплутала, что найти выход сама теперь точно не смогу.

Подошла, подставила плечо, поморщилась от жуткого запаха, и мы поковыляли обратно. Надеюсь, он помнит, где выход. Ибо смерть в объятиях настолько изувеченного трупа мне не улыбается ни разу. Вряд ли кто через сто лет поверит, что он был принцем, который пришел меня спасать.

А мне очень и очень важно, что именно подумают обо мне потомки. Нда.

— Рот закрой. Я задохнусь от вони.

— Сама не ромашками пахнешь.

— Козел.

— Дура.

Фыркаю и бреду дальше. Тоже мне, принц.

14:41

Сидим в башне мага — в единственной лаборатории, которая уцелела во всем доме. Маг роется на полках, шипя сквозь зубы и что-то разыскивая. Я сижу на табуретке и заинтересованно за ним наблюдаю.

— Может, помочь?

Меня попросили не шевелиться, не дышать и, если получится, вообще покончить жизнь самоубийством. Фыркаю и объясняю магу, как он неправ.

Некромант не реагирует. Он мешает снадобья, прислонив к столу ногу и хмуря лоб.

— Принеси руку.

— А?

— Я вчера сделал себе новую руку. Ее оторвало дверью. В холле валяется. Принеси, — терпеливо и внятно.

Киваю и убегаю, свернув по пути табуретку. Слышу тяжелый вздох мага.

В холле вокруг руки уже собрались эльф с горшком. Сёма что-то объясняет мелкому, ползая вокруг и делая умный вид.

— Я это заберу. Спасибо.

— Жива! — Горшок аж подпрыгнул, тут же забыв о находке. — Ну и как он?

— Кто?

— Хозяин. Хотя понятно, что нормально. Ты лучше скажи: что именно ты такого сделала, что тебя до сих пор ни во что не превратили и даже в живых оставили?!

Задумчиво смотрю на горшок.

— Да так… ничего. Побегала немного.

— Я знал, что он к тебе неравнодушен! Знал! Других он превращал в табуретки всего лишь за косые взгляды. А ты… ты особенная.

— Думаешь, еще могу пригодиться для ритуала?

— Для чего? А, нет… Ты ж не невинная дева, так что ритуал в пролете.

— Угу. Ладно. Я пошла.

— Погоди!

— А?

Оборачиваюсь и смотрю на постоянно меняющееся нечеткое лицо горшка, который никак не может заставить появиться сразу оба глаза и рот.

— Ты… это… Если он так подобрел — попроси и меня… ну того, расколдовать. А?

Вздыхаю, понимая, как именно маг ответит на такую просьбу.

— Просто ритуал уже завтра. Орбита Солнца совпадет с эклиптической орбитой магического ветра, и он заберет из меня душу обратно. А я… очень не хочу на всю жизнь превратиться в безмолвный ночной горшок.

Киваю и бегу обратно в лабораторию, откуда уже доносится вопль мага, зовущего меня по имени.

15:01

Задумчиво изучаю табуретку, пока маг намазывает смесью руку и приживляет ее обратно к плечу. Мертвые ткани начинают шевелиться, сосуды, нервы и кожа вытягиваются, словно черви, соединяясь друг с другом. Зрелище то еще, но рука прирастает крепко… Намертво, я бы сказала.

— А эта табуретка была кем-нибудь… ну до того, как стала табуреткой?

Маг метнул на меня злобный взгляд.

— Да.

— Кем? — с ужасом.

— Деревом!

Мгм.

— А есть в доме табуретки, которые раньше были людьми?

Маг с удовольствием согнул и разогнул приросшую руку, балансируя на одной ноге.

— Есть.

— И… как их отличить?

— Если за зад укусят, значит, люди.

Маг снова занялся ногой.

— Ха-ха. Очень смешно.

Фыркаю, встаю и иду к двери.

— Куда? А ну стоять!

Стою. Кстати, вот что странно. Внутри нет и тени того ужаса, который я испытывала к магу всего четыре часа назад. Теперь мне его иногда… даже жалко, что ли. А еще никак не выходят из головы слова горшка о том, что маг ко мне неровно дышит. Кто его знает, может, он и влюбился в меня на старости лет. Просто сам еще не поймет глубину чувств.