Новая жизнь - Мяхар Ольга Леонидовна - Страница 18

— Ну-ка, ну-ка! Поподробнее, шалунишка.

— А?

— Колись, говорю, с кем спал?

— С тобой. Мы же всегда вместе спим, — растерянно.

— Тьфу ты, бестолочь, я о том — кто она?

— А-а… ну…

— Да ладно, мужик, тут все свои, — подползая ближе и радостно улыбаясь, — ты ж знаешь — я не выдам.

— А перо очень темное было? — смущенно.

— Черное… три! Говори давай.

Анрел икнул, часто заморгал и испуганно выдавил:

— Я… целовал нечисть.

— О как! А я думал, только у меня шуры-муры с Лизонькой. И как оно?

— Отвратительно.

— Так плохо? — удивленно.

— Ужасно. Думал — стошнит.

— М-да-а-а… а Лизоньке нравилось.

— Что?!

— Трогать мои рожки, — выкрутился Рёва, не меняя загадочного выражения лица.

— А-а… ну…

— Так кто она?

— Он, — хмуро.

Зависание. Пауза.

— Знаешь, друг… — задумчиво.

— Что?

— Я удивляюсь, как у тебя все перья не посерели, голубок ты мой.

— Я не понимаю, — нахмурившись.

— Я тоже. Ты зачем парня целовал?

— Я не целовал! Он сам полез.

Глаза Рёвы полыхнули алым.

— САМ?! Кто этот гад?! Говори, я ему лично шары в лузы вставлю!

— Чего? — растерянно.

— Имя! — рявкнул взбешенный Иревиль.

— Так это ж ты был.

Нечистик, уже поднявшийся в воздух и сжимающий в руке потрескивающую молнию, удивленно уставился на Фефа, не врубаясь в смысл сказанного.

— Чего я?

— Ну… искусственное дыхание вчера делал. Помнишь? — Молния исчезла. Рёва сел обратно. — Я еще глаза открываю, а ты прямо в рот… а теперь перья темные. Вот.

— Фефа, — мрачно.

— А?

— Считай, что я тебе отпустил все грехи. На тебе твое перо, — Белоснежное перо выдернули и вручили растерянному Феофану.

Анрел ойкнул.

— Но оно белое.

— Свет не так упал. Я пошел, короче.

— Куда? — тихо.

— У меня свидание.

— С Лизонькой?

— Не совсем… с Марго.

— С кем?

— Марго — нечисть, и свидание деловое. Я тебя, кстати, познакомлю как-нибудь… чтобы не путал в дальнейшем разврат и искусственное дыхание. Нет, ты меня до инфаркта доведешь, чесслово.

И Рёва улетел, оставив анрела на подоконнике разглядывать свое перышко.

— Нравятся? — спросила я у притихшего Симки.

— Хорошенькие, — кивнул котенок, во все глаза разглядывая пересчитывающего перья Феофана.

— Странно, что ты их видишь. Обычно… они незаметны.

Котенок только фыркнул, сел и повернулся ко мне.

— Так мы пойдем бить Тенюк?

Я глухо застонала, понимая, что так просто от меня не отцепятся.

— Я не могу. Честно. Ну не могу я пойти и убить Совет. Ну сам посуди, меня ж там закопают.

— Мы поможем, — уверенно.

— Давай лучше так. — Котенок насупился, но слушал, — Я сооружу из подсобных материалов миниатюрную машинку по производству специальных ошейников. Ты раздашь их друзьям, и, как только их попытаются съесть, встроенная в них сирена завоет так, что мало не покажется никому. А горожане, прибежавшие на шум и увидевшие, как Тени, правящие городом, пожирают маленьких пушистых кошек, тут же заставят их исчезнуть. Ибо вряд ли Совету нужна дурная репутация среди населения. Как думаешь?

— А сирена будет очень громкая? — уныло.

— Охрененно, — киваю.

— Ну… можно попробовать.

— Вечером, — зевнула я.

— Почему?

— Потому что сейчас мы идем обедать, а после — по магазинам за запчастями.

— …ладно.

Я улыбнулась, сгребла с подоконника пискнувшего зверька (и все еще копающегося с перьями анрела) и пошла к выходу, чувствуя запах горячего борща, уже приготовленного магом.

Меня, кстати, как только я тут освоилась, тоже пытались заставить готовить. Но, к счастью, мои блюда не пришлись по вкусу желудку мага, и теперь, как и раньше, на кухне царил только он. А я не возражала.

— О, вы сегодня первая. Не поможете накрыть на стол, мадемуазель? — обрадовался мне маг.

— Конечно.

— Только не отщипывайте еду! И пальцем лезть не надо. И… о, мой суп! — трагически.

Я обернулась на крик и врезалась в вальяжно входящего на кухню Эдо. Элв… теперь был весь в макаронах, свекле и мясе. Смотрел все так же чуть вверх, но уже не отстраненно, а все более и более ошарашенно.

— Привет, Эдо, — расплылась я в улыбке. — Ну… я пошла. Перекушу в трактире.

И прежде чем элв пришел в себя и попытался отомстить — выскользнула из конторы, закрыв за собой дверь, и быстрым шагом направилась по улице. Хорошо, что элвы ненавидят бегать.

— А суп был… с макаронами, — вздохнули на правом плече.

— И с мясом, — поддакнул котенок, также разочарованный нашим побегом.

Улыбаюсь, вспоминая возмущенное лицо элва. Ради, такого и супа не жаль.

Пришлось завалиться в ближайший трактир и заказать всего и сразу. Иревиль тоже прилетел, сообщив, что отлучался по делам, и радуясь разнообразию. Гулять так гулять. Тем более что мне теперь выделяли недельное жалованье, которое еще не было случая потратить.

— Вкуфно, — Иревиль, упиваясь мясом.

Котенок с любопытством за ним наблюдал. Он все еще побаивался духов, но бороться с кошачьей натурой ему было все сложнее.

— Феф, та булочка моя! Ты обещал.

Анрел расстроенно отошел от плюшки с повидлом и подошел к салатику, нюхая длинные листочки и решая, с чего бы начать.

— Не лопни, — я. Укоризненно.

— Мрр…

— Иль, а чего он на меня так странно смотрит?

— Хвостами меньше маши.

— А-а… все равно смотрит.

Я только отмахнулась. Котенок припал к столу, не отрывая взгляда от Рёвы.

— Прибью, — на всякий случай сообщили коту.

После чего трапезу возобновили с новой силой.

И ведь чего там только не было. Птица, салаты, вино, подливка, плюшки, варенье, соусы, грибы… Какое-то белое пюре с тонким запахом пряностей и… много-много мяса.

Я так вкусно еще никогда не наедалась (в этой жизни) и уже через полчаса сидела вполне сытая и довольная, наблюдая за сидящим на краешке тарелки с гренками Феофаном, осторожно гладящим нос мурлыкающего котенка.

— Фефа, не балуй хищника. Не фиг всяких там прикармливать, — укоризненно из тарелки с плюшками.

— Но… ему нравится.

Котенок согласно мурлыкнул.

— Да, кстати, Иля. А зачем ты с ним все время разговариваешь? Он же просто мяукает в ответ.

Гм. Вот и ответ на вопрос: почему Симка больше ни с кем не говорит.

Котенок посмотрел на меня и тихо сообщил, что понимать его может только соплеменник или же хозяин, коим нынче являюсь я.

Н-да.

— …я его понимаю, — неубедительно.

— Да?

— Я тоже, как напьюсь — всех понимаю, — опять же из плюшек.

— Он говорит, что сам он — из древнего рода воителей, и призывает меня свергнуть власть, поднять восстание и установить в городе царство всеобщего счастья и процветания… — заканчивала фразу я далеко не так уверенно, как начинала.

Феофан смотрел с таким пониманием… что я уже и сама засомневалась в собственной вменяемости.

Над плюшками показалась встрепанная шевелюра гэйла.

— Это лечится! Главное — не сдаваться. Тебя подлечить?

Мне показалось или в его руке что-то сверкнуло?

— Не надо, — мрачно.

— Гм… но если что — я всегда рядом. Фефа!

— А? — все еще разглядывая мое убитое выражение лица.

— Я переел. Донесешь до дому? — жалобно.

— Иревиль, как тебе не стыдно, — удивленно. — Я же говорил о вреде обжорства еще вчера.

— Я забыл, — грустно. — Донесешь?

— Нет.

— А за булочку? Дам одну. С повидлом, — соблазняюще.

— С каким? — неуверенно.

— Ягодным!

— Ну-у…

— Для тебя — ниче не жалко, иди сюды.

Я мрачно сидела и смотрела на уплетающего булку анрелочка. Что-то мне подсказывало, что тащить этих обжор домой придется мне.

Та-ак. Магазины. В капюшоне копошатся половинки моей души, пытаясь устроиться поудобнее и общаясь "за жизнь". На руках сидит котенок, а я оглядываюсь по сторонам, шагая по с таким трудом найденной улице, полной магазинов.