Боги ждут жертв - Кинжалов Ростислав Васильевич - Страница 37

Хун Ахау взглянул на небо; оно уже заметно светлело. Но людей действительно надо накормить, а что их ждет впереди и будет ли пища – неизвестно. Укан нетерпеливо кивал головой: идем! И юноша отдал приказание остановиться, велев послать вперед несколько лазутчиков и Цуля.

Под натиском десятка дюжих плеч запоры склада, треща, поддались, и скоро несколько человек, выделенные для этой работы, начали таскать своим товарищам кукурузу, вяленую рыбу и мед. Некоторые с удовольствием жевали найденные стручки ванили.

Кроме ужина каждому был дан неприкосновенный запас кукурузы и бобов. Склад был очищен в несколько минут; еще двадцать минут ушло на еду. Теперь можно было двигаться дальше.

К Хун-Ахау подбежал запыхавшийся Цуль.

– Сынок! – сказал он. – У храма Тунуниха стоит войско. Они перегородили дорогу! Это, наверное, ждут нас…

– Много их? – спросил Хун-Ахау.

– Много… Не меньше, чем наших. Командует ими владыка Ах-Печ.

Хун-Ахау собрал предводителей подразделений и сообщил им о засаде.

– Надо подойти к ним уже в боевом порядке, совершенно бесшумно, – приказал он. – Экоамак теперь уже не нужен – отправьте его в конец колонны. Будем прорываться во что бы то ни стало!

Строились долго: сказывалось отсутствие у большинства навыков в военном деле, да и у бывших воинов вызывало недоумение необычное построение отряда. Наконец замысел молодого предводителя был осуществлен, и необычного вида колонна тронулась в путь. По бокам ее находились наиболее опытные и лучше вооруженные рабы. Голову колонны составляли Шбаламке, Хун-Ахау и их товарищи по хижине.

Легкий поворот – и их взорам предстало неподвижно стоящее войско противника. Было уже светло. Воины Ах-Печа, увидев приближающегося врага, завыли, заулюлюкали; посыпались угрозы, насмешки и брань.

– Посмотрите на этих крыс, идущих к смерти! Эй вы, грязные койоты, стоит марать в вашей поганой крови наше оружие? Идите лучше на стройку, там вам набьют животы грязью! Посмотри, как дрожат у них коленки! Трусы! Живая падаль! От страха у них уже отнялись языки! Ходячие трупы! – Так издевались тикальские воины над подходившим в полном молчании отрядом.

– Эти рабы даже не смогли построиться как следует, – с усмешкой сказал Куч величественно восседавшему в носилках Ах-Печу. – Они идут такой же беспорядочной толпой, как шли по утрам на строительство. Сейчас мы их рассеем и переловим, владыка! Но я что-то не вижу Экоамака. Может быть, все-таки это был другой отряд… Те шли, как обычно…

Ах-Печ не успел ответить. Колонна рабов врезалась в строй его воинов, и новый ахау-ах-камха с ужасом увидел, что плотная, казалось, непоколебимая цепь лучших воинов мгновенно оказалась прорванной. Перед взором Ах-Печа пронеслись два юноши с яростными лицами, неистово орудовавшие топорами. В образовавшийся прорыв, все расширяя его и сминая фланги тикальцев, вползало тело вражеской колонны. На какой-то миг округлившиеся от недоумения и страха глаза ахау-ах-камха встретились с выпученными от удивления глазами Экоамака. Смятение охватило тикальских воинов. Никогда еще враг не оказывался так быстро у них в тылу. Куч, попытавшийся было с горстью стражников ударить врагу во фланг, упал с дротиком Укана в горле, выплевывая кровь. Один за другим гибли опытные командиры великого города. Суматоха и паника довершили дело.

Раздавленные и смятенные врагом, тикальцы дрогнули. Еще мгновение – и под неистовый, торжествующий вой рабов воины Ах-Печа обратились в бегство. Воины Хун-Ахау развернулись и как порыв ветра прошлись по рассеянным рядам беглецов. Началось избиение побежденных. Рабы хватали оружие, богатые плащи, шлемы, украшенные перьями, сдирали с раненых и убитых толстые хлопковые панцири. С трудом Хун-Ахау и его товарищам удалось собрать свое войско и тронуться в путь. Молодой предводитель сиял: наконец-то они выбрались из этого проклятого города!

Страх, охвативший тикальских воинов, передался и рабам-носильщикам Ах-Печа. В ужасе, не разбирая дороги, они бросились с поля сражения и не заметили, что их хозяин выпал из носилок. Когда ошеломленный Ах-Печ поднялся, около него не было никого, кроме неизменного Абиша.

– Что же делать, Абиш? – обратился он к соглядатаю.

– Посмотри скорее туда, о великий ахау-ах-кам-ха, – закричал тот, указывая на что-то за его спиной, и, когда Ах-Печ удивленно обернулся, Абиш внезапным ударом топора разрубил ему череп.

– Какую печальную весть я принесу великому повелителю, – прошептал он. – Рабы разбили войска, а ахау-ах-камха Тикаля погиб! О, какое горе ожидает моего славного владыку – Ах-Печ мертв!

И преданный Абиш улыбнулся.

Глава восемнадцатая

БИТВА

Вопли Абиша подняли на ноги полусонный дворец Ах-Меш-Кука. Захлебываясь слезами, он поведал о страшном сражении, разыгравшемся у храма Тунуниха, о доблестной смерти нового наследника тикальского престола. Во дворе ему вторили уцелевшие воины. Ужасы сражения и количество восставших рабов возрастали с каждой минутой.

Вскоре весть о печальных событиях облетела весь Тикаль. Большинство знати было уверено, что войско мятежников будущей ночью нападет на столицу, чтобы освободить своих собратьев. Ужас перед восстанием рабов накрыл темными крыльями гигантский город. Принимались лихорадочные меры по защите: около лагерей рабов, в которых начали вспыхивать волнения, была выставлена усиленная охрана, на крупнейших дорогах размещены воинские отряды, но и Ах-Меш-Кук, и его приближенные понимали, что эти меры сродни попытке потушить лесной пожар ведром воды. Ведь в каждом дворце находились десятки и сотни домашних рабов. А если они присоединятся к восставшим? Вспоминали древние истории о подобных событиях, и у многих волосы на голове шевелились от страха.

А между тем Хун-Ахау уводил свое войско все дальше от Тикаля. Множество забот терзали его душу. Он ясно понимал, что первая победа ничего не значит; только из-за отсутствия в Тикале накона и его войск рабы смогли вырваться из города. Безусловно, за ними будет послана погоня. Как им благополучно ускользнуть от нее? Шагавший рядом с ним Цуль служил молчаливым напоминанием о клятве – убить Кантуля. Юноша чувствовал, что иначе он никогда не обретет покоя. Но бросить сейчас товарищей и возвратиться в Тикаль Хун-Ахау тоже не мог. Мысль о собственной свободе незаметно отступила на задний план. Он должен прежде всего спасти доверивших ему свою жизнь и свободу людей. Надо было что-то срочно решать!

В ближайшем поселении был устроен привал; силы у всех истощились, требовался отдых. Жители молча и покорно отдали все свои запасы пищи; с угрюмым видом смотрели они на весело суетившихся около разложенных костров рабов. Правитель поселения незаметно сбежал, и его розыски ничего не дали. Беспокоясь о том, чтобы в Тикале не узнали об их местонахождении, Хун-Ахау разослал нескольких лазутчиков.

Цуля, как наиболее опытного и знающего, он попросил отправиться к Тикалю. По мнению юноши, это был самый опасный участок.

– Помни, Цуль, – сказал он на прощанье. – Наша юная владычица не останется неотмщенной. Я разыщу и убью Кантуля! Но сперва я должен подумать о них. – Он показал рукой на отдыхавших товарищей. – Это мой долг!

Старик тяжело вздохнул и, не говоря ни слова, медленно отправился к видневшимся вдали пирамидам великого города.

Хун-Ахау дожевывал остатки отварных бобов, когда к нему подошел улыбающийся Шбаламке.

– А жирная крыса сбежала во время битвы! – сообщил он об Экоамаке.

– Ну что же, он свое дело сделал, – отозвался равнодушно молодой предводитель. – Все равно я сдержал бы слово и отпустил бы его. Нам надо подумать о другом, Шбаламке. Куда мы пойдем теперь?

Шбаламке задумался.