Тайный мир шопоголика - Кинселла Софи - Страница 29

Еще один фокус – отвлечься на другое занятие и другие мысли. Поэтому я встаю, включаю радио, принимаю душ и одеваюсь. С каждой минутой занозы загоняются все глубже и глубже, почти в подсознание. Когда я иду на кухню и завариваю кофе, я их фактически не чувствую. Постепенно мягкая волна расслабления охватывает мое тело – так бывает, когда таблетка наконец-то снимает мучительную головную боль. Теперь я могу быть спокойна. Теперь все будет хорошо.

Уходя, останавливаюсь перед зеркалом в коридоре, чтобы посмотреть, как я выгляжу (блузка – «Ривер Айленд», юбка – «Френч Коннекшн», колготки – «Притти Полли Велветс», туфли – «Рэйвел»), и надеваю пальто («Дом моды Фрэзер», распродажа). В это время в щель в двери вваливается почта. Так, письмо для Сьюзи, открытка с Мальдивских островов, а для меня – пара зловещих конвертов с пластиковыми окошками. Одно из банка «Эндвич», другое по поводу «ВИЗЫ».

На секунду сердце перестает биться. Почему пришло еще одно письмо из банка «Эндвич» и что надо этому зануде Джонсону? Что им всем от меня надо? Почему никак не могут оставить меня в покое?!

Аккуратно складываю почту для Сьюзи на полку, а свои два письма засовываю в карман пальто, убеждая себя, что прочту их по дороге на работу. Как только сяду в метро, вскрою конверты и прочитаю оба письма, как бы тяжело это ни было.

Честное слово, именно так я и собиралась поступить. Иду по улице и клянусь, что непременно прочитаю письма.

Но потом я сворачиваю на другую улицу и вижу возле одного из домов контейнер. Огромный желтый контейнер на колесиках, уже наполовину заполненный мусором, – рабочие то и дело выходят из дома и скидывают в него деревяшки и куски старой обивки.

И тут моим сознанием исподволь завладевает одна мысль.

Я замедляю шаг, приближаясь к контейнеру, останавливаюсь рядом, делая вид, что рассматриваю надпись. Стою до тех пор, пока все строители не заходят в дом и рядом никого не остается. Сердце бешено колотится. Потом вороватым движением вынимаю из кармана письма и швыряю их в мусорный контейнер. Все.

Тут появляется рабочий с мешком старой штукатурки и высыпает его содержимое. Вот теперь действительно все. Письма похоронены под кучей мусора. Я их не прочитала. И никто никогда их не найдет.

Разворачиваюсь и спешу дальше. Мои шаги уже не столь тяжелы, да и на сердце повеселело. Вскоре я чувствую себя невинной как младенец. Никто не вправе меня упрекнуть, что я так и не прочитала письма. Разве я виновата, если вообще их не получала? Иду к метро и искренне верю, что этих двух писем на самом деле никогда и не было.

Прибыв на работу, включаю компьютер и начинаю печатать статью про пенсионное страхование. Если стану очень стараться, Филип наверняка поднимет мне зарплату. Буду работать допоздна, чтобы его впечатлило мое усердие. И тогда Филип поймет, что недооценивал меня, и сделает меня вторым редактором. А почему нет?

«В наше время, – быстро печатаю я, – никто не может надеяться, что правительство обеспечит нам достойную старость. Поэтому начинать думать о пенсии нужно как можно раньше. Лучше даже определиться с пенсионным страхованием в самом начале своей трудовой деятельности».

– Доброе утро, Клэр, – говорит Филип, входя в кабинет. – Доброе утро, Ребекка.

Ага, вот сейчас подходящий момент произвести на него впечатление.

– Доброе утро, Филип, – говорю я дружелюбным, но деловым тоном, и продолжаю себе печатать.

Надо сказать, обычно я откидываюсь на спинку стула и расспрашиваю Филипа о том, как прошли выходные. Но сейчас я стучу по клавиатуре так быстро, что экран вскоре заполняется набором бессвязных букв. Кажется, я еще не говорила, что машинистка из меня никудышная? Ну и что? Главное, что вид у меня при этом очень занятой.

«Смй лычшый выхад з стаусии – оформт пенснне стрхвние чрз работдтля, но если это не-взмжно, сществет масса дргих негсудрственных пенсинных фондов…» Я прерываюсь, достаю брошюру по пенсионному страхованию и деловито перелистываю ее, как бы в поисках нужной информации.

– Как прошли выходные, Ребекка? – спрашивает Филип.

– Спасибо, хорошо. – Я с неохотой поднимаю глаза от брошюры, словно удивляясь, что кто-то отвлекает меня от работы.

– Я проезжал мимо вашего модного Фулхэма в субботу.

– А… – рассеянно роняю я.

– В наше время лучше места не найти, правда? Моя жена на днях читала статью в газете про этот район. Там полно мажоров, которые живут на деньги из семейных трастовых фондов.

– Да, наверное, это так.

– Так мы и будем тебя звать – «офисная мажорка»! – И Филип радостно гогочет.

О чем это он?

– Ладно, – говорю я и улыбаюсь. Он же тут главный, ему виднее, как меня звать…

Ой, подождите-ка. Ах ты черт возьми. Выходит, Филип думает, что я из богатой семьи? И что у меня тоже есть такой бездонный семейный фонд?

– Ребекка, – окликает меня Клэр, оторвавшись от телефона. – Тебя спрашивают. Таркин какой-то.

Филип ухмыляется, всем своим видом показывая: «О чем тут говорить?» – и легкой походкой направляется к своему столу. Я смотрю на него с горечью. Все пропало. Если Филип считает, что я финансово обеспечена, он никогда не повысит мне зарплату.

С чего, интересно, он решил, что у меня водятся деньги?

– Бекки, – снова окликает меня Клэр и тычет в телефон.

– Да-да. – Я поднимаю трубку и говорю: – Здравствуйте, Ребекка Блумвуд слушает.

– Бекки, – гундосит Таркин и, судя по голосу, нервничает так, словно сто лет собирался с силами, чтобы мне позвонить. Наверное, так и есть. – Как приятно снова слышать тебя. Знаешь, я много о тебе думал.

– Правда? – спрашиваю я как можно более равнодушным тоном. Пусть он двоюродный брат Сьюзи и все такое, но есть же предел.

– Я бы… хотел проводить с тобой больше времени. Можно пригласить тебя на ужин?

Боже. И что я должна на это ответить? Такая безобидная просьба. Он же не спрашивает, можно ли со мной переспать. Или даже поцеловать. И если на его предложение поужинать я отвечу отказом, это все равно что сказать ему: «Ты такой занудный урод, что я не в состоянии выдержать и пару часов с тобой за одним столом».

Что, в принципе, почти правда. Но сказать я этого не могу. Да и Сьюзи всегда так добра ко мне. Конечно, она расстроится, если я отошью ее любимого Таркина с первой же попытки.

– Наверное, да, – бормочу я, прекрасно понимая, что в моем голосе нет и намека на радость.

Наверное, было бы честнее с моей стороны откровенно сказать, что он мне не нравится. Но сделать это не так просто. Гораздо проще пойти с ним в ресторан. Ничего, как-нибудь вытерплю.

Есть еще неплохой выход – на самом деле никуда с ним не ходить, а только пообещать и отменить свидание в последний момент. Проще простого.

– Я буду в Лондоне до воскресенья, – сообщает Таркин.

– Тогда давай увидимся в субботу, – весело предлагаю я, – перед отъездом.

– В семь?

– А может, лучше в восемь?

– Хорошо, – соглашается он. – Значит, в восемь. – И кладет трубку, даже не упомянув, куда хотел бы меня повести. Но поскольку я все равно не собираюсь с ним встречаться, то неважно.

Раздраженно вздохнув, принимаюсь снова барабанить по клавиатуре.

«Лучшим решением является консультация с независимым финансовым экспертом, который сможет порекомендовать Вам достойный фонд пенсионного страхования. Сейчас на рынке появилась масса новых предложений, например…» Так, сейчас поищем. Любой завалявшийся буклет подойдет. «Пенсионный фонд „Поздний возраст“, который…»

– На свидание приглашал? – спрашивает Клэр.

– Вроде того, – небрежно отвечаю я. А сама жутко довольна. Клэр ведь не знает, как выглядит Таркин! Для нее он – очень умный и симпатичный молодой человек. – Договорились поужинать в субботу.

– Понятно, – кивает она, натягивая резинку на стопку писем. – Знаешь, на днях Люк Брендон интересовался, есть ли у тебя парень.

На секунду меня парализовало. Люк Брендон? Но я стараюсь не выдать удивления.