Шопоголик и сестра - Кинселла Софи - Страница 23

Но я не виновата.

Это она первая предала нашу дружбу и завела себе новую лучшую подругу, а не я.

Кидаю телефон обратно в сумку и поднимаю глаза. Люк рассматривает меня, вопросительно приподняв брови.

— У Сьюзи все нормально?

— Прекрасно, — фыркаю я. — Идем вниз.

Спускаюсь вниз, охваченная предвкушением. Не волновалась так даже в день своей свадьбы. Это один из самых важных дней моей жизни!

— Готовы? — спрашивает мама, когда мы входим на кухню.

На ней стильное голубое платье и макияж «для особых случаев» — примерно полкило перламутровых теней под брови, чтобы «приоткрыть глаза». Этот вариант я видела в книжке советов по макияжу, которую Дженис, наша соседка, подарила маме на Рождество.

— Говорят, вы продаете мебель? — добавляет она, снова обернувшись к чайнику.

— Мы возвращаем стол, — непринужденно поясняет Люк. — Просто мы по ошибке заказали два стола. Но уже все улажено.

— Я только хотела сказать, что вы могли бы продать его на сетевом аукционе! ~ говорит мама. — На интернет-аукционе дадут неплохую цену.

Интернет— аукцион! А это мысль.

— Неужели там можно что угодно продать? — спрашиваю я, вроде бы и не слишком заинтересовавшись.

— Конечно! Абсолютно все, — отвечает мама.

Даже яйца с ручной росписью по мотивам японской легенды? А это, пожалуй, выход. Мама достает кружки.

— Давайте-ка все выпьем кофейку. Чтобы ждать было не скучно.

Тут мы, словно по команде, смотрим на часы. Поезд Джессики прибывает на нашу станцию через пять минут!

Кто— то стучится с черного хода. Обернувшись на «Ау-у!», мы видим, что к застекленной двери припала физиономия Дженис.

Господи. Где она откопала такие чумовые голубые тени с блестками?

«Только, пожалуйста, не вздумай подарить моей маме такие же», — про себя умоляю я.

Мама открывает дверь.

— Входи, Дженис! И Том с тобой! Вот так сюрприз!

Да, видок у него так себе. Немытые волосы всклокочены, руки все в мозолях и царапинах, меж бровей залегли глубокие морщины.

— Вот пришли пожелать вам удачи, — говорит Дженис. — А с другой стороны, что плохого может случиться? — Она кладет на стол коробочку с заменителем сахара и поворачивается ко мне: — Значит, Бекки, у тебя теперь есть сестричка!

— Поздравляем! — добавляет Том. — Вроде бы в таких случаях полагается.

— Спасибо, — отвечаю я. — Правда, удивительно?!

Дженис качает головой и смотрит на маму с легким упреком:

— И как ты могла утаить от нас такое, Джейн?

— Мы хотели, чтобы сначала обо всем узнала сама Бекки. — Мама легонько хлопает меня по плечу. — Хочешь орехового печенья, | Дженис?

— С удовольствием! — Дженис берет печенье с тарелки и садится. Некоторое время она задумчиво жует, а потом поднимает голову и спрашивает: — Одного не понимаю: чего ради она решила вас разыскать? После стольких-то лет?

Ха, этого вопроса я и ждала!

— Причина у нее была, — серьезно заявляю я. — У нас в роду обнаружилась наследственная болезнь.

Дженис аж подпрыгивает.

— Болезнь! Джейн, и ты молчала! — вскрикивает она.

— Это не болезнь, Бекки, — поправляет мама, — просто фактор.

— Фактор? — растерянно переспрашивает вконец перепуганная Джейн. — Какой еще фактор? — А сама смотрит на надкушенное печенье так, словно уже чем-то заразилась.

— Да он не опасный! — смеется мама. — Просто от него зависит свертываемость крови. Что-то в этом роде.

— Молчи! — требует Дженис. — Не переношу разговоров о крови!

— Врачи настоятельно советовали Джессике рассказать об этом факторе другим членам семьи, вот она и разыскала нас. Она слышала, что у нее где-то есть отец, но не знала, как его зовут.

— И тогда она спросила у матери, кто ее отец… — восторженно подхватывает Дженис, будто речь идет о телесериале по роману Рут Ренделл.

— Ее мать умерла, — поясняет мама.

— Умерла! — ахает Джейн.

— Но у ее тетки в старом дневнике было записано имя отца Джессики, — продолжает мама. — Так Джессика и узнала, как его зовут.

— И как же его звали? — едва дыша, спрашивает Дженис.

Пауза.

— Мама, это же Грэхем! — Том закатывает глаза. — Грэхем Блумвуд его звали, вот как!

— А, ну да… — Дженис даже разочарована. — Конечно. И что… она вам позвонила?

— Написала письмо, — рассказывает мама. — Мы, конечно, поверить в это не могли! Несколько дней были просто в шоке. Поэтому и не пришли на гавайскую викторину в церкви, — добавляет она. — Сослались на мигрень у Грэхема.

— Так я и знала! — торжествует Дженис. — Я еще сказала Мартину: «У Блумвудов явно что-то не так», но мне и в голову не могло прийти, что у вас появилась новая родственница.

— Да, тут бы никто не догадался, — утешает мама.

Несколько секунд Дженис молча переваривает услышанное. Потом вдруг напрягается и кладет маме руку на плечо:

— Джейн, будь осторожна. Она претендует на наследство Грэхема? Он уже переписал завещание в ее пользу?

Да уж, криминальных сериалов Дженис явно переела.

— Да ты что, Дженис! — смеется мама. — Ничего подобного! Больше того, семья Джесси, — она понижает голос, — прекрасно обеспечена.

— О чем ты! — Дженис аж вдохнуть забыла. Мама понижает голос до шепота:

— Это известные производители замороженных продуктов.

— А, понятно, — многозначительно произносит Дженис. — Так она не сиротка?

— Вовсе нет. — Мама возвращается к нормальному тону. — У нее есть отчим и двое братьев. Или трое?

— Но ни одной сестры! — вставляю я. — Значит, нам обеим жилось одиноко. В жизни чего-то не хватало.

Все поворачиваются ко мне.

— Бекки, тебе чего-то не хватало в жизни? — спрашивает Дженис.

— О, конечно. — Я задумчиво отпиваю кофе. — Но признаться, в глубине души я всегда чувствовала, что у меня есть сестра.

Мама явно удивлена.

— Правда, дочка? Ты никогда об этом не говорила.

— Конечно, я молчала. Но сама-то знала.

— Боже правый! Как же ты могла знать! — удивляется Дженис,

— Внутренний голос подсказал, — отвечаю я, прижимая руки к сердцу. — Это такое ощущение, как будто… потеряна часть собственного «я».

Я дополняю слова жестом и случайно бросаю взгляд на Люка. Зря.

— А какую именно часть собственного «я» ты потеряла? — с интересом спрашивает он. — Надеюсь, не жизненно важный орган?

Господи, ну до чего бесчувственный человек. Чурбан толстокожий. Вчера вечером он зачитывал вслух выдержки из той книги о разлученных сестрах, беспрестанно хохотал и вскрикивал «Ну и бред!».

— Нет, не орган, а часть души, — язвительно отвечаю я.

Он поднимает брови и тянет: «А-а!»

— Мне недоставало родственной души. Другими словами, сестры.

— А как же Сьюзи? — спрашивает мама. — Она же была тебе как сестра. Такая милая девушка.

Я отвожу взгляд и бормочу:

— Друзья приходят и уходят. Это же не родные. Сьюзи не понимает меня так, как поняла бы родная сестра.

— Наверное, это был такой шок для вас! — восклицает Дженис. — Особенно для тебя, Джейн, — сочувствует она маме.

— Да, — соглашается мама, — не стану притворяться: я действительно была шокирована. Правда, в то время мы с Грэхемом еще не были знакомы…

— Ну конечно, конечно! — бурно поддакивает Дженис. — Я и не говорю, что он… ну что…

Она нервно замолкает и с громким хлюпом вливает в себя кофе.

— В сущности… мама медлит, помешивая кофе со страдальческой улыбкой на лице, — этого и следовало ожидать. В молодости Грэхем был прямо донжуан. Не удивительно, что женщины сами вешались ему на шею.

— Ну да… — с сомнением кивает Дженис. Мы все смотрим в окно. Папа идет по газону к кухонной двери. Его седые волосы; встрепаны, лицо пунцовое, и, хотя я ему сто раз говорила, что так нельзя, он опять надел носки под сандалии.

— Да, женщины никогда не могли устоять перед ним, — печально продолжает мама. — Но мы ходим к психологу, чтобы пережить этот кризис.

— К психологу? — удивляюсь я. — Ты серьезно?